Потом снова поднимала лошадь на дыбы, Салмаах вертелась быстро и красиво,
делая по два оборота в разные стороны. Подгоняемая восторженными криками
зрителей, Таис пустила лошадь равномерной рысью и встала во весь рост на
ее спине, придерживаясь за прядь длинной гривы и безукоризненно
балансируя.
села верхом, перестала улыбаться, лицо ее посерьезнело. Бубен Гесионы,
рассыпаясь в ритме горделивого танца, повел перекличку с ударами копыт.
Салмаах, подчиняясь коленям гетеры, отстукивала всеми четырьмя копытами по
гулкому дереву. Два, четыре удара передними ногами, затем шаги назад,
снова гулкая дробь передних. Два, четыре, восемь, двенадцать - спаренные
удары учащались, лошадь то устремлялась вперед, то приседала назад. Таис
откидывалась, выгибаясь дугой и устремляя груди к темному небу.
потрясая бубном. Возбужденная лошадь тоже начала подпрыгивать, как в
галопе, ударяя сразу тремя ногами, подбрасывая круп и задирая голову.
рукой, она стала исполнять странный обрядовый танец. Поднимаясь на пальцы
правой ноги, гетера высоко поднимала левую, обхватывала ее щиколотку
протянутой вперед левой рукой. Изогнутое луком медное тело Таис
обрисовывало треугольник, как бы замкнутую вверху букву "гамма" на
темно-пепельной шерсти лошади. Затем обе руки простерлись на уровне плеч в
такт сильному прогибу тела, а правая нога перешла в положение левой. И
снова на миг обрисовался треугольник. Салмаах, подпрыгивая, продвигалась
по кругу, готовая повернуться другим боком. Таис взлетела на спину лошади
и соскользнула с другого ее бока, повторяя треугольник странного танца.
Сплошной рев стоял под навесом. Леонтиск ринулся было вперед. Его
остановил Неарх. Птолемей казался внешне спокойным. Крепко сцепив руки, он
прижимал их к груди, бросая взгляды на тессалийца. Даже Александр поднялся
и чуть было не сбил с ног широкоплечего сутуловатого человека, стоявшего
рядом с ним, который следил за танцем Таис так, как будто от этого
зависела вся его жизнь. Последний прыжок Салмаах. И снова Таис на ее
спине; поднятая на дыбы лошадь поклонилась на обе стороны. Затем Таис
поставила кобылу на колени, головой к Александру, и сама, спрыгнув на
землю, под восторженные крики зрителей приветствовала его. Толпа
неистовствовала. Салмаах испугалась, вскочила, заложив уши и кося глазом,
стала пятиться к заднику "сцены". Ее подхватила под уздцы Гесиона.
плащом и убежала. Надо было как можно быстрее смыть едкий конский пот. Да
и одеться для пира.
тремя лентами - синей, белой и красной, вплетенными в черную чащу ее
волнистых волос.
подошла к Александру. Царь македонцев взял ее за обе руки, поцеловал и
усадил за трехногий греческий столик между собой и широкоплечим
сутуловатым человеком с короткой бородой на худом лице, с умным и усталым
взглядом.
Элладу, чтобы сопровождать победителя персов. Скульптор обнял Таис за
плечи и стал рассматривать ее лицо с бесцеремонностью художника или врача.
Гетера увидела, что он вовсе не сутул, а лишь кажется таким из-за привычки
наклоняться вперед, всматриваясь пристально.
знала, что Александру всего двадцать четыре года, всего на год старше ее:
фамильярность была не в ее характере.
сделал твою статую в образе царицы амазонок. С детства он мечтал повторить
историю Тесея и Ипполиты, но с огорчением узнал, что всадницы Термодонта
давно исчезли, осталась лишь легенда. Однако ты сегодня явилась истинной
их наследницей. Смотри, как пожирает тебя глазами наш герой Леонтиск!
эллинские воины расправляются с амазонками, убивают их, тащат в плен.
Примечал ли ты, что амазонки по большей части даже пешие, чтобы никак не
возвышаться над мужчинами?
