Чтение 41–й страницы книги ~Город без памяти~

Один из вкушецов выволок из внутренней комнаты сундук и раскрыл его.
Он начал выбрасывать оттуда многочисленные вывески и куски бумаги,
исчерченные корявыми знаками, - плоды деятельности мудреца.

- Не смейте! - кричал Кошмар. - Это моя мудрость!

Тут Алиса увидела Вери-Мери.

Он стоял в сторонке рядом с толстым вкушецом. Он был возбужден,
покрикивал на воинов:

- Ищите! - повторял он. - Она должна быть здесь! Она не могла
убежать!

- Так вот как вы держите слово! - сказала Алиса.

- А я ничего от вас не получил, - ответил, улыбаясь, Вери-Мери. -
Неужели думаешь, я поверил в ваши обещания? Я сам кому хочешь могу мешок
золота обещать.

И он было засмеялся, но тут же его лицо снова собралось в кулачок.

- Ищите! - крикнул он.

Мудреца подтащили к предателю и поставили рядом с Алисой.

- Вы можете подтвердить, что я вас никогда не видел? - спросил он
Алису. - Это для меня жизненно важно.

Среди гама и треска ломаемых стульев Алиса услышала тихий голос,
который звал ее. Алиса подняла голову: в ветвях большого дерева затаилась
Белка.

- Не бойся за меня! Я позову помников, - прошептала она.

Мудрец поднял голову, проследил за взглядом Алисы и спросил:

- А кто там прячется?

- Нет, - сказала Алиса, отводя глаза от дерева. - Вы ее не знаете.

- Вот именно, - сказал Кошмар. - Незнание - высшая форма знания.

Вери-Мери был взбешен. Он бегал по комнатам, но Белку найти не смог.

Наконец вкушецам надоело обыскивать дом, который они уже полностью
разграбили. Они повели пленников на улицу. У ворот Алиса в ужасе замерла.

Там поперек дорожки лежал мертвый бородач, рядом с ним повар
Моро-Пари. В руке Вепря был зажат меч.

Вери-Мери мстительно сказал Алисе:

- Допрыгались! Сопротивлялись при аресте. Это у нас карается смерью.

Тут же он подбежал к толстому вкушецу, который командовал нападением,
и сказал:

- Давайте их пытать. Сейчас. Они скажут, где она прячется.

- Не вмешивайся в высшие дела правосудия, пигмей, - сказал,
напыжившись, вкушец. - Кто ты такой, чтобы направлять наши действия?

- Я стараюсь, - сказал Вери-Мери. - Я сам вас сюда привел. Вы же
обещали, что в обмен на преступников я получу рабыню Белку.

- Если ее нет, я не могу тебе помочь, - сказал вкушец. - Ищи ее сам.

Он приказал вести пленников к большой повозке, на которой стояла
клетка. Пленников затолкали в клетку. Алиса выглянула наружу - ей
показалось, что листва на большом дереве колышется.

Мудрец дергал Ирию за рукав и повторял:

- Вы обязаны подтвердить, что я не имею отношения к вашим ужасным
преступлениям.

- К каким преступлениям?

- Неважно, - сказал мудрец. - Был бы преступник, преступление у нас
всегда найдется. А я чист, я в жизни не прочитал ни одного слова.

Повозка со скрипом двинулась по улице. Вери-Мери, злой, нахохленный
опухший от бессонной ночи, шагал рядом.

Он крикнул Алисе:

- Хотите остаться живыми, скажите, где Белка!

- Мы с вами даже разговаривать не хотим, - ответила Алиса.

- Вы не представляете, какой ужасной будет ваша гибель. Это хуже, чем
смерть. Куда хуже.

На перекрестке повозка и ее охрана остановились. По большой улице шли
войска. Ждать пришлось довольно долго.

Зрелище войска, выступающего в поход, было внушительным и в то же
время, с точки зрения современного человека, смешным.

Вот верхом на быке, разукрашенном желтыми и черными полосами, видно
для того, чтобы больше походить на тигра, едет Червяк Самыйдлинный. Его
худые ноги волочатся по земле. За ним нестройной толпой шагают воины с
копьями и луками.

Затем шестерка коров тянет катапульту.

Вот и сам Радикулит Грозный. Его несут на золотых носилках восемь
воинов. Он сидит в своем любимом зубоврачебном кресле, и собравшиеся вдоль
улиц зеваки кричат от восторга, видя такое богатство. За носилками шагают
закованные в панцири телохранители, у каждого на плече сидит стервятник.
Широким кольцом окружив носилки, семенят подслушники, хлопая матерчатыми
ушами.

Вот и близнецы Кроты. Они мрачны как тучи, они бледны как смерть. Еще
бы! Им приходится выступать в поход верхом на оленях. Бородач не ошибся -
единороги исчезли. А может, единороги, жители вольного леса, не хотели
воевать?

