Чтение 41–й страницы книги ~Мне к лицу даже смерть~

- Около шести утра.

Я положила трубку на пол, закуталась в махровый халат и стала
раскачиваться из стороны в сторону. Голова кружилась, перед глазами
расплывались желтые круги. Вскоре раздался пронзительный звонок в дверь и я
пошла открывать. В прихожую зашел Вадим и глухо спросил:

- Где он?

- В спальне, - ответила я. Вадим заглянул в спальню.

- Зачем ты его так сильно накрыла?

- Он замерз.

- Ладно, сейчас я ребят позову, они его унесут.

Через пять минут в квартиру поднялись трое незнакомых мне мужчин. Они
подняли Илью и потащили его вниз. Вадим остался и распахнул все окна.

- Ну и вонища у тебя, блевать охота.

- Куда вы денете Илью?

- В морг отвезем. Куда же еще? Пацаны скажут, что он скончался за рулем
собственного автомобиля. Нельзя, чтобы кто-то узнал, что он умер у тебя в
квартире. Он же лечился официально, так что тебя загребут в Спид-центр и
начнут проверять.

- Когда его будут хоронить?

- Завтра. Сегодня найдем место, закажем, чтобы подготовили яму, купим
венки. Похороним по высшей категории, не переживай. Он был хорошим пацаном.
Просто ему не повезло. Сейчас поеду договариваться на одно из центральных
кладбищ.

- Нужно сообщить теще.

- Сообщим и теще, и всем родным.

- Вадим, а можно я тоже буду на похоронах?

- Зачем? - удивился он.

- Я любила этого человека.

- И в качестве кого ты собралась там быть?

- Не знаю, в качестве знакомой.

- Нет, Маша. Там будут его родственники, друзья, а ты ему кто? Ты ему
никто! Тем более что после похорон мы все поедем в ресторан. Там его будут
поминать нормальные, здоровые люди. Неужели ты собралась есть и пить вместе
со всеми? Вдумайся! Ведь никто не захочет сидеть со спидоноской за одним
столом. Моим пацанам это западло. Не надо превращать похороны в балаган. Я
не знаю, что ты к Илье чувствовала, но он к тебе особых чувств не испытывал,
поверь, это я тебе как мужик говорю. Мужчина, который любит женщину, никогда
не будет подкладывать ее под других самцов. Даже не обязательно, чтобы он
любил, ну пусть хотя бы дорожил. Я человек при понятиях и тоже кое в чем
соображаю. У Ильи по отношению к тебе никаких чувств не было. Он использовал
тебя, и все. Так что приводи себя в порядок и не строй никаких иллюзий.

Я упала на пол и стала громко рыдать. Вадим присел на корточки и потряс
меня за плечо.

- Машка, прекрати немедленно! Я сказал тебе правду. Я же не виноват, что
ты такая дура: даже не смотришь, кому трахаться даешь. Кого ты любила?
Человека, который тебя заразил спидом и бросил на произвол судьбы?! Ты что,
слепая? Протри глаза, идиотка, и не реви.

- Я не верю. Он любил меня по-своему! - прокричала я. - Он сам сказал мне
это перед смертью.

- Нельзя так любить! Это не любовь. Не бывает любви ни по-твоему, ни
по-моему! Любовь либо есть, либо ее нет! А перед смертью ко всем приходит
раскаяние, даже к отъявленным подонкам и убийцам. Встань, я терпеть не могу,
когда бабы плачут. У меня аллергия на женскую истерику.

Я поднялась, вытерла слезы и посмотрела на Вадима.

- Вадим, он мне что-то хотел сказать, но не успел. Умер. Он хотел меня
подставить и посадить в тюрьму. Ты не знаешь, каким образом? Еще он сказал,
что меня кто-то может найти и тогда мне конец. Кого он имел в виду?

Вадим пожал плечами и посмотрел на часы.

- Не знаю. У него в последнее время наблюдалось слабоумие. Человек к
концу жизни несет всякую галиматью. Скорее всего, у него крыша поехала. Не
обращай внимания. Спид поражает не только организм, но и мозг. Ты сама,
когда помирать будешь, это почувствуешь. Ладно, мне пора. Сейчас столько
суеты прибавилось с этими похоронами. Ты можешь через недельку на могилу
съездить, если будет желание. А сейчас отдыхай, приводи себя в порядок.
Через пару дней тебе на работу. Фотографию клиента я тебе завтра принесу.

- У меня деньги закончились.

- Ты что, совсем сдурела?! Где деньги, которые я тебе давал за работу?

- Я маме памятник заказала.

- Ты, подруга, давай экономь. Нечего так транжирить. Эти деньги тебе бы
больше пригодились, чем твоей маме. Зачем ей на том свете памятник?

- Ты сказал, что я могу потратить эти деньги по своему усмотрению. Вот я
их потратила так, как посчитала нужным.

Вадим достал стодолларовую купюру и протянул мне.

