Чтение 41–й страницы книги ~Образ врага~

"Что-то здесь не то. Мы ведь говорили потом с Фиделем, он попросил
прощения и умолял, чтобы я никому не рассказывала. Я обещала. Что-то не то.
Ни один нормальный мужчина не станет жаловаться, что его избила женщина.
Фидель, конечно, не совсем нормальный, но не мог он... Это похоже на
провокацию, грубую наглую провокацию".

- О каком кубинце вы говорите, Александр Иванович? Как его имя? В лагере
было мнoгo студентов с Кубы.

Проректор стал нервно перебирать бумаги на столе, нашел какой-то
листочек, пробежал его глазами.

- Фидель Диего Луис Кольвадорес, - прочитал он медленно, с листа, студент
Харьковского сельскохозяйственного института.

- Фидель был моим соседом по столу. С ним, действительно случилась
неприятность. К пляжу надо было спускаться по крутой каменистой тропинке. Он
поскользнулся и упал на камни. Он правда здорово расшибся.

По лицу проректора стало видно, как он устал.

В коридоре задребезжал звонок. Кончилась лекция.

- Ладно, Воротынцева, - он покосился на серого, но тот так и сидел с
непроницаемой физиономией, - перенесем разговор на среду. К четырем часам ты
должна явиться на партбюро.

Алиса шла из института, не чувствуя ничего, кроме смертельной усталости и
головной боли. Она решила, что в среду, перед тем как идти на это чертово
партбюро, надо наглотаться каких-нибудь успокоительных таблеток, оглохнуть,
отупеть и не слушать всей пакости, которую на нее станут выливать взрослые,
разумные и, в общем, не злые люди. Ей предстоят еще две публичные порки, и
надо как-то выдержать.

Она не собиралась продумывать линию поведения. Какая тут может быть
линия? Каяться публично, мол, простите, дяденьки-тетеньки, я плохая девочка,
больше не буду? Или оправдываться, доказывать им то, что они сами прекрасно
понимают?

Алиса шла очень медленно, уставившись себе под ноги, и не замечала, что
по тихому переулку в нескольких метрах от нее медленно едет черная "Волга".
Переулок уперся в широкий шумный проспект. "Волга" притормозила, преграждая
ей путь.

- Алиса Юрьевна, сядьте, пожалуйста, в машину. Серый молчун смотрел на
нее своими тусклыми глазами и держал открытой заднюю дверцу. Впереди был
тупой затылок безмолвного шофера. Ей захотелось рвануть вперед, через
проспект, заорать "Помогите!", но она застыла как вкопанная.

- Мне надо с вами поговорить, Алиса Юрьевна. Садитесь.

- Зачем? - Она попятилась назад, чувствуя жуткую, тошнотворную слабость.

Дрожали коленки, кружилась голова. Одно дело - читать самиздат, слушать
Галича, браво рассказывать анекдоты про КГБ в институтской курилке, и совсем
другое, когда возле тебя останавливается черная "Волга".

- Чего вы так испугались? Мы просто подвезем вас домой и побеседуем по
дороге.

Серый говорил вполне миролюбиво, правда, это плохо у него получалось. С
таким лицом, с такими глазами хоть романсы пой, все равно останешься
чудовищем.

"Будь что будет, - подумала Алиса, - если уж они взялись за меня, теперь
не отвяжутся. Ведь не в застенки Лубянки меня повезут..."

- Вы представьтесь хотя бы, - бодро сказала она, - удостоверение
покажите!

- Пожалуйста, - он сунул ей в лицо красную книжечку.

"Комитет государственной безопасности. Харитонов Валерий Павлович...
Майор..." - прочитала Алиса.

- Алиса Юрьевна, вам был неприятен сегодняшний разговор у проректора?
тихо спросил Харитонов, когда "Волга" тронулась.

- А вам он понравился? - Она вытащила из сумки сигареты и закурила,
пытаясь унять нервную дрожь.

- Вы, надеюсь, понимаете, что разговор на партбюро будет еще неприятней,
продолжал Харитонов, проигнорировав ее реплику, - а потом комитет комсомола.
А дальше - отчисление из института. Вы хотите этого?

- Мечтаю! - фыркнула Алиса.

- Не надо иронизировать. Вы этого не хотите и боитесь. Но все зависит от
вас.

- Ничего от меня не зависит. Ничего. Если вы добиваетесь, чтобы я
стучала, так лучше сразу остановите машину. Пусть меня вышибут из института.
Разумеется, я боюсь этого, но не настолько, чтобы стучать. Вы не по адресу
обратились, товарищ майор. Или мне следует называть вас "гражданин
начальник"?

- Перестаньте, - поморщился Харитонов, - охотно верю, что вы девушка
мужественная, справитесь, переживете все грядущие неприятности. И будете
чувствовать себя героиней. Это вас утешит отчасти, на некоторое время. В
конце концов, высшее образование не главное, в нашей стране безработицы нет.

- Простите, можно короче? Я вам сказала, стучать не буду. Ничего
подписывать не буду.

