хотелось.
- Рано приехали... - с легкой досадой произнес Таран. - Придется полчаса в
машине посидеть.
- Да, просто так сидеть скучно, - усмехнулась Полина с тонким намеком на
толстые обстоятельства. - Может, музычку включишь?
Таран потыкал кнопки магнитолы - не работала.
- Видать, испортилась, а на новую Суслик заработать не успел.
- Жаль! - Полина вздохнула и томно потянулась, закинув руки за голову.
Полчаса - это так долго... А ты говорил - времени в обрез.
- Я ж не знал, что так быстро дорогу найду, - хмыкнул Юрка. - А ты
намекаешь, чтоб я... это самое?
- Да я уж не намекаю! - с легким нахальством произнесла Полина. - Я тебе
напрямую говорю: трахни меня! И никакая стыдобушка меня при этом не мучает!
Потому что мне жить осталось - до прихода вашего катера, может, минут на
десять больше, потому что ему надо подальше от берега отойти, где вы меня
утопить собрались! И придушить, а потом утопить - не знаю точно. Я
приговорена, мне все понятно. Стало быть, у меня, как у приговоренной,
может быть последнее желание. Вот я и желаю, чтоб ты меня трахнул!
После чего она всхлипнула и не очень громко разрыдалась.
Вряд ли те, кто квасил на дебаркадере, могли услышать это сквозь шум дождя,
ветра и волн.
- Да, - тоном лечащего психиатра произнес Юрка, - тяжелый случай, однако!
Не то мания преследования, не то нимфомания. Ты вообще-то подумала,
например, что урыть тебя на даче у Фроськи было намного проще, чем увозить
черт знает куда? Бензин тратить, катер арендовать? Тихо удавили бы в
подвале, а ночкой прикопали бы где-нибудь на участке и кучу торфа поверх
навалили - фиг найдешь когда-нибудь!
Полина шмыгнула носом, похоже, это сообщение возымело на нее действие. Тем
более что в описании Тарана ее убийство выглядело значительно более простым
и рентабельным.
- Неужели меня действительно собираются спасти? - утирая слезы платочком,
спросила Полина. - Кому я нужна живой?
- Наверно, кому-то нужна, - ответил Таран на этот риторический вопрос.
- Может, это те люди, у которых я была зимой?
- Какие люди? - удивился Юрка. - Птицын, что ли?
- Нет, такой фамилии я не слышала. Он, этот Птицын, высокий такой?
Массивный, с большой бородой? Лет шестидесяти.
- Вообще-то он и высокий, и массивный, - кивнул Юрка, - только ему до
шестидесяти еще далеко. А бороды у него нет, только брови, как у Брежнева
на портрете...
- Нет, у этого нормальные были, - покачала головой Полина. - А вот борода
такая мощная, темно-русая с проседью. Как у Ильи Муромца на картине
Васнецова. И еще женщину помню, намного моложе его, не очень высокая,
черненькая, лицо с рябинками. По-моему, я у них лечилась. Но как домой
попала - не помню. Родители уже хотели в розыск заявлять, меня неделю дома
не было, они и Коею без меня похоронили. Мать едва с ума не сошла, отец
тоже. Ушли на работу, приходят - а я дома, сплю у себя на кровати. Глазам
не поверили! Сперва только радовались, обнимали-целовали, а потом начали
спрашивать, где я была. Ну, а я, представляешь себе, ничего ответить не
могла. Ничего не могла вспомнить! То есть у меня в голове все путалось. И
так долго было, дня три. Потом начало вспоминаться помаленьку. Сначала то,
как я к бабушке в вашу область ездила, потом - как с тобой на вокзале
встретилась. Дальше полегче, все стало в цепочку выстраиваться. И как я за
Костю долг отдавать ездила, и как ты меня от тамошней банды увез, и как мы
на даче были, где Лизка двух мужиков убила, как мы от собак при помощи
кошки убежали... Потом вспомнила, как про Костю узнала. Ну и дальше все
путешествие наше. До того момента, как нас Галька и Танька облапошили и
заставили ехать в какой-то санаторий. Даже помню, как они меня вместе с
вами в душевой заперли. А дальше - ничего абсолютно. Только небольшой такой
кусочек: вот эти двое - дядька с бородищей и рябая женщина в белых халатах.
