Чтение 41–й страницы книги ~Херувим~

трогательную заботу полковника Райского? Или дело в деньгах? Он оплатил свою
безопасность столь щедро, что его решили охранять по полной программе? Но
как бы ни был он богат и ценен, он все-таки не Иосиф Сталин, не Адольф
Гитлер, не Саддам Хусейн. Райскому нужен чеченец, вот в чем дело. А
Герасимов, судя по всему, человек слабый, ненадежный, непредсказуемый. Он не
может стать достойной наживкой. Райский решил использовать Сергея. Он
военный. Возможно, воевал в Чечне, знаком с террористом и имеет с ним свои
личные счеты. Но почему такая секретность? Почему нельзя было предупредить
Сергея заранее? И почему так сложно взять чеченца, если Анжела говорит с ним
по телефону, набирает номер, собирается встретиться у себя дома?"

Наружная дверь клиники оказалась запертой. В субботу клиника работала до
шести. Юля позвонила, в голубоватом полумраке выросла фигура
мальчика-лейтенанта, он открыл дверь. Глаза у него припухли, наверное, он
уже лег спать на диване в комнате отдыха.

Как и предполагала Юля, ничего страшного у Анжелы не произошло. Пока она
снимала повязку, осматривала швы, обе молчали. Когда Юля закончила, подошла
к двери и пожелала спокойной ночи, Анжела жалобно застонала.

- Ну в чем дело?

- Подойдите ко мне, пожалуйста. - Юля вернулась к койке, наклонилась и
услышала:

- Все, что я орала в машине, ерунда. Забудьте.

- А что ты орала в машине? Ты просто испугалась, когда я чуть не сбила
собаку. Это вполне естественно.

***

- Миша, делай, делай же что-нибудь! - тихо повторял генерал Герасимов. Он
явился в свой бывший кабинет в известном здании на Лубянке в парадном
мундире, нацепив все свои орденские планки.

Теперь хозяином кабинета стал полковник Райский. Вместо портрета
Дзержинского полковник повесил великолепную репродукцию "Ночного дозора"

Рембрандта, официальный подарок отделу от голландских коллег. На большом
старинном сейфе в углу несколько десятилетий стоял мраморный бюст Ленина.

Райский решился заменить его аквариумом с золотыми рыбками. Вместо
красной ковровой дорожки был постелен афганский ковер с абстрактным рисунком
в мягких бежевых тонах, а допотопные плюшевые шторы с кистями сменились
легкими современными жалюзи.

Райский отметил про себя, что бывший шеф за прошедшие несколько дней сдал
еще больше. Он побледнел, осунулся и как будто даже стал ниже ростом.

- Как вы себя чувствуете, Владимир Maленович? - мягко спросил полковник.

- Прекрати! - рявкнул генерал. - Ты знаешь, я ненавижу этот вопрос! Никак
я себя не чувствую. Патологически здоров! Скажи мне, ты что-нибудь
понимаешь?

Есть у тебя хоть какие-то предположения?

- Ну какие предположения? - Райский крутил длинную серебряную авторучку
из подарочного настольного набора и загадочно посверкивал очками. -
Смотрите, что мы имеем на сегодня. Заказное покушение. Затем заказное
убийство, но не Стаса, а его шофера. Одновременно - фокус с блокировкой
кредитных карточек. Дальше - орудие убийства подкидывается в квартиру
подруги Стаса. То есть сначала его пытаются убить, а затем напугать и
подставить, причем действует не один человек, а организованная группа. Так?
- Так, так, - пробурчал генерал и согласно кивнул, но тут же, словно
опомнившись, стремительно шагнул к столу, навис над Райским и прокричал
хриплым, срывающимся голосом:

- Но ты не говоришь мне главного! Ты не доложил о принятых мерах! О мерах
по обеспечению безопасности моего сына! Ты считаешь, что я не вправе знать?
Или ты вообще ни хрена не делаешь?

Изо рта у генерала плохо пахло. Райский невольно отпрянул, откинулся на
спинку кресла.

- Ну что вы, Владимир Марленович, мне даже несколько обидно, - произнес
он бархатно, мягко и чуть прикрыл глаза, - я не докладываю просто потому,
что все происходит у вас на глазах. Мне кажется, мои действия абсолютно
прозрачны для вас.

- Не пори ерунды, Миша. Оставь это для твоего нынешнего начальства, -
усмехнулся Герасимов, отошел от стола, уселся в кресло. Райский заметил, что
генерал не так плох, как кажется, и если срывается, то моментально берет
себя в руки.

- Давай-ка, брат, отчитайся мне о проделанной работе, как в старые добрые
времена, - тут он даже подмигнул и как будто совсем приободрился. Райскому
вдруг показалось, что все вернулось лет на пять назад, и он, тогда еще
подполковник, застигнут врасплох в вожделенном кресле своего начальника
генерала Герасимова и ждет крепкой генеральской выволочки, словно мальчишка.
Он отбросил ручку, она покатилась по столу и бесшумно упала на ковер"
Райский не стал ее поднимать. - Владимир Марленович, - сказал он медленно, с
легким укором, - у меня есть вполне конкретный план операции. Однако то, что
я задумал, требует времени. Я не стал посвящать вас в свои замыслы просто
потому, что на сегодня у меня нет абсолютной уверенности в результатах. Но
поверьте, план хороший, надежный.

