На второй день мы потеряли шесть роботов. Накануне мне не удалось толком
выспаться - я вообще плохо сплю на новых местах, в особенности если это новое
место всего лишь довольно жесткая противопролежневая койка невесть кем
подогнанного к блокпосту шведского госпитального автобуса, насквозь пропахшего
йодом, консервированной плазмой и противостолбнячной сывороткой. Пожалуй, под
выцветшим брезентом заурядной армейской палатки мне спалось бы куда лучше.
Обещанных жилых контейнеров не доставили. Пока. Не баре, мол. Значит, до кого-то
еще не дошло, что за скопидомство и местнические замашки не стружку снимать
будут - смахнут не глядя кое-что посущественней, откуда уши растут. Полномочия у
Максютова чудовищные, и он намерен их использовать. Держись, округ, р-разорим!
Но потом.
До конца первого дня Максютов так и не решился на новую попытку, зато момент
поглощения робота Монстром мы просмотрели в записи раз десять. Ничего
.принципиально нового просмотр не принес, за исключением высказанного инженерным
боссом мнения, что никакой приемлемый механизм разумных размеров не обладает
достаточно малой инерционностью, чтобы успеть улизнуть от столь стремительной
атаки, но тем не менее предложил продолжить осаду объекта техникой.
Было бы странно, если бы он предложил что-нибудь другое. За выгодных заказчиков
держатся все, у кого есть чем держаться. Когда-нибудь эволюция породит подвид
человека с присоской, вроде как у рыбы-прилипалы. Почему бы нет?
Короче говоря, наутро, истребив тупую сонливость двумя кружками крепкого кофе, я
находился в настроении желчном и пессимистическом. Штукина и Скорнякова я
отправил в автобус, разрешив им поспать до того времени, когда они вновь
понадобятся. Что могли - сделали. Опрос свидетелей (по большей части поднятых с
постели посреди ночи) окончен. Никто из них не видел, как покойный Буланкин
входил внутрь Монстра, однако сомнений в этом практически не осталось.
Предварительное заключение медэкспертизы: смерть наступила мгновенно в
результате несовместимых с жизнью повреждений, как то: разрывы внутренних
органов, • многочисленные переломы, включая переломы Шейных позвонков и
основания черепа, сквозное повреждение сердечной мышцы осколком ребра. Иных
причин смерти пока не обнаружено, и можно допустить, что Буланкин был жив до
самого удара о землю...
"Можно допустить..." Вероятно, Коля Штукин был очень настойчив, если сумел
вытрясти из патологоанатомов хотя бы такую формулировочку. Слишком долго труп
пролежал в лесу, чтобы сохранилась надежда получить ответ: убил Монстр Буланкина
еще в себе - или выплюнул живьем? И то, и другое он вполне мог сделать, на
выбор. Совсем нетрудно подсчитать ускорение, необходимое в предельном случае, -
всего лишь десяток "же", даже беря в расчет сопротивление воздуха. Предельный
случай - это бросок из центра двухкилометровой лепешки под углом сорок пять
градусов с началом разгона на уровне земли. Десять "же" в течение не более двух
секунд - крайне неприятно, но не смертельно для здорового человека. Десять "же"
вызывают лишь кратковременную потерю сознания. Сами по себе десять стартовых
"же" не разорвали бы бедняге внутренности, не искрошили бы кости...
Хотя это еще ничего не значит. Существует множество известных нам способов убить
человека так, чтобы по прошествии пятнадцати-двадцати часов ни один криминалист
не сумел бы точно определить причину смерти, и наверняка несколько способов пока
неизвестных. Монстр мог воспользоваться любым из них и выкинуть уже труп.
А за каким, собственно, чертом? Прав Топорищев:
главная загадка Монстра - его мотивация.
Конечно, заглубленный бункер для наблюдателей готов еще не был, под него только
копали яму, зато наш окопчик со вчерашнего дня разительно изменился - полночи
саперы в свете прожекторов одевали его быстро твердеющим бетоном. К утру
опалубку еще не сняли, но от хлюпающей глинистой жижи под ногами осталоскрдно
воспоминание. Оптику на бруствере заменили на более р
сильную. Увеличили и забетонировали нишу под пульт управления - теперь в ней
стояло что-то вовсе несусветное. испещренное почему-то иероглифами. Прокопали
крытый эвакуационный ход в ложбинку за пригорком. В окопчике появился кривой
отнорок, оканчивающийся хорошо оборудованным отхожим местом. Генеральский окоп.
А в двухстах метрах перед бруствером, как и вчера, возвышался правильный
линзовидный холм с крутыми склонами и пологой вершиной, совершенно неуместный в
этих краях, по-прежнему неприятно блуждали по его поверхности размытые цветовые
пятна, и по-прежнему зиял в его склоне обращенный к нам круглый черный зев,
похожий на уходящий в гору железнодорожный туннель.
- Пора разобраться, что это за дыра, - Максютов указал на туннель. - Есть
предварительные мнения? Вход? Ротовое отверстие?
- Все, что угодно, - ответил Топорищев. Максютов не обратил на него внимания.
По-моему, он давно махнул на Топорищева рукой. Свой вопрос он адресовал
руководителю инженерной бригады.
Тот как-то сразу приосанился и даже стал казаться выше ростом.
- Пустим технику - узнаем.
- Отлично. Вам карт-бланш в выбореГ Что у нас пойдет первым?
- Многоцелевой робот "Кэгон" фирмы "Мицуби-си". Интеллектуальная модель
повышенной защищенности для работы во вредных средах. У нас их три штуки.
