не быть. Могу быть за границей. Поскольку, как я понимаю, вы
не хотите дать мне свой номер телефона, договоримся о
почтовом адресе "до востребования" где-нибудь в Лондоне,
неподалеку от вашего дома или конторы, чтобы вы могли дважды
в день справляться о телеграммах. Если вы срочно потребуетесь
мне, я дам телеграмму с номером телефона или своим адресом и
сообщу, в какое время надо позвонить. Понятно?
нибудь еще?
именем Кейта Брауна. Все, что поступит к вам с подписью
"Кейт", будет от меня. Звоня в гостиницу, зовите меня как
Кейта Брауна. Если я вдруг отвечу словами "Мистер Браун
слушает", быстрее кладите трубку. Это сигнал тревоги.
Скажите, что неправильно набрали номер или это не тот Браун,
который был вам нужен. На данный момент все. А сейчас лучше
возвращайтесь в контору. Позвоните мне сюда в восемь вечера,
и я сообщу, как идут дела.
Сэйнт Джонс Вуд и ловил такси.
получил от Эндина перед выходными за план штурма, и 450
фунтов у него еще оставались. Нужно было заплатить по счету в
отеле у Майтсбриджа, но это может подождать.
обратно, экономическим классом. Обратный рейс прилетал в
Лондон в 16. 00, таким образом, к шести вечера он должен быть
снова в своей квартире. Вслед за этим он послал по телефону
четыре международных телеграммы. Одну в Паарль, провинция
Кейп, Южная Африка, еще одну-в Остенде, следующую в Марсель и
последнюю в Мюнхен. В каждой говорилось только одно: "СРОЧНО
ПОЗВОНИ МНЕ ЛОНДОН 507-0041 ПОЛНОЧЬ ЛЮБОЙ ИЗ БЛИЖАЙШИХ ТРЕХ
ДНЕЙ ТЧК ШЕННОН". Наконец он взял такси и попросил отвезти
его в отель "Лаундс". Выписался, оплатил счет и исчез так же,
как и появился, анонимно.
сообщил помощнику Мэнсона, что успел сделать за это время.
Они договорились, что Эндин перезвонит в десять вечера на
следующий день. Два часа Шеннон потратил па то, чтобы
осмотреть дом, в котором он теперь жил, и окрестные кварталы.
Засек несколько маленьких ресторанчиков, два из которых были
неподалеку, на Сэйнт Джонс Вуд Хай Стрит, не спеша поужинал в
одном из них. Домой вернулся к одиннадцати.
Отложил в сторону 300 фунтов на оплату авиабилетов и расходы
на завтрашний день, после чего проверил все, что у него было
в наличии. Одежда неброская, сравнительно новая, в основном
купленная за последние десять дней в Лондоне. Пистолета нет,
да он пока и не требовался, а чтобы не волноваться он
уничтожил ленту для пишущей машинки, на которой печатал свой
отчет, и поставил новую.
Кейп было светло и тепло по-летнему, когда Жанни Дюпре,
проскочив мимо Сипойнта, направил машину в сторону Кейптауна.
У него тоже был "шевроле", хотя постарее, чем у Эндина, но
больше и наряднее. Он купил его подержанным на те остатки
долларов, с которыми вернулся из Парижа четыре недели назад.
Проведя целый день за плаванием и рыбалкой на катере своего
друга в Симонстауне, он теперь возвращался к себе домой, в
Паарль. Ему всегда нравилось возвращаться домой в Паарль
после завершения контракта, но каждый раз быстро все
надоедало, совсем как десять лет назад, когда он впервые
покинул дом.
носясь как угорелый по чахлым и бедным виноградникам,
принадлежащим таким же людям, как и его родители. Он выучился
ловить птиц и стрелять в долине со своим "клонки", цветным
приятелем, с которым белым мальчикам разрешается играть, пока
они не подрастут достаточно и не поймут, что значит различие
в цвете кожи.
