франко-канадца, то он, увидев внезапное преображение Ларисы, взял да и по
всем правилам старины попросил ее руки и сердца. Так что к настоящему
моменту, то есть октябрю 1999 года, совместное заявление интернациональной
пары уже лежало в загсе.
Даже сексапильность Василисы, которая казалась Александре Матвеевне столь
опасной, принесла некие полезные плоды. В характере Вадима стало все меньше
застенчивости и все больше раскованности. Было у него что-нибудь конкретное
с Василисой или нет, неизвестно, госпожа Вредлинская, несмотря на все
старания, поймать их "за руку" так и не смогла. Но зато Вадим явно
преодолел свои комплексы и стал частенько появляться на даче в обществе
девушки по имени Оксана, блондинки, очень похожей на Василису, но заметно
более молодой. Похоже, дело и там явно продвигалось к свадьбе.
Так славно прошел год, минувший со времени явления благодетеля Пашки.
И вот два дня назад - разумеется, опять 8 октября- свершилось то, что
должно было случиться. Мистер Манулов решил, что Вредлинский достаточно
созрел, и ввел своего бывшего однокашника по сценарно-киноведческому
факультету ВГИКа в некий элитарный клуб "Российский Гамлет".
НАКАНУНЕ ПОСВЯЩЕНИЯ
Прежде всего, надо заметить, что и сам Манулов по возвращении в Россию
времени даром не терял. Если поначалу он обитал в одной из не самых
престижных московских гостиниц, то затем переселился в свежепостроенный
особняк, сооруженный турками меньше чем за восемь месяцев. Правда, особняк
этот начинали не с нуля, первый и часть второго этажа были куплены
Мануловым в недостроенном виде. Некий нувориш, погоревший от дефолта,
вынужден был продать свою недостройку, чтоб хоть что-то вернуть, и
подсуетившийся мистер Пол взял ее меньше чем за полцены. Но вложил тоже
немало. Может быть, по сравнению с виллой в Калифорнии этот замок,
стилизованный под готику, был не столь красив, но по сравнению с ним дача
Вредлинского казалась хижиной дяди Тома. Самое занятное, что Манулов
построился совсем недалеко от бывшего однокашника, в том же поселке, и на
новоселье не пришлось даже ехать - Вредлинский прошелся пешком в
сопровождении своего семейства, охраняемого Стасом.
Именно там, на новоселье, где присутствовало немало всякого важного люда,
Манулов нашел время, чтоб уединиться с Вредлинским и поведать ему о своем
желании создать здесь, в своем особняке, этот самый элитный клуб. Собрать в
нем людей, имеющих и власть, и положение, и деньги, но желающих многократно
увеличить свои возможности за счет братской взаимопомощи и содействия.
Собственно, такой клуб, по словам Пашки, существовал уже давно, и в
действенности его влияния Вредлинский уже не раз убеждался. Однако теперь
настало время перевести его деятельность на более широкую основу и вывести
на более высокий уровень.
Вредлинский не без удивления узнал, что уже давно является, так сказать,
ассоциированным или "непосвященным" членом этого клуба. Собственно, он мог
бы принять посвящение еще в 70-х годах, но сам себя отринул, отказавшись
эмигрировать.
- Надеюсь, теперь ты не скажешь "нет"? - усмехнулся Манулов.
- Боюсь, что если я скажу "нет", то не выйду из этого дома,,- полушутя
произнес Вредлинский.
- Правильно, что боишься, хотя, конечно, из дома ты выйдешь в любом случае.
Но вот потом, я думаю, сильно пожалеешь. Для начала останешься нищим. Твой
благотворительный фонд атакует налоговая полиция и обнаружит массу
нарушений. Или ты сядешь в тюрьму, или вынужден будешь израсходовать все
свои доллары на взятки. Что будет потом - не знаю, может быть, какие-то
хулиганы искалечат твоего сына, изнасилуют дочь и заразят ее СПИДом. Может
быть, сгорит твоя дача вместе с "Мерседесом" и "Хондой"... Да что мы о
таком грустном, верно? Ты же согласен - по глазам вижу.
- Конечно! - улыбнулся Вредлинский. - Лучше быть богатым и здоровым, чем
бедным и больным.
- Совершенно с тобой согласен. Учти, пока ты был "непосвященным" - тебе
мало что доверялось, но с тебя и мало спрашивалось. Как только ты примешь
посвящение, спрос будет уже совсем другой. Один неверный шаг - и смерть во
цвете лет. Попробуешь искать защиты у правосудия, здешнего или
американского, израильского или китайского, это без разницы- только
ускоришь развязку, но зато добавишь себе мучений. Вовсе не обязательно, что
тебя пристрелят в подъезде. Ты можешь умереть от внезапного инфаркта или
инсульта - и ни один врач не скажет, что это была насильственная смерть.
