Чтение 41–й страницы книги ~Ночной народ~

лишь с ее законами начинают считаться. С ней - да еще с тем, кто дерзнет
выступить на ее пути. Но дело ли это для немощного старика?

"Они уходят?" - Элшбери не поверил себе. Он знал одно: жителям
Мидиана не место наверху. Даже если не они властны над своей жизнью, лишь
сама судьба.

Спотыкаясь и утрачивая остатки былого величия, Элшбери побежал вверх
по крутому пандусу переходов.

- Стойте!

Его голоса никто не слышал. Вокруг старика была лишь пустота, а
наверху крики и причитания заглушали все. Нет, не все - на верхнем ярусе
уже командовал подоспевший Нарцисс, на руках которого был подхваченный из
толпы чей-то ребенок.

- Быстрее! - звучал под покореженными сводами его голос.

- Мы не можем выйти... - стоном отвечало ему эхо. Проталкивающиеся
вперед тела пробкой заткнули проход, а на них напирали уже подоспевшие...

- Стойте! - возник наконец из общего шума голос старейшины. - Наше
место здесь, под землей! Остановитесь!

И все стихло. Как бы там ни было, слишком велика была привычка
ночного народа доверять своему вожаку.

Все остановились в нерешительности. Но тут раздался другой голос -
сильный и молодой:

- Нет, не слушайте его! Иначе мы все погибнем!

Бун, Эрон Бун, человек, чье явление было предсказано одной из
немногих сохраненных народом легенд, стоял сейчас перед стариком, всем
своим видом выражая несогласие. И в самом деле - даже монстрам, почти
лишенным мозгов, несложно было догадаться, какую опасность таит в себе
сейчас подземелье. Тупик, могила...

- Они не уйдут! - голос Элшбери звучал упрямо и непреклонно.

Место ночного народа - под землей, и ему нечего делать на поверхности
- такова была вековая мудрость, позволившая выжить последним обитателям
Мидиана. И никто этой истины не отменял...

Не два человека столкнулись сейчас, стоя по две стороны земляного
перехода, - две истины. Истина мира уходящего, спасавшегося годами, но
утратившего с этим вторжением свою спасательную мощь, - и истина новой
жизни, которая принесла пока только смерть, но ведущая в будущее, в
неизвестность, в которой могло одинаково скрываться как зло, так и добро.

- Эти люди должны жить, - огонь пылал в словах Эрона. Ответственность
за происходящее, за существование ночного племени, поставленное им же под
угрозу, не позволяла Эрону отступить. С небывалой ясностью он видел, что
шанс на спасение дает только прорыв через окружение. - Они должны выйти! -
его лицо отвернулось от замершего в возмущении старика и обратилось к
замолчавшей людской массе. - Братья и сестры! Нам пора сопротивляться...

Его призыв утонул в восклицаниях - но это не было протестом.
Наоборот, десятки глоток взвыли, выражая свою готовность пойти за новым
вождем.

Тем временем изменившийся шум наверху заставил Нарцисса опустить
ребенка на пол и незаметно проскользнуть мимо поредевшей у входа толпы.
Вскоре он очутился в коридоре у самого выхода.

Полицейские уже были здесь - один за одним они возникали у входа и
продвигались в глубину. Нарцисс покачал головой и через боковой выход
пробрался наружу, чтобы тут же нарваться на пулю второй группы. Негромко
вскрикнув от боли, он сел, перетерпел короткую, но мучительную регенерацию
и снова встал, дразня естественных людей своим бессмертием.

"Неужели я промазал?" - поразился полицейский и послал в живот и
грудь человека-обезьяны целую очередь. Запахло паленой тканью, во все
стороны брызнула кровь.

"Ну вот, теперь готов..." - решил убийца и поспешил отвернуться, не
догадываясь, что за зрелище придется ему увидеть через минуту. Нарцисс
снова встал, морщась от боли и скрипя зубами...

А тем временем инициатива внизу полностью перешла к Буну.

- Давайте вперед, - направлял он людские потоки. - Не смотрите
вниз!..

Внезапно его взгляд выхватил из толпы женщину-негритянку,
склонившуюся над своим младенцем, укутанным в грязные рваные тряпки.

Куда он гнал ее? Под пули? Эрон стиснул зубы, заставляя себя
взглянуть вниз, где маятниками раскачивались края оборванных лестниц и
поднимался сгустившийся пар. Нет, там, внизу, не оставалось жизни... И все
же Эрон не мог заставить себя снова взглянуть в сторону той женщины.

