Чтение 41–й страницы книги ~Чудеса в кастрюльке~

Олег явно дал понять, что делает мне невероятное одолжение,
потакает капризам вздорной женушки. Хотя, по логике вещей,
лица сильного пола обязаны приносить с рынка овощи, отвозить
ковры в химчистку и ловко забивать гвозди, я уже не
вспоминаю про засорившиеся раковины и сломанные утюги. Но
этими бытовыми проблемами занимаемся мы с Томочкой. Может,
Сеня с Олегом и способны на хозяйственную деятельность, но
их никогда нет дома!
До пяти часов я протолкалась в турагентстве и ушла оттуда в
полном расстройстве чувств. Никаких маленьких девочек в
"Сильвию" не приводили.
- Мы работаем до семи, - пояснила симпатичная девушка, у
которой на груди блестел значок "Катя". - Ну никак не могли
после этого времени принять ребенка.
Но я была настороже, эта Катя запросто может солгать.
- В семь? Очень странно.
- Почему? Многие заведения закрываются в девятнадцать.
- Но вы же турагентство?
- И что?
- Так самолеты летают сутками! Вдруг у кого-то из туристов
неприятность с билетами? Или вы продали путевки и умыли
руки? - налетела я на служащую.
Но та, очевидно, привыкла иметь дело с нервными клиентами,
потому что, продолжая улыбаться, пояснила:
- Запирается центральный офис, но мобильные нам запрещено
выключать. В случае форсмажора нужный человек мигом приедет.
Я вышла на улицу и побрела к метро. Вот так, облом! Но, с
другой стороны, я и не ожидала, что в первой же конторе кто-
нибудь воскликнет: "Да-да, девочка Ляля у меня".
Ладно, завтра продолжу обход здания, а сейчас настроюсь на
приятный вечер.
Ровно в шесть я заняла позицию у решетки. На улице стоял
непривычный для осени холод, и большинство прохожих бежало
по обледеневшему тротуару, кутаясь в шубы и дубленки. Я же с
утра нацепила довольно тонкую куртку, правда, красивую, но
произведенную итальянцами для своей мягкой, отнюдь не
российской зимы. Все эти европейские вещи и ботиночки на
тонкой подметке годятся для жителей Испании, Италии,
Португалии. Они не рассчитаны ни на наши морозы, ни на плохо
почищенные тротуары.
Подпрыгивая на одном месте, я тихо начинала злиться. Часы
показывали десять минут седьмого. В четверть я влетела в
бюро пропусков и схватила трубку местного телефона. Нет,
Nлег неподражаем. Он всегда и везде опаздывает, заставляя
меня с глупым видом стоять на улице. Сто против одного, что
сейчас муженек ужаснется: "Как? Уже пятнадцать минут?" Потом
он принесется к воротам, потный, вытирая лоб платком, и
заявит: "Пришлось из-за тебя уйти с совещания".
Даже будучи виноватым, Олег никогда не извинится, наоборот,
ухитряется так повернуть дело, что я начинаю чувствовать
себя виноватой. Вот и сейчас на свидание опоздал он, а
неправой окажусь я.
- Да, - ответил знакомый голос.
- Юрка! Позови Олега.
- Привет, Вилка, - ответил приятель, - как делишки? Слышал,
Ленинид ремонт у соседей затеял?
- Об этом потом, где Куприн?
- Ушел.
- Когда?
- Ну, с полчаса.
- Куда?!
- С каким-то свидетелем ему потихоньку побалакать надо, не в
конторе, извини, подробностей не знаю. Ты звякни около
девяти, он тут ворох дел оставил и сказал Мишке, что еще
вернется.
Я опустила трубку на рычаг и почувствовала, как по щекам
побежали горячие капли. Люди в пропускном бюро посмотрели на
меня с жалостью. Ну отчего может рыдать тут баба? Одна из
женщин, ожидавших, пока освободится телефон, погладила меня
по плечу и шепнула:
- Не реви. Все перемелется, мука будет. Вот менты поганые,
никто так до слез не доведет, как эти сволочи.
Я выскользнула за дверь и попыталась остановить соленый
поток. Никогда в жизни мне не было столь обидно, столь
тоскливо и столь гадко. Менты поганые, волки позорные, и
один из них мой бывший муж. Да, да, вы не ослышались, именно
бывший, потому что жить с Куприным я больше не стану! Слезы
полились еще сильней. Не найдя, как всегда, носовой платок,
я стала утираться варежкой и поцарапала нос.