Топали солдаты горбуна Таракана, пели боевые песни воины госпожи
Коси-косиножки, стучали копыта, ревели быки и коровы, развевались флаги и
вымпелы. Оркестранты били в барабаны и дудели в деревянные трубы.

Наконец последний солдат миновал перекресток, толпа загудела -
внимание зевак переключилось на повозку.

Мальчишки бежали за ней, крича:

- Ура! Сегодня будет казнь!

- Я не теряю надежды, - простонал мудрец, - что это недоразумение
разрешится и меня оправдают. В конце концов для казни достаточно и вас, вы
как думаете?

Алиса так не думала, поэтому ничего не ответила.

Повозка остановилась возле красного собора.

- Что здесь было раньше? - спросила Алиса у мудреца.

- Когда-то здесь была водокачка, - ответил мудрец.

- А вы откуда знаете? Вы ведь ничего не помните.

- Разумеется, не помню, - согласился мудрец. - И вообще я все путаю.

Клетку с пленниками на веревках втащили внутрь красной водокачки. Там
было прохладно, сквозь дыры в крыше проникали утренние лучи солнца. Громко
ворковали голуби.

С другой стороны открылась широкая дверь и выехала низкая платформа,
на которой стоял резной шкаф. Дверца шкафа приоткрылась, и оттуда
высунулась голова в чадре.

- Наконец-то! - раздался радостный голос Клопа Небесного. - Все
здесь! И девчонка-акробатка, и дикая женщина, и даже мой старый друг
мудрец Кошмар. Я рад приветствовать вас в моем храме!

- Ваше Святое Незнание! - воскликнул мудрец, подползая к прутьям
клетки и дергая их. - Это недоразумение! Я спал и, как всегда, не видел
никаких сомнительных снов. И вдруг меня привезли сюда. Я сначала решил,
что намечена плодотворная дискуссия с вашим Незнанием по поводу некоторых
букв алфавита, но оказалось, что меня обвиняют в укрывательстве опасных
преступников. Защитите меня своим могуществом!

- Разумеется, ты, как всегда, ничего не знаешь, - сказал Клоп,
откидывая чадру.

- Разумеется, я ничего не знаю!

- Тогда я тебе помогу, - сказал верховный вкушец. - Я сделаю так,
чтобы ты совсем ничего не знал.

- Помилуй! - зарыдал мудрец.

- Отнесись к этому философски, - сказал Клоп Небесный. - Это с тобой
случается не в первый раз.

- Неужели?

- Ты и этого не помнишь?

- Конечно, не помню, конечно, не помню! - И мудрец горько зарыдал.

В зал, расталкивая вкушецов, вбежал Вери-Мери.

Хлопнула дверца шкафа - Клоп закрылся, опасаясь покушения. Воины
выхватили кинжалы.

Вери-Мери, растрепанный, несчастный, подбежал к шкафу и принялся
стучать в дверь.

- Откройте, ваше Неведение! - умолял он. - Это я, ваш верный раб
Вери-Мери. - Меня обманули. Мне обещали мешок золота и девушку по имени
Белка, но девушку не нашли, а мешок не дали.

Дверца шкафа со скрипом приоткрылась, высунулся нос Клопа - самый
длинный нос на планете. И вкушец скрипучим голосом произнес:

- Зачем ты меня испугал, глупый пигмей? Я этого не прощаю.

- Но ведь это нечестно, ваша милость! Мне обещали.

- Разве мы ему что-нибудь обещали? - спросил Клоп.

- Ничего подобного, - ответил толстый вкушец, который командовал
нападением на дом мудреца. - Мы приняли его донос с благодарностью.

- Благодарность - это лишнее. Великие вкушецы никогда никого не
благодарят. Все остальные должны быть нам благодарны за то, что еще живы и
что-то помнят. Полагаю, что пигмей Вери-Мери совершил преступление,
оклеветав нас, честных вкушецов, - сказал Клоп Небесный.

- А что? - задумался толстый вкушец. - Вы, как всегда, правы, наш
мудрейший. Пожалуй, Вери-Мери надо арестовать.

Может, все бы обошлось, если бы пигмей не пришел в ярость.

- Как так! - закричал он. - Я всю жизнь верой-правдой служу вам, я
сделал для вас столько подлостей и совершил столько предательств, а вместо
благодарности вы пытаетесь меня одурачить? Нет, хватит! Я ухожу. Поищите
себе другого предателя. Вы ко мне еще придете, вы еще попросите...

Он повернулся и пошел прочь из собора.

- Это слишком, я этого не потерплю! - рассердился Клоп. - Он меня
пугает, он мне угрожает, он вымогает у нас деньги. Взять его!

В мгновение ока вкушецы набросились на визжащего пигмея и поволокли
его в клетку.

Хоть Алисино положение было несладким, она не могла скрыть