олимпиады и даже до того. Художники всякие - знаменитые и незнаменитые:
Ефроний, Евхаридес, Андокидес, Архесилай, да разве их упомнишь? И везде
герои Тесей, Геракл, Ахиллес тащат за волосы несчастных амазонок, бьют
дубинами упавших на колени, вонзают им в грудь мечи и копья. Я почти не
видела рисунков, где бы амазонки изображались верхом на лошадях, как им и
следует быть, еще меньше - где они поражают мужчин в бою.
Аполлона! А наш Парфенон! Да неужели ты забыл огромную картину Микона в
пинакотеке Афин, в левом крыле Пропилеи, где эллинские воины беспощадно
избивают амазонок. Она написана столетие назад или больше.
оправдания небылицы. А художники стараются изобразить эту ложь как можно
правдивее.
женском превосходстве.
такой охотой изображали афиняне, не отняли мужества, как у беотийцев и
афинян. Темискиру, их столицу, взял Геракл, часть амазонок погибла под
Афинами, и все же они пришли к стенам Трои сражаться против эллинов. Им не
могут простить этого потомки тех, кого амазонки били, вселяя страх своей
нечувствительностью к ранам!
тессалийцу. Лисипп спросил Таис:
посвященные Артемис девушки Термодонта, жившие за тысячу лет до нас,
всегда сражались нагими и ездили на лошадях без потников. То, что будто бы
они выжигали себе одну грудь для стрельбы из лука - нелепая выдумка, хотя
бы потому, что нет ни одного древнего изображения безгрудой амазонки.
Стиганоры стреляли или прямо перед собой над ушами лошади, или, когда
проскакивали мимо врага, поворачивались и били с крупа коня. Настоящих
амазонок вы можете видеть на старых клазоменскнх вазах и кратерах. Это
крепкие, даже очень плотные нагие девушки, верхом на сильных лошадях, в
сопровождении бородатых конюхов и собак. Ионийские и карийские женщины,
привыкшие к свободе, не могли смириться с грубыми дорийскими
завоевателями. Самые смелые, сильные, юные уходили на север, к Эвксинскому
Понту, где образовали полис Темискиры. Это не народность, а священные девы
Артемис, потом Гекаты. Невежественные историки и художники спутали их со
скифскими женщинами, которые также прекрасные воительницы и наездницы.
Поэтому очень часто амазонок изображают одетыми с ног до головы, в
скифской одежде или каппадокийками с их короткими эксомидами.
удивленный Лисипп.
амазонок. Но скажи, о ваятель, слышал ли ты, чтобы женщина чему-нибудь
учила взрослых людей, кроме любви? Разве Сапфо, но как с ней разделались
мужчины! А мы, гетеры-подруги, не только развлекаем, утешаем, но также
учим мужчин, чтобы они умели видеть в жизни прекрасное...
интересом смотрели на нее, каждый по-своему осмысливая сказанное.
неспроста "Освобождающий лошадей", поймешь меня, как и все они, - гетера
показала в сторону Леонтиска и македонцев, - властители коней. Когда ты
едешь верхом по опасной дороге или мчишься в буйной скачке, разве не
мешают тебе персидский потник или иная подстилка? А если между тобой и
телом коня нет ничего, разве не сливаются в одном движении твои жилы и
мышцы с конскими, работающими в согласии с твоими? Ты откликаешься на
малейшее изменение ритма скачки, ощущаешь нерешительность или отвагу
лошади, понимаешь, что она может... И как прочно держит тебя шерсть при
внезапном толчке или заминке коня, как чутко отвечает он приказу пальцев
твоих ног или повороту колен!
здоровье и красоту! - И он поднял Таис на сгибе руки, а другой поднес к ее
губам чашу с драгоценным розовым вином.
ревность.
чтобы быть правдивой. Хотел бы я знать, как можно заставить яростного коня
почувствовать эти маленькие пальцы, - он небрежно коснулся ноги гетеры в
легкой сандалии.