- Скажи, Паша, - стряхивая мурашки, побежавшие по спине, пробормотал
Вредлинский. - А зачем, собственно, я вам нужен? Я не министр, не олигарх,
не гений, наконец. Конечно, какие-то связи у меня есть, но у тебя они во
стократ больше. Деньги? Ты сам говорил, что мое состояние - копейки.
Наконец, я не властитель дум. Последним писателем, которого, хоть и с
натяжкой, можно удостоить этого титула, был Солженицын. Я говорю "был",
потому что теперь его не слышно и не видно. Молодые его вообще мало знают,
а большинство стариков-ветеранов по-прежнему считает "литературным
власовцем". Демократы от него отступились, потому что он говорит им
нелицеприятные вещи. Но я-то, даже несмотря на твою раскрутку и даже по
сравнению с нынешним Солженицыным, полное ничтожество!
- Пока, Емеля, не ломай над этим голову, - жестко сказал Манулов. - Со
временем твоя миссия прояснится. Покамест лучше думай о приятном. Например,
о том, что с момента посвящения в члены нашего клуба ты выйдешь на
глобальный уровень. У тебя появятся многочисленные и могущественные друзья
во всех странах мира, которые всегда придут тебе на помощь. Учти, ведь
Центр нашего общества, в составе руководства которого числится и твой
покорный слуга, находится в Лос-Анджелесе, а новоиспеченное московское
братство будет его филиалом.
- Постой, ты же говорил о клубе, а теперь употребляешь какие-то другие
термины: "общество", "братство"...
- Я думал, что, поработав над романом о последних Романовых, ты сможешь
кое-что понять без долгих разжевываний, - с легким раздражением произнес
Манулов. - Неужели ты никогда не слышал о масонах?
- Конечно, слышал, - у Вредлинского по спине вновь забегали мурашки, - но
всегда думал, будто слухи о них сильно превышают то, что имеется в
действительности. Сказать по правде, я полагал, будто в нашем случае речь
идет, извини меня, о мафии...
Неожиданно Пашка громко и заливисто расхохотался - почти как в молодости.
- Все-таки ты, Емеля, настоящий совок,- сказал Манулов беззлобно и очень
по-дружески. - Совком родился и помрешь, наверно, дай тебе боже долгих лет
жизни, однозначно совком. Не обижайся! Я тоже, несмотря на всю свою
закордонную жизнь, тоже еще не отделался от совкизма. Это в генах сидит, мы
ведь с тобой уже из второго поколения рожденных при Советах. Даже когда все
давно знаешь и понимаешь, нет-нет да и прорвется в душе комсомолец...
- Ладно, пусть я профан, - обиженно произнес Эмиль Владиславович, просвети
меня тогда, насколько это возможно.
- Понимаешь, Емеля, мафия - это в большей степени экономическое
образование. Она, строго говоря, в настоящем своем виде создана
бизнесменами, которым не нравится несколько реалий современной рыночной
экономики: а) налогообложение, предусматривающее, что самые высокие налоги
платят те, кто больше всех зарабатывает, б) антимонопольное
законодательство, запрещающее сосредоточить какую-либо отрасль производства
и торговли в одних руках и в) полный или частичный запрет на производство и
продажу некоторых товаров и услуг. То есть наркотиков, оружия, порнографии,
проституток и еще чего-нибудь в этом роде. Соответственно, люди
объединяются в "семьи", "кланы" и прочие, выражаясь по-ментовски, "ОПГ",
чтобы жить так, как подсказывает им их капиталистическая совесть. И только
ради обеспечения своих сугубо меркантильных интересов они лезут в политику,
покупают полицию, депутатов, губернаторов, президентов, если есть на что.
То есть, если вкратце: политика - средство, деньги - цель.
- А у масонов, что, наоборот? - скептически поморщился Вредлинский. Деньги
- средство, политика - цель?
- На самом примитивном уровне это так, - кивнул Манулов. - То есть мы
делаем деньги, чтобы взять под контроль политическую жизнь. Но это только
первая стадия, понимаешь? Можно временно заполоскать мозги с помощью СМИ,
кого-то купить, кого-то запугать, добиться победы на выборах и посадить
свое правительство. Но пройдет, допустим, четыре года, и придется снова
тратить деньги, чтобы посадить на выборные посты своих людей. Можно будет
взять под контроль две или три основные партии, но это опять-таки лишние
расходы. Поэтому политика, когда речь идет о второй, более высокой стадии,