Чтение 41–й страницы книги ~Откровение~

Херон огрызнулся:

-- А ты чего хотел?

-- Будто не помнишь,-- напомнил Олег невесело,-- какая река была!
Скалы срывала, вековые дубы выдирала как траву и несла в преисподнюю...
гм... а в самом деле, куда несла? Кто рисковал переправиться вплавь, того
уносило на сто верст по течению! А то и вовсе... уносило.

-- Вспомнил,-- протянул Херон с насмешкой, в которой Томас уловил
горькое сожаление.-- Это когда было?.. Простые реки за это время не только
в болота превратились, но и высохли, а потом на их местах вырос лес,
который сожгли и пустили под пашни... Да и пашни за века выдуло ветром.
Теперь там один песок горячий... А эта все еще течет. Хоть и медленно.
Правда, течет! Стигийское болото придвинулось, но здесь еще река, не
болото.

-- По запаху так болото,-- сказал Олег с отвращением.-- Неужто и
здесь высохнет?

Херон зевнул, отмахнулся с пренебрежением:

-- Это будет нескоро. Придут другие боги, другие обычаи. А я
привыкну... И к этому запаху притерпелся. Он же не сразу так взялся! А
сейчас мне его как и нету.

-- Ладно,-- бросил Олег,-- надо думать о сегодняшнем. Нам надобно на
ту сторону.

Херон смерил его недобрым взглядом:

-- Ты потяжелел. А мой челн только для бестелесных.

-- А ты сам бестелесный?

-- То я. Для тех, кто правит, всегда есть исключения. А по реке
правлю я, вишь весло? Да и за эти века мой челн обветшал. Возить
приходится... Куда больше, чем в старое время. А они все прут и прут. Где
твоя золотая ветвь? Сам знаешь, смертного могу переправить, если тот
покажет золотую ветвь.

Калика скривил губы:

-- Один челн... Как во времена, когда на всей земле была кучка людей,
так и сейчас, когда народу больше, чем песка в пустыне. Даже у богов не
всюду руки доходят. Херон, ты перевезешь нас двоих! Исключения бывают двух
родов. Для тех, кто правит, и для тех, кто не признает правил.

Взгляд Херона стал пронизывающим:

-- Не признают многие. Ты знаешь, сколько их толпится здесь?

Олег отмахнулся:

-- Подождут. У них в запасе, как говорится, вечность. Правда, мы-то
знаем, что вечностью тут и не пахнет... Но ты, Херон, бывал на коне, бывал
и под конем, а все еще не чуешь, с кем надо считаться, а от кого можно
отмахнуться!

Он говорил спокойно, легко, но взгляд Херона стал осторожным,
прощупывающим. Томас в поддержку друга с железным звоном бросил ладонь на
рукоять меча, выпятил грудь и выставил ногу. Он чувствовал, что выглядит
внушительно, и в подтверждение своего бесстрашия сплюнул в гадкую реку.
Плевок взвился легким дымком, едва коснувшись поверхности.

-- Ладно,-- проговорил Херон зловеще.-- Помни, сам так захотел. Назад
не повезу, клянусь водами Стикса!

Томас вздрогнул, он слышал от ученого дяди, что даже для богов клятва
водами Стикса является нерушимой. И если этот лодочник клянется, что не
повезет, то не повезет.

Бледный, он просяще взглянул на Олега:

Потрясение тогда не испугало, как случилось бы со слабой душой, а
Ярославы. Я виноват... и я искуплю своей славной гибелью. А тебя пещеры
ждут.

-- Да-да,-- сказал Олег рассеянно.

Томас обнял друга, шагнул через борт лодки. Челн качнулся, Томас
поспешно присел, чтобы не сверзиться через борт в зловонную жижу. Сзади
слышались шаги, а когда оглянулся, Херон уже отталкивался от берега
длинным веслом, а Олег неспешно опустился на среднее сидение лодки.

-- Олег,-- вскрикнул Томас, на душе сразу стало радостно и чуточку
неловко,-- ты-то зачем?

-- Понять хочу,-- вздохнул Олег.

-- Что?

-- Кто и зачем заманивает нас в преисподнюю.

Томас воскликнул:

-- Ты ж говорил, что во многих знаниях много горя!

-- Сейчас ты прав как никогда. Херон, Стикс теперь везде таков?

Лодочник бросил через плечо угрюмый взор. Весло в жилистых руках
опускалось в тяжелую воду неторопливо, без плеска. Лодка двигалась
сильными рывками, но вскоре застывала недвижимо, словно снизу хватали и
удерживали незримые руки.

-- Стикс,-- ответил он недовольно,-- течет... течет-течет!.. гноем,
пока не превращается в реку кипящей крови. Теперь в ней казнятся
насильники... Всякие там крестоносцы, что сарацинок насиловали...