- Слова! Все это слова, Миша, - покачал головой Герасимов, - подумай, что
ты сейчас сказал. Ты не уверен в результатах, но план надежный. У тебя стало
плохо с логикой. Устал, что ли? - Дело не в моей усталости, - вздохнул
Райский, - просто вы, товарищ генерал, не хотите понимать главного. Если бы
я не взял ситуацию под контроль, ваш сын стал бы первым и единственным
фигурантом. Его уже допрашивали бы не как свидетеля, а как подозреваемого.
Вы не согласны?

- Нет! - рявкнул Герасимов, вновь теряя самообладание. - Не согласен! Ежу
понятно, что мой Стас шофера не убивал.

- Ежу-то, может, и понятно, - улыбнулся Райский, - а вот у следствия есть
масса вопросов. Официант в ресторане отлично запомнил Стаса и утверждает,
что он почти не пил за ужином. Дама пила много, а он нет. Между тем Стас
продолжает настаивать, будто был пьян до потери памяти и забыл, что его
ожидает шофер.

Потащил свою подругу к Тверской и поймал такси. Дальше - орудие убийства,
этот несчастный ПСМ. Отпечатков на нем никаких. Но опять вранье. Стас
клянется, что не умеет стрелять, никогда не держал в руках оружия, однако мы
с вами знаем, он проходил в институте военные сборы и занимался спортивной
стрельбой два года.

Правда, не слишком успешно, но с оружием он в принципе знаком. А чтобы
выстрелить в упор, никаких особенных навыков не требуется.

- Мотив, - спокойно произнес генерал, - где мотив, Миша? Зачем Стасу было
убивать шофера?

Райский долго молчал, посверкивал очками, сосредоточенно счищал холеным
ногтем пятнышко с лакированной столешницы. Генерал терпеливо ждал, уставясь
ему в переносицу. Наконец полковник задумчиво произнес:

- Вы поручили шоферу Георгию вести наблюдение за вашим сыном и
докладывать. Верно?

- Я поручил ему охранять Стаса, - железным голосом уточнил генерал, - мой
сын отказывался от услуг телохранителей. Между тем образ жизни, который он
ведет, мне всегда казался небезопасным.

- Владимир Марленович, а чего конкретно вы опасались?

- Как будто ты не знаешь! усмехнулся генерал. - Все эти дикие оргии, или,
как они теперь говорят, тусовки, казино, шоу с голыми девками, всякие
сомнительные презентации, бесконечные кабаки. Да, он не пьет. Но кроме
алкоголя есть еще наркотики. Есть СПИД. Есть просто стихийные разборки со
стрельбой, которые в подобных местах происходят довольно часто.

- Да, - смиренно кивнул Райский, - я понимаю. А теперь попробуйте и вы
понять меня правильно. При таком образе жизни с человеком может случиться
много всего неприятного. Шансы стать жертвой или нарушить закон примерно
одинаковы.

Вы совершенно исключаете, что на глазах у шофера могло произойти нечто
такое, что Стас хотел скрыть от вас, и не только от вас? Вы на сто процентов
уверены, что Георгий оставался порядочным человеком и не пытался, скажем,
шантажировать Стаса? Только не нервничайте, не спешите отвечать. Подумайте.

- Не исключаю, - быстро, еле слышно произнес генерал и закрыл глаза, - но
при чем здесь взрывчатка, карточки и подкинутый пистолет?

- Ну если человек совершил преступление, то, как правило, есть
пострадавшая сторона. Грубо говоря, Стас кого-то сильно обидел, и за это его
попытались убить. А вот что касается карточек - тут вполне мог поработать
шантажист. Разве шофер не имел возможности выяснить номера банковских счетов
и прочие данные?

- Да, конечно, однако Стас узнал, что карточки заблокированы, когда шофер
уже был мертв, - заметил генерал.

- Ну и что? Звонки в оба банка в любом случае были сделаны до убийства.

- Но пистолет подкинули после...

- А если не подкинули? -Полковник снял очки и принялся протирать стекла
носовым платком. - Стас ведь не профессионал, и если допустить, что в шофера
выстрелил он, то вполне логично, что пистолет был спрятан в квартире, где он
провел ночь и половину дня после убийства. Выкинуть оружие совсем не просто,
держать при себе после совершения убийства - еще сложнее. Он просто взял и
сунул его за книги в чужом доме, надеясь, что там не найдут, а потом будет
возможность перепрятать или избавиться.

- Одну минуту, Миша, мы с тобой все-таки фантазируем или ты сейчас
выкладываешь мне свою реальную версию? - В голосе генерала не было ничего,
кроме усталости.

Райский чувствовал, что бывшему начальнику просто не хватает сил
осмыслить происходящее. Еще недавно генерал мог не спать несколько ночей
подряд, по пять-шесть часов без перерыва прыгать на теннисном корте, вести
бесконечные напряженные совещания. Но сейчас, когда дело коснулось самого
дорогого, что у него есть, единственного сына, он сначала потерял
самообладание, потом ненадолго сумел взять себя в руки, и вдруг просто -