После этого - сразу обрыв, и потом помню себя уже дома.
- Ни фига себе! - подивился Юрка. - Значит, ты не помнишь, как нас Седой из
военного госпиталя выкрал?
- Абсолютно не помню.
- Как мы с Милкой вас из пионерлагеря выводили?
- Откуда? - Полина явно по-настоящему удивилась. - Ты уже второй раз
говоришь про пионерлагерь, а я понятия не имею, о чем речь.
Нет, Таран, конечно, помнил, как Полина и две блатные девки, Галька и
Танька, нахлебались водки с каким-то странным препаратом, хранившимся у
некой Дуськи, которая держала его в погребе под бельевой санаторной
прачечной. И как они полностью потеряли способность управлять собой и
выполняли только команды как механизмы какие-то. Судя со всему, у них этот
кайф продолжался несколько суток, и, когда Милка с Тараном вызволили их из
плена от Седого, передав Птицыну, они все еще из этого кайфа не вышли. Сам
Седой, которого Таран и Милка тоже напоили этой дурью, после приема этой
дозы бегал на перебитых ногах и не чувствовал боли! Это все Таран видел
своими глазами. Но он и понятия не имел, что Полина ничего не запомнила.
Ведь даже совсем упившиеся алкаши типа его собственных родителей, которые
после двух-трех стаканов совсем лыка не вязали, и то могли худо-бедно
что-то вспомнить. И наркоманы в период депресняка довольно достоверно
вспоминали кое-что из того, что с ними было под кайфом. А тут - ни фига?
Либо Полина просто врет, опасаясь лишнее сказать, либо этот самый наркотик
что-то совсем необычное.
- А тебя потом не ломало? - спросил Юрка. - В смысле, еще раз так кайфануть
не хотелось?
- Нет, - мотнула головой Полина. - Слабость была какое-то время, в сон
клонило, но потом прошло.
- А почему, интересно, ты подумала, что нужна тем людям, которых в белых
халатах видела?
- Не знаю, - пожала плечами Полина. - Почему-то пришло в голову... Может,
они какой-то эксперимент поставили? Сейчас мне почему-то кажется, что это
они меня памяти лишили. Если мне вообще все это не приснилось...
Таран подумал, что тут действительно фиг поймешь, что ей приснилось, а что
нет. О психическом здоровье Полины у него и прежде было не лучшее мнение.
- Ты что, сон от яви не отличаешь? - спросил он вполне серьезно.
- Иногда могу отличить, а иногда нет. Начинаю вспоминать то, чего со мной
никогда не было или было, но не со мной. А иногда кажется, будто все было
во сне, а мне говорят: "Да нет, это тебе не приснилось, это на самом деле
было..."
Таран почуял, что еще немного - и у него самого крыша поедет. И поэтому
появление из-за мыска тусклых огоньков небольшого судна он воспринял с
облегчением. Глянул на часы - время подкатывало к десяти вечера. Похоже,
кораблик, приближавшийся к дебаркадеру, и был тем самым "Светочем".
- Приплыли... - произнес вслух Юрка. А про себя подумал с легким трепетом:
а вдруг все эти Колины разговоры насчет того, что Тарану за Полину деньги
передадут, - чистой воды вранье? И его вместе с Полиной приберут эти самые
"люди в белых халатах", которые испытывают новые наркотики. Дадут выпить
рюмочку под благим предлогом, "для сугрева", а потом Таран станет послушным
человекообразным механизмом типа Полины, какой он увидел ее в санатории,
или Дуськиных кочегаров, которые без устали уголь в топки кидали, а по
команде "стоп!" замирали, как статуи... Мороз по коже прошел.
Но, конечно, Таран не стал поддаваться предчувствиям. Покамест это только
предположения. В конце концов, если он почувствует подвох, то вполне
возможно сигануть за борт с этого катера - тут не море, не сто миль до
берега, а самое большее пятьсот метров. Это Юрка после "мамонтовских"
тренировок даже в одежде проплывет. Вода, конечно, холодная, но не ледяная.
Градусов пятнадцать есть. Таран в такой уже плавал, правда, в бассейне, но
Белоусов Валерий
Максимов Альберт
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия
Буркатовский Сергей
Шилова Юлия