Может быть, еще и потому, что она своим видом заставляла его
по-другому взглянуть на то, что было миром его мечты. За мечты ведь тоже
платят... Но почему - другие, не он?

- Быстрее! Быстрее! - снова заговорил он сквозь зубы, чтобы заглушить
поток противоречивых чувств. Он не имел на них права сейчас - он имел
право только на свой долг перед ночным народом. И все тверже звучал его
голос, подгоняющий движение по шатким мостикам.

- Быстрее!

Черный Рогач и Рыбья Бочка, пожалуй, едва ли не единственные остались
у себя в комнате. Тихо змеились в аквариуме миноги...

- Ты слышал, что он сказал? - повел Бочка крабьими глазами, указывая
наверх.

Да что таить - Рыбьей Бочке хотелось всласть подраться, размять так
редко требующиеся мышцы.

- А какие у нас шансы? - скептически хмыкнул Черный. Когда-то и его
считали неплохим драчуном, но он, хотя и не утратил внешней формы,
порядком обленился. - Они же вооружены!

- Ничего, - проговорил Рыбья Бочка утробным голосом, и складки на его
боках зашевелились. Из "карманов" вылезли две треугольные головы с
раздвоенными язычками, заблестела змеиная чешуя, и гибкие тела начали
распрямляться, приближаясь к груди хозяина-отца.

Глядя на эту давно знакомую сцену, Черный поморщился. Не слишком уж
солидным казалось ему это древнее "оружие" в сравнении с ружьями и
автоматами.

- Ну и что?

Рыбья Бочка только усмехнулся, его полные губы нежно вытянулись
вперед.

- Идите к папочке... Идите, - заворковал он, поглаживая длинные
чешуйчатые тела своих "детишек".

Во всяком случае, двое воинов-защитников были найдены. А за ними -
как знать - могли пойти и остальные.

Дверь сорвалась с петель и упала на пол под ударами прикладов.
Полицейский выстрелил в первое же шевельнувшееся тело - ему некогда было
разбирать, кто находится перед ним. Нечисть - и этим сказано все.

Кто-то захрипел, задергался на полу. Казенные сапоги перешагнули тело
и отправились чеканить шаг по земляным коридорам, посылая очереди прямо в
колышущуюся массу, словно лишившуюся сейчас лиц. И сложно было понять,
падал ли кто в ней, - настолько все, связанные своей безысходностью,
слились в одно. Постепенно верхний коридор начал пустеть: падали вниз
убитые, кидались в боковые ниши уцелевшие - и лишь черные при сумеречном
подземном освещении фигуры с автоматами продолжали свой кровавый путь.

Где-то на втором ярусе сквозь столкнувшиеся встречные потоки
пробиралась Глория. Ей показалось, что она заметила знакомую кудрявую
головку затерявшейся в толпе Бабетты. Уворачиваясь от локтей, чешуи,
накожных выростов, она выскочила на боковой ярус и начала подниматься.
Сложно было понять, кто куда шел в этом бестолковом людском водовороте, но
все же Глории удалось протиснуться вперед.

Да, она не ошиблась: Бабетта жалась к стене у перекрестка. Волосы
девочки растрепались, в серьезных недетских глазах светились растерянность
и смиренная покорность своей участи, так часто пугавшая Глорию в подземных
обитателях.

- Бабетта! - Глория оттолкнула кого-то волосатого и кинулась к
девочке. Как ни странно, толкотня вокруг нее прекратилась и девушка
почувствовала, что только что заполненное людьми пространство вновь стало
открытым.

Впрочем, ей было не до того. Глория была почти счастлива, что ей
удалось отыскать хоть одно знакомое лицо в этом царстве кошмара и плача.
Бабетта тоже узнала ее. Личико девочки на миг оживилось, и она шагнула
вперед, навстречу своей спасительнице.

"Как же она в такой толпе? - поразилась Глория, собираясь подхватить
ее на руки. - Как только ее не затоптали!"

Она не успела взять девочку - сзади раздался насмешливый и грубый
голос:

- Эй, приветик!

Глорию бросило в жар, она обернулась - перед ней стоял забрызганный
кровью полицейский и усмехался.

"Неужели он сможет выстрелить?" - ужаснулась она.

Полицейский поднял ружье, прицелился сперва в девушку, потом в
Бабетту...

"Да как же это?" - сквозь жар воскликнула про себя Глория и почти
инстинктивно шагнула в сторону, прикрывая ребенка своим телом.

Теперь дуло смотрело прямо на нее.