проклятого 17-го в Ростов под знамена Алексеева и Корнилова, выполнили
свой долг до конца. Уцелел лишь он, бесполезный инвалид, которому
предсказаны долгие бесполезные годы на чужбине. Впрочем, у него тоже был
выход. Крымская трагедия шла к финалу, и он обязан доиграть до конца.
красному патрулю и поставить точку, Ростиславу бешено захотелось жить.
Логики не было - просто не хотелось умирать. Пусть впереди нет ничего,
кроме прозябания под парижскими каштанами - пусть! Он не хотел стынуть
здесь, под холодным небом отвергнувшей его родины. Может, Ростислав был
просто еще молод. А может, краешком сознания помнил о том, что лежит у
него в вещевом мешке и о встрече, которую обещал красному командиру
Косухину. Его война не кончилась! Крым сдан, но остались непрочитанными
потемневшие таблички, осталась тайна камня - и по прежнему возвышалась
среди ледяных гор черная громада Шекар-Гомпа...
бесполезными штабными бумагами и бесценной картой, специально взятой ради
подобного форс-мажора. Эвэр-бурэ, подарок командира Джора, уцелел чудом.
Перед эвакуацией Ростислав решил освободить место в сумке для бумаг и
прикрепил рог к поясу.
ждать случая. Перед тем, как продолжить путь, Ростислав сжег документы и
забросил в ручей железный крестик с изображением Святого Николая. Погоны
он оставил. Покуда он был в форме, сохранялась иллюзия, что Ростислав все
еще солдат, и война не кончилась...
дело рядом гремели выстрелы вероятно, бандиты Пашки Макарова добивали
какого-то бедолагу. Оставалось прятаться, часами пережидать в сырых,
промозглых ущельях, в заброшенных убежищах для овец, вырубленных в скалах.
Несколько раз Ростислав сбивался с пути, кружил, но каждый раз, вновь и
вновь, находил дорогу.
оцепенение. Холод был страшнее: ноябрьские ночи выматывали, а мокрые дрова
не позволяли разжечь спасительный костер. И все-таки Ростислав шел. На
третий день тропинка вывела к гигантскому склону. Это была Первая Крымская
гряда, а за ней - море.
поделились скудным ужином. От них удалось узнать, что за горой
действительно море. Он находился между Судаком и Алуштой, а на
противоположном склоне горы стояла маленькая татарская деревенька, обычно
пустовавшая в осенние месяцы. Но сейчас там было людно. Отряд "зеленых"
уже третий день навязывал мирным татарам свое непрошеное присутствие.
склону, неторопливо взбираясь к голой безлесой вершине. Донимал холод,
ветер сбивал с ног, но Ростислав шел, стараясь не думать ни о чем, кроме
вершины, до которой следовало дойти. Он часто вспоминал краснопузого
Степу. Тот шел по ледяной тайге, ночуя в снегу и спасаясь остатками
спирта. Странная, нелепая мысль то и дело посещала Арцеулова. Вместе с
Косухиным ему было бы легче. Интересно, согласился бы командир
победоносной "рачьей и собачьей" сопровождать беглого врангелевца к
спасительному морю?
бушевало далеко внизу, но даже сюда ветер доносил мелкие капли влаги. До
самого горизонта не было видно ничего, кроме бурлящей пучины. Корабли
ушли. Он остался один...
острые ветви норовили ударить прямо по лицу, но куда опасней то, что
доносилось снизу. Голоса. Там были люди, и наивно думать, что это мирные
пастухи.
видел ее сквозь деревья - узкую, в следах повозок, но не спешил выходить
из густого леса. Внизу то и дело проходили люди, и почти у всех за спинами
торчали винтовки. Они шли на восток, к той самой деревне, о которой
говорили пастухи. Значит, не еду и теплый ночлег рассчитывать нечего.
идти на запад, к Алуште. Может, по дороге он встретит таких же, как и он,
беглецов. Вместе они поищут лодку. А дальше - как повезет...
почувствовал, что силы на исходе. Ростислав шел уже несколько дней. Даже
странно, что он смог добраться так далеко. Но теперь, когда все тело ныло,
умоляя об отдыхе, ноги переставали слушаться, а во рту скопилась горькая
слюна, - следовало отдохнуть. Все равно где, пусть прямо здесь, возле
пустой дороги. Ростислав понимал, что если не поспит несколько часов, то
просто упадет и больше не встанет.
казалось, надежное убежище - маленькую полянку в лесу, надежно прикрытую
со стороны дороги густым кустарником. Арцеулов накрылся шинелью, положил
под голову вещевой мешок и провалился в черное, без сновидений, забытье...
почувствовал. Рука привычно рванулась к кобуре - пусто. Те, кто пришел за
ним, тоже кое-чему научились за эти годы.
удар заставил подняться.
невыразимо грязных шинелях без ремней, с обязательными красными лентами на
шапках. Ночной сумрак не позволял разглядеть лиц, да это было и не важно.
не первый, и кровавый энтузиазм уже успел остыть.
вещевой мешок. Пленный подполковник мало интересовал победителей.
бушующему морю.
жизни, которая вела его эти дни, казалось, сгинула без следа. Ростислав
чувствовал одно - усталость. Внезапно суетная мысль посетила его. Арцеулов
понял, что очень хочет курить: последняя папироса выкурена три дня назад.
Ростислав тут же пожалел о них. Но просьба была воспринята как нечто
вполне естественное. Кто-то полез в карман шинели, затем повстанцы
переглянулись.
виновато, не чувствовалось ни "классовой ненависти", ни даже просто злобы
к врагу. Эти трое выполняли работу - добросовестно и честно. В памяти
промелькнули слова Косухина: "Пленных не будет"...
Крепости все прочесать надо.
причину излишней торопливости. Работы много, Красный Крым предстояло еще
чистить и чистить...
ходят травят крыс..."
героями. Но здесь не перед кем выкрикивать лозунги и петь "Смело
корниловцы, в ногу!" Палачи были скучны, и его, Арцеулова, смерть будет
тоже другой, не такой, как у остальных. Война кончилась, ушла страсть,
наступили серые будни "чисток". Ему придется умирать уже в новую эпоху.
пару минут. За это время Арцеулов немного пришел в себя. Стало стыдно:
годом раньше он просто прыгнул бы на винтовки и утащил с собою минимум
одного. Но сил не было: что-то иссякло в душе. Он смирился. Не будет
Парижа, он не встретит Тэда, не разыщет краснопузого Степу, не увидит
трехцветные флаги над Столицей... Значит, судьба. Там его тоже ждут:
ребята из его взвода, Виктор Ухтомский, профессор Семирадский, с которым
он так и не доспорил... Там ждала Ксения...
похоже, услыхали. Медленно, словно неохотно, стволы винтовок начали
приподниматься...
важное! Он не должен сдаваться без боя! Оружия нет, сил не оставалось, но
есть что-то еще...
горечь. - Рог Гэсэра...
палец на курок. Резкий свист... Арцеулов невольно сжался, по привычное ухо
отметило: это не пуля. Ростислав даже не успел удивиться, как один из
повстанцев уже медленно валился на землю, в спине его торчала короткая
черная стрела.