- Держи. С аванса вычту. Это моя сотка. Не забывай, что я плачу за твое
лечение. Теперь будешь получать немного меньше, чем раньше. Больно твое
лечение дорогое. Придется вычитать из зарплаты Шмотки у тебя есть, спиртное
есть, так что деньги рассчитывай. Мы и так тебя балуем.

Вадим ушел, громко хлопнув дверью. Я умылась, привела себя в порядок и
вышла из дому. Мне хотелось сесть за руль и куда-нибудь уехать. Находиться
там, где несколько часов назад умер Илья, было очень тяжело. Остановившись
на набережной у Киевского вокзала, я поставила машину на сигнализацию и
подошла к рыбакам. Из головы не выходили последние слова Ильи. Я старалась
прогнать дурные мысли и думать только о хорошем, но хорошего в моей жизни
что-то не наблюдалось.

Неожиданно позади раздался громкий сигнал. Вздрогнув, я обернулась и
увидела Николая. Вид у него был растерянный.

- Машенька, вот уж не ожидал тебя тут увидеть! Ты же сказала, что
уезжаешь в Германию. У тебя заболела бабушка. - Николай заметно волновался.
- И потом, что с тобой? Ты так плохо выглядишь...

Я провела рукой по щеке и вспомнила, что совершенно не накрашена. Ни
теней, ни румян и даже губы не тронуты помадой. А ведь в последнее время они
стали совсем синими.

- Маша, почему ты молчишь? У тебя что-то случилось?

- Бабушка умерла, - тяжело вздохнула я. - Мне больше незачем к ней
лететь. Она умерла, так и не дождавшись меня.

- Тебе сообщили об этом, когда ты уже сидела в самолете?

- Да, за пять минут до отлета.

- Маша, ты очень бледная... Впрочем, я прекрасно понимаю твое состояние.
Я сам похоронил мать в прошлом году и знаю, как тяжело терять близких людей.

- Особенно когда знаешь, что этот человек никогда тебя не любил, а просто
использовал в своих интересах, - подумав об Илье, произнесла я.

- Твоя бабушка тебя не любила?

- Нет. Правда, мне всегда казалось, что она меня любит. Пусть хоть
чуть-чуть. Пусть хоть самую малость. Оказалось, что я ошибалась как
последняя идиотка. Она никогда меня не любила.

- Прими мои соболезнования, Машенька. Мы должны прощать наших близких,
какими бы они ни были. Маша, а ты что тут делаешь?

- Просто приехала посмотреть, как ловят рыбу. Ты поставил свою машину
рядом с моей. Вон мой "опель", видишь?

Николай обернулся и сказал:

- Хорошая машинка, а самое главное - красивая. У красивой женщины должна
быть красивая машина. Маша, я понимаю, что в данной ситуации это неуместно,
но как ты посмотришь на то, чтобы сегодня со мной пообедать?

Я подумала и решила, что это, пожалуй, лучший способ забыться и хоть
немного развеяться.

- Я согласна. Николай просиял.

- Машенька, тогда мы с тобой поедем в один из моих самых любимых
ресторанов. Это "Гвозди" на Большой Никитской.

- Я поеду на своей машине. Встретимся у входа, - тихо сказала я. - У меня
нет никакого желания сидеть рядом с твоими телохранителями.

Николай мягко улыбнулся:

- Машенька, как хочешь. В любом случае в ресторане мы будем одни. Охрана
останется в машине. Я кивнула и направилась к своему "опелю". Подъехав к
ресторану, я припарковала машину рядом с "фордом" Николая. Николай открыл
дверцу и помог мне выйти.

- Маша, ты очень красивая. Даже когда не накрашена, как сейчас. Так ты
более естественна.

Мы зашли в уютный зал. Николай провел меня за столик на двух персон и
помог сесть.

- Здесь очень хорошая кухня. Для настоящих гурманов. На мой вкус, самое
лучшее блюдо здесь это "Колдуны".

- "Колдуны"?

- Да, "Колдуны". Это пельмени с грибами, запеченные в сметане.

- Чудное название!

- А еще туг готовят любимое блюдо Екатерины II - запеченную осетрину,
фаршированную грибами. Тут огромный выбор старорусских напитков - морс, квас
собственного приготовления.

- Я бы хотела выпить что-нибудь покрепче, чем квас.

- Есть и покрепче. Медовуха, клюква, настойки - от анисовой до яблочной.
Они очень вкусные, поверь.

Когда стол был накрыт, Николай налил мне полный бокал анисовой настойки и
сочувственно произнес:

- Давай помянем твою бабушку.

- Давай.

Я выпила настойку до самого дна, совершенно не почувствовав горечи. Перед
глазами возник Илья, только не такой, каким сделала его болезнь, а полный
сил и здоровья. Он улыбался и манил меня к себе. Я закусила губу, чтобы не
заплакать.

Николай, почувствовав мое настроение, слегка приобнял меня за плечи и
вновь наполнил мой бокал.