взглянуть на меня, я ведь собиралась извиниться, что была груба на
концерте и в ту бурю в Столице, мне так надо было извиниться! Я думала о
тебе постоянно, я не выключала стереоэкранов, чтобы случайно не пропустить
передачи с Оры, я могла там среди других увидеть и тебя. А ты влюбился в
какую-то змею и не захотел возвращаться на Землю, ты умчался в Персей,
тебе было безразлично, что я плакала все ночи, когда узнала, что твоя
сестра возвратилась без тебя. Павел рассказывал, как страстно ты глядел на
свою змею-красавицу, как ты бегал к ней на ночные свидания, он все о тебе
рассказывал, а я отвечала, что все равно люблю, хотя уже ненавидела тебя!
И сейчас ненавижу! Можешь не приезжать, и доброго слова от меня не
услышишь! Я буду глядеть холодно и презрительно, вот так, холодно и
презрительно! Что ты молчишь?
мог сказать и того, что с первой встречи, с первого слова, с первого
взгляда в Каире я влюбился в тебя сразу и навсегда. И того не мог он
сказать, что ты то грубила мне, то хотела извиниться, а я просто любил
тебя, только любил, всем в себе любил! Да, я увлекся Фиолой, но любил
тебя, одну тебя, всю тебя, всегда тебя! Ты ругала меня в Столице, а я
думал: каким она чудесным голосом разговаривает со мной! Ты хмурила брови,
а я восхищался: никогда не видел бровей красивее! Ты сверкала на меня
глазами, а я растроганно говорил себе, что прекрасней глаз нет ни у кого,
даже равных нет! Ты, сердитая, уходила, а я любовался твоей фигурой, твоей
походкой, тем, как ты размахиваешь руками, и так был счастлив, что могу
любоваться тобой, что мне дана это радостная доля - смотреть на тебя,
уходящую, сердитую, любимую, зло размахивающую руками, так красиво
размахивающую руками, левой чуть-чуть, правой немного больше... Так это
было, так, - Павел сказать об этом не мог, это только я знал о себе,
только я, Мэри!
путешествие в Персей. Ведь было, правда, ты вспоминаешь? Ах, какое это
было путешествие, Мэри, какое удивительное свадебное путешествие! Мы не
разлучались ни на минуту, минута, проведенная не вдвоем, была для нас
потерянной, вспомни, Мэри вспомни! И я снова любил тебя, и гордился тобой,
и любовался тобой, и радовался, что ты со мной, что ты моя, что ты - я
сам, что лучшее во мне, самое благородное, самое нежное, самое дорогое -
ты! Вспомни, Мэри, прошу тебя, вспомни, - ведь так это было!
только было, только было!..
"было"! И все-таки, сколько в нем хорошего! Ведь среди того хорошего, что
было, был и наш сын, единственный сын наш, Астр, вспомни о нем, ведь он
тоже был, Мэри, ведь у нас был с тобой сын, и его звали Астр!
вспомнила, спасибо тебе за это, моя единственная, моя бесконечно дорогая!
Ты его вспомнила, я так тебе благодарен за это! Он умер, Мэри, он ужасно
умер, его замучила проклятая тяжесть Третьей планеты, он умирал у тебя на
руках, ты рыдала, ты хотела передать в него хоть частицу своей жизни, если
уж нельзя было передать всю, а он не принял твоей жизни, он умирал у тебя
на руках, он умер у тебя на руках, Мэри! Мэри, Мэри, вспомни об Астре, о
нашем сыне, умершем у тебя на руках!
страстно шептал:
сердце, но не позволю забыть об Астре! Вспомни сына, бедного нашего сына,
вспомни наше горе, наше отчаяние! Вспомни, что он на Земле, в Пантеоне,
что он - одна из святынь человечества, что над его могилой надпись:
"Первому человеку, отдавшему свою жизнь за звездных друзей человечества",
что мы часто ходили туда и молча стояли перед саркофагом Астра. У нас есть
что вспоминать, Мэри, есть чему радоваться, есть чем гордиться!..
горько:
все в прошлом!
Мэри! И наша любовь с нами! Было, было - и есть!
Только сейчас я разрешил себе волноваться, мой голос стал дрожать. - Люблю
тебя постаревшую, похудевшую, ты была единственной и осталась
единственной! Люблю твои засеребрившиеся волосы, твои пожелтевшие руки,
твои поредевшие, когда-то такие черные брови, твои удивительные глаза!
Люблю твой голос, твой разговор, твое молчание! Люблю твою походку, твою
повадку, люблю, когда ты сидишь, когда ты стоишь, всегда, всюду, всю,
Мэри! Люблю за то, что любил раньше, что люблю сейчас, что буду любить
потом, что вся наша жизнь - любовь друг к другу! Взгляни мне в глаза, ты
увидишь в них только любовь, только любовь! Люблю, люблю - за себя, за
тебя, люблю за нашу любовь! Мэри! Мэри!
стали дрожать ноги, что я сел, чтобы не упасть. Она закрыла лицо руками. У
меня ныло сердце. Я еще не был уверен, что возвратил ее. Она опустила
руки, с недоумением посмотрела на меня, медленно проговорила:
трясутся руки! И ты плачешь, Эли! У тебя по щекам текут слезы! Ты же
никогда не плакал, Эли. Даже когда умер наш сын, ты не плакал. Неужели
было так плохо со мной?
разрыдаться. - А на меня не обращай внимания. У меня разошлись нервы. Ты
ведь знаешь, в каком мы тяжелом положении. А теперь прости, я должен идти
в лабораторию. Если почувствуешь себя плохо, немедленно вызови меня.
тревожиться за нее.
в изнеможении закрыл глаза. У меня было ощущение, будто я тонул, и меня
вытащили, и я никак не могу надышаться.
в себя после обморока в лаборатории. У постели сидела Ольга. Я опустился
на диван. Ольга сказала:
тревожит меня.
без памяти. Лучше уже выключенное сознание, чем разорванное.
раздражать меня.
была в прошлом. Она воображала себя, какой была в дни нашего знакомства. И
ей почему-то стало казаться, что я ее не люблю. Я помучился, пока вытащил
ее из провала в прошлое!
отворачивается от тех, кто ее любит. Меня еще выносит - видишь, я сижу
рядом, а она не шевелится. Мое присутствие ей приятно.
ворочаться. А когда он взял ее за руку, вырвала ее.
тока времени. Жалею, что я не психолог. Я бы рассчитала связь
микропульсаций времени с макроразрывами психики.
избегли бы многих опасностей. Пока же будем утешаться тем, что мы с тобой
не подвержены безумию. Ты ведь не собираешься проваливаться мыслью в
прошлое.
Что в прошлом, что в настоящем - судьба одна.
девочкой, любила взрослой. Я была женой Леонида, но любила тебя. С этим
Акунин Борис
Каргалов Вадим
Сертаков Виталий
Роллинс Джеймс
Акунин Борис
Афанасьев Роман