- Не надо меня торопить, Алиса Юрьевна. Я прежде всего хочу, чтобы вы
ясно представляли ситуацию.

- Какую ситуацию? Да, я спала с иностранцем. Ну и что? В Москве и во всех
больших городах полно иностранцев. А люди, как известно, делятся на мужчин и
женщин, независимо от гражданства и национальности. Между мужчинами и
женщинами иногда случается, что они спят друг с другом. Ни в одном уголовном
законодательстве не сказано, что интимные отношения с гражданином другой
страны преследуются по закону.

- А кто вам сказал, что вы подвергаетесь уголовному преследованию? Вас
пока только судит общественность, речь идет о вашем моральном облике. Хотя у
нас есть возможность привлечь вас и к уголовной ответственности за нанесение
телесных повреждений. Кубинский студент был жестоко избит, он вовсе не
поскользнулся. Имеются свидетели, есть его показания.

- Ну вы же взрослый человек! - усмехнулась Алиса. - Это смешно. Он выше
меня на голову и тяжелее в два раза.

- Такая хрупкая девушка, как вы, может быть очень сильной. Допустим, вы
его не били. Тогда кто?

- О господи! Да никто его не бил.

- Алиса Юрьевна, - он тяжело вздохнул и тоже закурил, - вы любите своего
отца?

- При чем здесь мой отец?

- Он болен и вряд ли выдержит судебный процесс, а тем более - зону.
Пожилой, спившийся человек, больное сердце...

- Какой процесс?! Какая зона?

- Тише, не надо так кричать, - поморщился майор, - против вашего отца
может быть возбуждено уголовное дело. Он оперировал в нетрезвом состоянии,
тем самым подвергая опасности здоровье и жизнь своих пациентов. Больные
умирали у него на столе либо после неудачных операций.

- Не все зависит от хирурга. Даже у самых лучших, у самых опытных
случаются неудачи, есть безнадежные больные. Отец никогда не оперировал
пьяным.

- При желании можно доказать обратное.

- Он никогда не оперировал пьяным! Никогда!

- Не нервничайте так, Алиса Юрьевна. У вас руки дрожат и пепел падает.
Мне нужно, чтобы вы подробно рассказали, каков характер ваших отношений с
гражданином ГДР Карлом Майнхоффом.

- Я уже ответила на этот вопрос в кабинете проректора.

- Я хочу услышать более подробный ответ.

- Не лучше ли просто посмотреть порнуху? У вас ведь наверняка есть
видюшники в департаменте.

Повисла пауза. Серый глядел ей в глаза не моргая. Она выдержала взгляд,
хотя сердце при этом колотилось как сумасшедшее. Она отлично понимала, что
играет с огнем.

- Не надо мне хамить, Алиса Юрьевна, - процедил он сквозь зубы, - я имею
в виду не интимные подробности вашей связи. Меня интересует, сколько раз вы
встречались с Майнхоффом в Москве, после возвращения из лагеря, о чем
разговаривали, знакомил ли он вас с какими-либо людьми. Вот это меня
интересует.

- Мы расстались, - быстро проговорила она, - мы не встречались в Москве,
и ни с кем он меня не знакомил.

- Не правда, - он улыбнулся, вернее, слегка дернул краешками губ, - вы
продолжаете встречаться.

Из новенького кейса он извлек плотный конверт, вытащил небольшую стопку
черно-белых фотографий и протянул Алисе. Она взглянула на ту, которая лежала
сверху, и ее затошнило. Там были засняты они с Карлом в постели, в его
комнате, в общежитии аспирантов МГИМО. Снимок получился четкий. Она
брезгливо бросила пачку на сиденье. Фотографии разлетелись веером.

- Нет, вы уж полюбуйтесь, Алиса Юревна. Здесь не только то, что вы
называете порнографией. Есть и вполне пристойные кадры. Вот, например, вы с
Майнхоффом в ресторане "Пекин". Кто здесь с вами за столиком? Кто эти двое?

- Я не знаю.

- Допустим, - кивнул серый, - давайте смотреть дальше. Вот вы гуляете в
парке Сокольники. Это было совсем недавно, в прошлую субботу. С кем вы там
встречались? О чем он разговаривал с этим человеком? Тоже не знаете?

- Понятия не имею!

Серый держал снимок у нее перед носом. Они с Карлом сидят на лавочке.
Рядом - небритый носатый кавказец. Она не прислушивалась к разговору. Даже
на снимке видно, что она сидит отвернувшись, курит. А они беседуют,
наклонившись друг к другу. Тот разговор длился не больше пяти минут.

- Послушайте, если вы могли все это заснять, то и разговоры могли
записать на пленку, - сказала она чуть слышно, - и личности этих людей
можете запросто выяснить через свои каналы. Зачем вам я?

- Хороший вопрос, - серый одобрительно кивнул, - я не сомневаюсь, мы с
вами найдем общий язык. Отца своего вы очень любите. И маму, кстати, тоже,
хотя предпочли жить с отцом после развода родителей. Ваша мама - отличный