кудрявых волос и кожей цвета красного дерева, был старше на
два года и должен был следить за ним. На самом деле они были
одного роста, так как Жанни был физически развит не но годам
и, спустя совсем немного времени, он стал верховодить в их
компании. В такие летние дни, двадцать лет назад, двое
босоногих мальчишек садились на автобус и ехали вдоль
побережья до мыса Агульас, где окончательно смыкаются
Атлантический и Индийский океаны, и ловили там рыбу с камней.
как трудный мальчик. Слишком крупный, агрессивный,
беспокойный, вечно ввязывающийся в драки и, благодаря своим
дюжим кулачищам, два раза попадавший в участок.
ухаживать вместе с отцом, за чахлыми побегами винограда, из
которого получалось такое грубое вино. Его страшила
перспектива состариться и согнуться под бременем тяжкой
борьбы за существование в маленьком хозяйстве, с какими-то
жалкими четырьмя цветными работниками под рукой. В
восемнадцать лет он завербовался в армию, прошел начальную
подготовку в Потчефстреме и вскоре был переведен в десантные
войска, в Бломфонтейн. Здесь он нашел то, чем больше всего на
свете хотел заниматься в жизни. Здесь и еще во время учебных
занятий по приемам борьбы с террористами и мятежниками,
которые проводились в суровых условиях степных зарослей, в
окрестностях Питерсбурга. Армейское начальство признало его
пригодность во всем, за исключением склонности ввязываться в
бой без надобности и приказа свыше. В одном из учебных боев
капрал Дюпре избил сержанта до полусмерти, и командир
разжаловал его в рядовые.
Лондона, измолотил двух представителей военной полиции,
прежде чем им удалось его связать, и оттрубил полгода в
каторжной тюрьме. Выйдя на волю, он обратил внимание на
объявление в вечерней газете, зашел в неприметную контору в
Дурбане, и уже через два дня был переправлен из Южной Африки
на базу Камина в Катанге. Он стал наемником в двадцать два
года, и это случилось шесть лет назад.
направлению к долине, он думал, а вдруг придет письмо от
Шеннона или кого-нибудь из ребят с новостью о новом
контракте? Но когда он добрался до места, на почте ничего не
было. Со стороны моря наплывали облака, вдалеке угадывались
раскаты грома.
на скалу Паарль, удивительное произведение природы, которое
давно, когда его предки только появились в этой долине, дало
имя самой долине и городу. Мальчишкой он часто зачарованно
смотрел на скалу, хмуро-серую в сухую погоду, но сверкающую,
как огромная жемчужина, под лунным светом после дождя. Тогда
она становилась огромной, блистающей, возвышающейся над
маленьким городком у своего подножья. Хотя город его детства
и не мог предложить ему ту жизнь, о которой он мечтал, это
был его родной дом. И когда он видел сверкающую под лучами
солнца скалу-Паарль, то всегда чувствовал себя дома. В тот
вечер ему хотелось быть в другом месте, на пути к очередной
войне.
Шеннона, призывающая его в бой, окажется на почте Паарля.
очередную огромную кружку пенящегося фламандского эля. За
окнами заведения, которым заправляла его подружка, пустели
улицы остендского района красных фонарей. Промозглый ветер
дул с моря, а для летних туристов время еще не пришло. Он уже
начал тосковать.
Приятно принять ванну, поболтать с дружками, заглянувшими на
огонек. Местные щелкоперы попытались к нему сунуться, но он
их послал подальше. Меньше всего ему хотелось нарываться на
неприятности с властями, а он знал, что с ним не станут
связываться, если только он не ляпнет что-нибудь такое, от
чего могут всполошиться африканские посольства в Брюсселе.
стало чуть веселее, когда он от души врезал морячку,
пытавшемуся погладить Анну по заднице, части, которую он
считал исключительно своей вотчиной. В голове у него
закрутились воспоминания. Он услышал приглушенное топанье
сверху, из маленькой квартирки над баром, которую они делили
с Анной. Она занималась хозяйством. Он сполз с табуретки,
допил кружку и крикнул:
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Соломатина Татьяна
Пехов Алексей