Томас вздрогнул:

-- Как можно? Они ж неверные!

-- Видать, Господь не больно различает как вы обзываете друг друга.

Олег видел, как Томас побледнел, задумался. Даже губами шевелил,
вспоминал, прикидывал, не было ли в его пылкой жизни чего-либо через край,
не по согласию. Не уверен, вон даже на лбу капли вздулись, каждая с
желудь.

-- Флегетон называется,-- выговорил Херон трудное название, сплюнул
через борт. Там сразу вспыхнул огонек, взвился легкий пар.-- Потом
огненным ручьем пересекает лес самоубийц... вот это надо посмотреть, а
затем кровавым водопадом низвергается в ледяное озеро Коцит...

Весло пошло вгрызаться в недвижимую воду чаще, но по-прежнему ни
капли не сорвалось с лопасти. Лодка шла без плеска, только и слышно было
завывание ветра в тучах, металлический грохот, жуткий хохот. Из воды время
от времени показывались чудовищные морды. Их становилось все больше. Томас
встревожился, а когда увидел, как напрягся и побледнел лодочник, ощутил
холодок ужаса.

Херон проговорил с дрожью в голосе:

-- Чего это они?

-- Что-то не так? -- спросил Олег быстро.

-- Это же ракшасы!

-- Ну и что? -- вяло сказал Олег.-- Ты с ними еще не сдружился?

-- С ними никто не сдружится. Но они никогда сюда не заплывали...

Томас вытащил меч, звучно поцеловал рукоять меча, сплюнул, ибо губы
ощутили брызги гноя, залетевшие от весла, гордо выпрямился и вызывающе
посмотрел по сторонам.

-- Впервые, значит,-- протянул Олег медленно.

От его неторопливого голоса мурашки на спине Томаса превратились в
крупных жуков. А Херон возразил сдержанно, хотя в голосе проступал страх:

-- Я встречал их и раньше... давно, правда. Меня не трогали, а души
им вовсе ни к чему. А вот вы... У вас горячая красная кровь, на каждом из
вас не меньше, чем по восемь пудов живого сладкого мяса, нежного, как у
придонных раков.

Томас заставил голос не выдать дрожи:

-- Не знаю, что такое пуд, но один из этих раков прячет свое сладкое
мясо в крепкий панцирь. А клешни у него длинные и острые.

Он приготовил меч и, когда злобная морда высунулась рядом с бортом,
метко ткнул острием в глаз. Хорошо бы показать свой коронный удар с
размаха, да еще двумя руками, но в этом челне только шелохнись не так.
Негромко хлопнуло. Слизь из лопнувшего глаза брызнула на борт. Чудовище
взревело, скрылось под водой так стремительно, словно его дернули за ноги.
Или за хвост.

-- Ну как мои клешни? -- поинтересовался Томас уже живее.

Олег подумал, что рыцарь в самом деле похож на металлического рака,
который под железным панцирем прячет свое нежное уязвимое сердце.

-- Красиво,-- согласился Олег.-- Будут петь... если узнают.

-- Ракшасы? -- не понял Томас.

-- Барды, железный ты... Вон еще слева!

Томас нанес разящий удар, сказал напряженно:

-- А почему подкрадываются слева?.. Не оттого ли, что всякое зло, как
говорил наш прелат, исходит с левой стороны? Черт сидит на левом плече,
нашептывает в левое ухо, Господь создал Еву из левого ребра, ты норовишь
налево...

-- Богослов,-- буркнул Олег с неприязнью.-- Не видишь, у них глаза
как у камбалы, с одной стороны.

-- Что такое...-- он разрубил череп еще одному ракшасу,-- камбала?

-- По сторонам смотри,-- отозвался Олег.

Глава 3

Херон высадил их на берег, тут же широкая лопасть вонзилась в желтую
слизь, лодка пошла обратно и пропала в тумане. Берег был невысоким, но
крутым. Олег пошел наверх, его красная голова ярко пламенела на темном,
как грех, небе. Томас зло оглянулся на челн с угрюмым лодочником:

-- Флегетон, Коцит, Ахерусейcкое... Тогда и Херон тоже этот... рус!
То-то рожа знакомая.

-- Уже бывал здесь? -- откликнулся Олег сверху.

-- Да нет, через Днепр перевозил такой же. Брат, наверное.

-- Все люди братья,-- откликнулся Олег невнимательно.-- Как вон Каин
и Авель, которым больно тесно было на земле.

-- Прелат рассказывал не так...

-- Давай вон к тем скалам побыстрее,-- велел Олег.

В спину тянуло смрадом, и Томас, выбиваясь из сил, как можно быстрее
карабкался на крутой берег, а затем бежал за Олегом к торчащим скалам,
похожим на окровавленные пальцы. Самая высокая задевала за низкие тучи,