Ну скажите, зачем мне такой муж? Вернее, какая от него
польза? Что я получила от семейной жизни? Материальное
благополучие? Так я зарабатываю больше Олега. Приобрела
друга? Тоже не получилось! Майора никогда нет дома, он
появляется за полночь и мигом засыпает. Детей у нас нет,
совместное существование просто бессмысленно. Да Куприн со
мной не разговаривает, ограничиваясь короткими указаниями
типа: "Рубашки надо погладить" или "Куриный суп надоел,
свари борщ".
При этом сам Олег получил все прелести семейной жизни. Он
возвращается в чисто убранные комнаты, ест вкусную, горячую
еду, не думает ни о квартплате, ни о стирке... Здорово
устроился!
Резко повернувшись, я, глотая слезы, пошла искать дом
тридцать. Один раз в жизни попросила сходить со мной в
театр, и вот, пожалуйста, уехал допрашивать свидетеля.
Конечно, мне он потом наврет, что этот человек был в Москве
проездом, всего на один час, поэтому Олегу и потребовалось
a`.g-. нестись на встречу. Но я-то знаю, что он просто
забыл. Впрочем, на спектакль можно пойти и одной.
Внезапно слезы высохли, из души испарились отчаяние и обида,
туда черной змеей вползла злость. Да, можно, но зачем тогда
заводить мужа, если везде таскаешься одна? Из мазохизма, что
ли? Из любви к грязным рубашкам и горам нечищеной картошки?
Чувствуя, как холод пробирается под куртку, я рванула по
Петровке. Между прочим, Сеня купил Томочке шубку, а я все в
куртенке, как подросток. Зимнее пальто старое... Сапоги ношу
третий сезон. Нельзя сказать, что Олег очень обо мне
заботится. Хотя на шубу я могу заработать сама. Но зачем
тогда мне муж? Ну для чего он мне, а? Для секса? Только не
смешите, Олег женат на работе!
Дойдя до нужного дома, я взяла себя в руки. Так, Виола
Ленинидовна, с вами впервые в жизни случился приступ бабской
истерики. Нечего капать соплями на тротуар и, заламывая
руки, стонать: "Он меня не любит".
Да, не любит! И что? Сама такого выбрала. Видели глазки, что
покупали, теперь ешьте, хоть повылазьте! Вот сейчас схожу на
спектакль, успокоюсь, получу удовольствие, съем в буфете
бутерброды, а потом вернусь домой, запихну вещи противного
мужа в сумку и выставлю за дверь. Все, финита ля комедиа,
развод и девичья фамилия. Впрочем, я никогда и не была
Куприной, вот и хорошо, меньше мороки!
У театрального подъезда одиноко стоял крупный мужчина,
держащий под мышкой коробочку шоколадных конфет. Внезапно на
меня опять налетел приступ тоски: вот как других поджидают!
На морозе, без шапки, да еще с ассорти!
Раздавив в душе вновь поднимающуюся истерику, я подошла
ближе и увидела... Олега.
- Ну ты даешь, - улыбнулся муж, - в шесть же уговаривались!
Прямо околел весь.
Я сначала лишилась дара речи, но потом пробормотала:
- Ты перепутал, в восемнадцать мы должны были встретиться
возле твоей работы.
- Да нет, у театра.
- У проходной!!! И вообще, Юрка мне сообщил, будто ты к
свидетелю поехал!
- Пошли внутрь, - он потащил меня к входу, - и что, я должен
был, по-твоему, сказать: "Простите, я с женой в театр
собрался"? Кто бы меня отпустил!
- Спектакль начинается после рабочего дня.
- Он у меня ненормирован.
Внезапно эта фраза Куприна заставила меня насторожиться. Она
явно была очень важной, но я не успела понять, почему, так
как Олег протянул мне коробку.
- На, это тебе.
Я уставилась на набор "Вдохновение".
- Мне?
- Ну да, угощайся, продавщица сказала, конфеты свежие.
- Ты купил мне сладости? Почему? Олег смущенно захихикал:
- Ну так просто. Понимаешь, сегодня понадобилось секретаршу
одного начальника умаслить, вот я и приобрел для нее