- Не слышал о таком. Он шагающий?
-Да.
- Шестиногий?
- Нет. На двух ногах. Но может преодолевать подъемы и спуски до пятидесяти
градусов. Способен даже при наличии выступов лазать по стенам. Наивыгоднейший
путь выбирает сам.
- Полевые испытания проводили?
- Я и проводил. Изделие соответствует спецификации.
- Если упадет - встанет?
- Разумеется. Можно показать.
- Не нужно. Давайте его сюда.
Ох, как он был красив, этот японский "Кэгон", подвезенный в ложбину за окопчиком
на грузовичке и выбравшийся из кузова самостоятельно! Невероятно красив и почти
так же чужд, как Монстр. Несмотря на двуногость, в нем не было ничего
человеческого - этакая тускло блестящая металлическая многоножка, поставленная
торчком на пару мощных, как у страуса, птичьих конечностей. Коленками назад.
Титановые, с цветами побежалости от полупрозрачного защитного покрытия сегменты
вставшего на дыбы кольчатого червя, как видно, умели поворачиваться вокруг оси,
и из каждого сегмента, кроме верхнего, служащего, похоже, головой, торчала пара
суставчатых манипуляторов. Сейчас все они были сложены на "животе" робота - ну
точно жук, притворяющийся дохлым. Испещренный иероглифами гибрид страуса и
дохлого насекомого. Но все равно - красавец.
Оператором при "Кэгоне" был все тот же Паша. Громила, массивный убивец с
дискантом вместо инфразвукового баса. Сегодня перед ним не было никаких рукоятей
управления роботом, не считая обычной компьютерной мыши на специальном планшете,
и он не знал, куда девать свои чудовищные руки. Рычаги бы трактора ему, да и то
с условием обращаться осторожно.
- Задание не меняется? - вопросил инженерный босс. Он улыбался. Сейчас красавец
"Кэгон" покажет себя! Уж он покажет!..
Неуверенно заулыбался и Паша-оператор. Понятно. Пожалуй, я тоже какое-то время
был бы счастлив, управляя такой штуковиной. Детское счастье владения "педальной
машиной, дребезжащим самокатом на шарикоподшипниках, надсадно тарахтящим
мопедом... В каждом из нас зарыт пацан, глубоко ли, нет ли.
- Ничего не меняется, - сказал Максютов. - Проникнуть в туннель, пройти сто
метров без сбора образцов - и сразу назад. Телесъемка в трех диапазонах. Полный
анализ физических условий. Больше ничего.
- Паша, тест.
Где-то под громадной лапой Паши шевельнулась мышь. Робот тоненько пискнул, затем
заурчал, негромко загудел, повращал сегментами туловища, поочередно подвигал
всеми манипуляторами снизу доверху, снова сложил их на брюшке на манер дохлого
жука, замолк и с минуту оставался неподвижен. Затем поднял и опустил Правую
лапу, следом левую. Присев, потоптался на месте, словно петух, взгромоздившийся
на курицу. Замер.
- Тест окончен. Паша, программа.
Снова невидимое движение мыши в волосатой лапе. И - отпущена мышь. На планшете
пригрелась, спит.
Птичьи лапы пришли в движение. Титановые когти на растопыренных пальцах глубоко
вминались в почву. Робот легко взял подъем на бугор и уверенно, не потратив
лишней секунды, перемахнул окопчик одним гигантским махом. Все, не исключая
громилу оператора, Разом присели. Когтистая лапа стремительно прочертила
полукруг над нашими головами, сверху посыпался Мусор. На фуражку Шкрябуна упал
ком глины. "В следующий раз ведите робота в обход окопчика, - негромко, но веско
сказал Максютов. - Если Монстр по нему шваркнет..."
Топорищев фыркнул.
Наращивая скорость, "Кэгон" рванул к туннелю.
Красиво он шел, этот блестящий кольчатый червь на страусиных ногах. Я
залюбовался. А еще - сумел через плечо Максютова мельком взглянуть на экран
монитора. Ни малейшей тряски от ходьбы - телекамера плыла над землею так, словно
робот не шагал, а катился по ровной дороге на очень хорошей подвеске. Умеют
делать, подлецы. Навстречу текла сочная зелень еще не везде примятой травы,
мелькали желтые пятна сурепки, и величаво, заполняя собой три четверти кадра,
наплывал Монстр.
На то, чтобы быстрым шагом спуститься от окопчика ко входу в туннель, человеку
потребовалось бы минуты две. "Кэгону" хватило одной.
Я, ждал, что он, разогнавшись, так и влетит внутрь, однако он резко затормозил
перед самым входом. Потоптался на месте, повращал блестящими сегментами, вдвинул
в темноту перед собой наиболее длинный манипулятор. Ничего не случилось.
Тогда он медленно шагнул вперед, во мрак, и пропал из виду. Последним исчез
гидравлический коленный сустав - тот, что "назад".
- Сигнала нет! - дискант оператора. Я оторвался от стереотрубы, но поздно -
экран монитора уже заслонили чужие спины. Приходилось верить на слово.
- Паша, не горячись. Еще разок... Шумно сопел Шкрябун, задышал и начал
вполголоса чертыхаться инженерный босс. Ясно...
- Интересно: односторонняя или двусторонняя? - спросил Топорищев, ни к кому
специально не обращаясь.
- Что?
- Вторая преграда. Первая - психологический барьер вокруг объекта. Это чисто
Корнев Павел
Акунин Борис
Якубенко Николай
Мичурин Артем
Лукин Евгений