-- А за что тебя в камень?
надбровные дуги, низкий лоб и тяжелая нижняя челюсть. Уши торчком, а глаза
были посажены так близко друг к другу, что Мрак выбил бы их одним пальцем.
глаза потемнели. -- Я всегда дрался с богами... бивал часто... но взяли
сонного! Теперь скала раскрывается раз в сто лет, чтобы видел белый свет,
мучился...
полтыщи... теперь уже раз в сто... Когда каждый день, я выйду!
мощью.
меня, я их гонял, как зайцев. Меня породила сама Апия, мать-сыра земля.
Нас было двенадцатеро... А мы, сыны земли, всегда были сильнее богов,
сынов неба...
света и тени, стены затрещали, пошли смыкаться. Велет страшно закричал,
уперся в надвигающиеся камни. Руки дрожали от напряжения. Мрак с ужасом
увидел, что кулаки вминаются в гранитные плиты как в сырую глину, но
внезапно руки согнулись в локтях, горы сдвинулись и уперлись в широкие,
как коромысло, плечи. Снова велет побагровел, глаза лезли на лоб. Камни
трещали, вдруг воздух с шумом вырвался из мощной груди. Раздался страшный
нечеловеческий крик, брызнула кровь. Камни коснулись друг друга, замерли,
трещина исчезла. На ее месте вздулся безобразный рубец.
когда-то этот гной выйдет наружу.
достал дудочку, печальная песенка начала складываться сама собой. Пальцы
тоже сами перебирали дырочки. Мелодия получилась простая, чистая,
бесхитростная, как он сам. Наверное, если бы Мрак складывал, получилась бы
волчья, а у Олега -- волховья, мудрая... Хотя могут ли песни быть мудрыми?
Тогда это не песни.
Олегу беспокойно:
проезжали мимо зарослей, -- ближе чем на десять саженей Мрак не
приближался, даже огибал такие места, -- выскочили пять оборванцев с
пиками, топорами, ножами.
как только слезал с печи, крикнул слабо:
прогадать бы...
обоим вслед. Оборванцам достаточно показать обнаженное оружие, разбегутся.
Ни ума, ни славы побить таких жалких.
яростно, что двое в драку, а другие двое -- в то место, где спина
называется по-другому, тут и без сопливых скользко, сами разберутся...
от которого мороз продирал Олега, а Таргитай морщился, щупал, как
талисман, дудочку. Кони прядали ушами, но не оглядывались -- насмотрелись.
подробности безобразной драки, похохатывали. У них начало появляться нечто
общее. Олег косился угрюмо. Для него в облике Лиски проступило что-то
неприятное, даже звериное. Молодая девушка не должна так легко хвататься
за оружие!
спать аки псам, прямо на земле. У хорошего хозяина даже псы имеют конуры,
это Мраку все нипочем, он волк, волчара, а им с волхвом надобны мягкие
постели. Одному для волхования и прочего, а другому -- для
песнескладывания.
рыжую, у которой чересчур близко быстрый меч. -- Для кудесничества,
акудничества, бормотания, гагаканья, плясок...
вас и кони улиточные.
Остальные кони едва поспевали рысью. Когда же Мрак пускал своего в рысь,
за ним едва поспевали галопом. Лишь однажды конь Мрака пошел полным
скоком, не самым лихим, остальные держались вровень с дюжину саженей,
затем, в хрипе и пене, отстали. Когда виднелись сзади не крупнее ворон,
восхищенный Мрак остановил своего двужильного. Тот не засапался, оставался
сухим, даже сонный вид не стряхнул. Чем больше бабу бьешь, вспомнил Мрак,
тем борщ вкуснее. А чем дольше бьешь конюшника, тем лучше даст коня.
рос густой кустарник, в сторонке темнела роща. Таргитай и Олег едва
слезли, заморились. Расседлывали Мрак и Лиска, поили, стреноживали,
подвязывали торбы с овсом к мордам. Костер тоже разводили вдвоем: у
Таргитая едва хватило сил влезть в ручей, где замутил воду, не дав другим
напиться. Когда поужинали, Мрак спросил насмешливо:
самый сильный и выносливый! Ну прямо лось. Только без рогов, правда. Хотя
с рогами тебе было бы неплохо... Я имею в виду, драться неплохо. Ты же
любишь драться!
дудошники. Ежели нечисть полезет, все одно будим Олега: он с ними
вась-вась. На их языке гутарит, почти что родня. Ежели драка, все одно
вставать мне. Ежели зверье попрет стадом или стаей, то лучше сторожить
Лиске. От ее визга разбежится все на свете.
усех.
калачик и подтянув колени к подбородку. Пухлое лицо стало совсем детским.
Олег боролся со сном, чертил прутиком знаки, шептал заклятия -- в
ведовстве нужно упражняться усерднее, чем в умении бить людей по голове.
Мрак лежал на спине, задумчиво глядел на звездное небо. Волхвы уверяют,
что небесная твердь прибита серебряными гвоздями, а с виду совсем как
ночная степь, где такие же скитальцы разводят костры. Сколько их! На
зверей охотятся или же тоже ищут Великую Правду для всех?
сторону.
Олег с непонимающим видом вскинул голову, лишь Таргитай посапывал сладко.
В золотистых волосах прыгали красные искры.
волхвом...
высокий мужчина в белой полотняной рубахе, распахнутой до середины груди.
Грудные пластины мышц были широки, словно незнакомец носил латы. Голова
незнакомца поблескивала проседью, но глаза смотрели живо, а вся мужская
стать дышала силой и умелой тратой этой силы.
лице не было и тени страха. Глаза настороженно ощупывали путников. Сразу,
как заметил Мрак, пробежал взглядом по их оружию, оценил даже ширину плеч
спящего Таргитая и то, что невр спит на голой земле. Глаза незнакомца