пиджака, провела ладонью по щеке, - тебе же нельзя водку, у тебя от нее
изжога.
прихожей Григорьев заметил, что у Клары сапоги надеты на голые ноги.
взгляд, - они темные, дырища гигантская, на самом видном месте, пришлось
снять в туалете. Так вроде бы приличней. Вообще, отвратительный день.
Зуб разболелся, выпила две таблетки аспирина, не помогло, пришла на
работу, чувствую - терпеть невозможно. Отпросилась, зашла к врачу. Вот,
теперь придется вставлять, - она оскалилась, оттянула щеку. В нижнем
ряду зияла яма, черная от запекшейся крови.
сохранить?
воспаление внутри, в десне, у самого корня. Заморозка отходит. Больно.
Григорьев, вспоминая, что было в бумажнике. Паспорт. Водительские права.
Чуть больше сотни долларов. Фотография Маши. Кажется, все. Возможно, это
даже к лучшему. Если документы подбросят, появится шанс смягчить
скандал, во всяком случае, на первых порах. Советского дипломата
похитили или убили, что-нибудь в таком роде...
сладко потягиваясь, потерся о ноги хозяев. Григорьев взял его на руки,
стал почесывать за ухом. Кот заурчал. Андрей Евгеньевич так глубоко
задумался, что на минуту забыл о Кларе, которая застыла рядом, босая,
растерянная, тихая.
лбом ему в плечо.
отстранилась и побрела в ванную. Христофор соскользнул с рук, исчез за
дверью темной спальни. Андрей Евгеньевич последовал за ним, зажег свет.
У кровати стоял раскрытый чемодан. Клара еще утром начала собирать его
вещи. Христофор влез в чемодан и улегся на мягкий шерстяной джемпер.
Григорьев оглядел комнату, размышляя, есть ли здесь хоть один предмет,
который он хотел бы взять с собой.
ящике своего маленького рабочего секретера.
ящик, больно прищемил палец, но даже не охнул, резко развернулся и
сделал наивные глаза:
должен завтра купить ей кроссовки, джинсы.
вместе с украденным бумажником, что он не оставил его случайно в ящике
стола.
вернули в посольстве после оформления билетов, он сунул его в бумажник и
с тех пор не вынимал. Нет паспорта, значит, и лететь нельзя. Нет пути
назад, и отлично, что нет. Внезапная волна, легкая, горькая и
счастливая, подхватила его и понесла по комнате, заставляя стукаться
коленками об углы мебели, хватать все, что попадало под руку.
клетчатым пледом так резко, что жесткая бахрома задела ее щеку. - Я
принесу чаю или лучше заварю тебе пустырник, чтобы ты скорее заснула.
послушно забилась под одеяло, вжалась щекой в подушку и невнятно
забормотала:
вставлять зуб дорого, зато сделают качественно, красиво, а в Москве все
испортят, искрошат соседние зубы, поставят уродский мост, даже в
ведомственной поликлинике.
откликнулся он, уже исчезая из комнаты с недовольным Христофором под
мышкой.
аптечных травок, склянки с зеленкой, йодом, марганцовкой, все то, что в
Америке купить нельзя. Григорьев включил электрический чайник, рухнул на
стул, выпустил из рук Христофора, закурил, тут же загасил сигарету.
Сердце колотилось слишком резко, и во рту пересохло.
Христофору, который восторженно поедал консервированный кошачий паштет
из своей миски, - это судьба, спасибо черному вору с косичками... Сам бы
я никогда не догадался... Сам бы я никогда...
исполнял медленный изумительный танец любви к самому себе. Тайной этого
древнего танца владеют только кошки и очень красивые женщины. Григорьев
на мгновение застыл и вдруг ясно увидел Катю, сидящую за туалетным
столиком, такую же беленькую, томную, шелковистую. Голова запрокинута,
глаза прикрыты, кончики пальцев отбивают легкую быструю дробь по
атласным щекам, в ярком свете лампы сверкают острые розовые коготки.
Кумарина и продолжил вслух, обращаясь к коту:
так нежно любит себя, зачем ей Машка?
Катины глаза. Это вызвало мягкий укол тревоги.
очень сложно, однако ведь возможно? Кража бумажника с паспортом дает
уникальный шанс мне и Кумарину смягчить скандал. Пожалуй, надо позвонить
ему. Не поверит? Решит, будто я сам это устроил, сочинил негра с
косичками? Да, действительно, слишком удачно для случайности. Если я
сейчас позвоню ему домой и сообщу о краже, он подумает... Впрочем, какая
разница, что именно он подумает? Звонок будет зафиксирован нашими и
американцами, придется обратиться в полицию, и тогда мой уход отложится
на неопределенное время. А я больше не могу, понимаешь ли, я устал.
Никому звонить не буду. Надо уходить прямо сейчас, пока о краже
бумажника никто не знает. Правда ведь, никто. Какой же я молодец, что не
сказал Кларе!
механически сыпал в кружку сухую траву, заливал кипятком. Через пару
минут истошный визг Христофора заставил его вздрогнуть и выронить чайную
ложку. Кот вскочил на кухонный стол, чуть не опрокинул кружку с
кипятком. Григорьев понял, что вместо пустырника заварил для Клары
валерьянку. Запах сводил с ума несчастного зверя, он с воплем заметался
по кухне.
дверцу, не обращая внимания на кошачьи стоны, быстро приготовил обычный
чай в пакетике, взял несколько таблеток тазепама и анальгина.
губами. - Почему Христофор так вопит?
его сразу вырвало. Не волнуйся, я позвоню в лечебницу.
прихлебывала воду мелкими глотками, запивала таблетки. - Попробуй дать
ему активированный уголь.
обожгись. - Григорьев тревожно оглядел спальню. Присутствие Клары и
отчаянные стоны Христофора, закрытого в кухне, мешали сосредоточиться.
тебя зуб, у Христофора рвота.
под зеркалом.
требуя валерьянки. Григорьев не представлял себе, что для котов это так
серьезно, он еле справился с Христофором, запихивая его в темную
гостиную, чтобы беспрепятственно вылить в унитаз проклятый пахучий
отвар, избавить себя и зверя от этого кошмара.
запах валерьянки, было вымыто с мылом, по квартире разлился спокойный
пихтовый аромат освежителя воздуха. Григорьев открыл дверь гостиной,
взял Христофора на руки. Кот дрожал, но понемногу успокоился. Пора было
звонить.
экстренный номер, самый заветный, обозначавший полный провал, угрозу
ареста. Было заранее у словлено, что, позвонив по этому номеру, он сам
подскажет вариант, каким образом и откуда можно его забрать.
ответил:
хрипло произнес Григорьев и добавил зачем-то: