Чтение 41–й страницы книги ~Милый друг~

танными, как в романах. Почему же ее коробил теперь каждый пустяк, ма-
лейшая грубость, их мужицкие ухватки, их слова, движения, смех?

Она вспомнила свою мать, о которой она никогда никому не говорила, -
гувернантку, получившую образование в Сен-Дени, соблазненную кем-то и
умершую от нищеты и горя, когда Мадлене было двенадцать лет. Какой-то
неизвестный человек дал Мадлене образование. Наверно, ее отец? Кто он
был? Этого она так и не узнала, хотя кое о чем смутно догадывалась.

Конца завтраку не предвиделось. Стали заходить посетители, - они здо-
ровались со стариком Дюруа, ахали при виде Жоржа и, поглядев искоса на
молодую женщину, лукаво подмигивали, как бы говоря: "Ай да Жорж Дюруа,
молодчина! Какую жену себе подцепил!"

Другие, малознакомые, садились за деревянные столы, кричали: "Литр!
", "Кружку! ", "Две рюмки коньяку! ", "Стакан рапайля!" - и, громко сту-
ча белыми и черными костяшками, принимались играть в домино.

Старуха Дюруа то и дело входила и уходила, с унылым видом обслуживала
посетителей, получала с них деньги и концом синего передника вытирала
столы.

Комнату наполнял дым от глиняных трубок и дешевых сигар. Мадлена за-
кашлялась.

- Не выйти ли нам? Я больше не могу.

Но завтрак еще не кончился. Старик Дюруа выразил неудовольствие. Тог-
да она вышла из-за стола и, решив подождать, пока мужчины выпьют кофе с
коньяком, села на стул у входной двери.

Немного погодя Жорж подошел к ней.

- Хочешь, сбежим к Сене? - предложил он.

- Да, да! Пойдем, - с радостью согласилась она.

Они спустились с горы и наняли в Круассе лодку. Охваченные истомой,
они провели остаток дня возле островка, под сенью ив, где их пригревало
ласковое весеннее солнце и убаюкивала легкая зыбь.

Когда стемнело, они вернулись домой.

Ужин при свете сальной свечи показался Мадлене еще более тягостным,
чем завтрак. Старик Дюруа захмелел и все время молчал. Мать сидела с на-
дутым лицом.

На серых, слабо освещенных стенах колыхались носатые тени, делавшие
какие-то странные, несоразмерные движения. Стоило кому-нибудь повер-
нуться в профиль к дрожащему желтому пламени свечки, и на стене мгновен-
но вырастала гигантская рука, подносила ко рту вилку, похожую на вилы, и
вслед за тем, словно пасть чудовища, раскрывался рот.

Как только ужин кончился, Мадлена, чтобы не оставаться в этой мрачной
комнате, где вечно стоял едкий запах табачного дыма и пролитых напитков,
увела мужа на воздух.

- Вот ты и заскучала, - когда они вышли, заметил Жорж.

Она хотела возразить, но он продолжал:

- Нет. Я все вижу. Если хочешь, мы завтра же уедем отсюда.

- Да. Хочу, - прошептала она.

Они медленно шли вперед. Ласкающая, теплая, безбрежная ночная тьма
была полна легких шорохов, шелестов, вздохов. Они шли по узкой просеке
под высокими деревьями, между двумя стенами леса, окутанными непроницае-
мым мраком.

- Где мы? - спросила она.

- В лесу, - ответил он.

- Большой это лес?

- Очень большой, один из самых больших во всей Франции.

Запах земли, деревьев, мха, запах перегноя, запах почек, набухающих
соком, - весь этот древний и свежий аромат лесной глуши, казалось, дре-
мал здесь. Подняв голову, Мадлена в просветах между деревьями увидела
звезды, и, хотя не шевелилась ни одна ветка, она все же улавливала чуть
слышный плеск окружавшего ее океана листвы.

Странная дрожь пробежала по ее телу и отозвалась в душе; сердце сжа-
лось непонятной тоской. Отчего? Этого она не могла себе уяснить. Но у
нее было такое чувство, точно ей со всех сторон грозит опасность, точно
она затеряна, всеми покинута, заживо погребена, точно она одна, совсем
одна под этим одушевленным сводом, чуть колыхавшимся в вышине.

- Мне страшно. Вернемся назад, - шепотом сказала Мадлена.

- Ну что ж, вернемся.

- А в Париж... мы поедем завтра?

- Да, завтра.

- Завтра утром!

- Как хочешь, можно и утром.

Они вернулись домой. Старики уже легли.

Мадлена плохо спала эту ночь, ее все время будили непривычные дере-
венские звуки: крик совы, хрюканье борова в хлеву за стеной, пение пету-
ха, горланившего с самой полночи.

С первым лучом зари она была уже на ногах и начала собираться в доро-
гу.

Когда Жорж объявил родителям о своем отъезде, они сначала опешили, но
тут же догадались, чье это желание.

Старик ограничился вопросом:

- Увидимся-то мы скоро?

- Конечно. Нынешним летом.

- Ну, ладно.

- Желаю, чтоб тебе после каяться не пришлось, - буркнула старуха.

Чтобы сгладить впечатление, он подарил родителям двести франков. Эки-
паж, за которым был послан какойто мальчишка, подали к десяти часам, и,
поцеловав стариков, молодые уехали.

Когда они спускались с горы, Дюруа засмеялся.

- Вот, - сказал он, - я тебя предупреждал. Я не должен был знакомить
тебя с моими родителями - господином и госпожой Дю Руа де Кантель.

Мадлена тоже засмеялась.

- Теперь я от них в восторге, - возразила она. - Они славные люди, и,
мне кажется, я буду их очень любить. Из Парижа я пришлю им что-нибудь в
подарок.

И, помолчав, продолжала:

- Дю Руа де Кантель... Ты увидишь, что наши пригласительные письма
никого не удивят. Мы скажем, что прожили неделю в имении у твоих родите-
лей. - Прижавшись к нему, она коснулась губами его усов: - Здравствуй,
Жорж!

- Здравствуй, Мад, - ответил он и обнял ее за талию.

Вдали, среди равнины, освещенная утренним солнцем, серебряной лентой
изогнулась река, заводские трубы, все до одной, выдыхали в небо
угольно-черные облака, а над старым городом вздымались остроконечные ко-
локольни.

Прошло два дня с тех пор, как чета Дю Руа вернулась в столицу, и Жорж
уже приступил к исполнению своих обязанностей, втайне надеясь, что его
освободят от заведования хроникой и назначат на место Форестье и что
тогда он всецело посвятит себя политике.

В этот вечер он в превосходном расположении духа шел домой обедать -
туда, где жил когда-то его предшественник, и ему не терпелось как можно
скорее поцеловать жену, обаятельная внешность которой действовала на не-
го неотразимо и которая, незаметно для него самого, приобретала над ним
большое влияние. Проходя мимо цветочницы, стоявшей на углу
Нотр-Дам-де-Лорет, он решил купить Мадлене цветов и тут же выбрал огром-
ный букет еще не совсем распустившихся роз, целый сноп душистых бутонов.

На каждой площадке своей новой лестницы он самодовольно поглядывал на
себя в зеркало и все время вспоминал, как он входил в этот дом впервые.

Ключ он забыл дома, и дверь ему отворил все тот же слуга, которого он
оставил по совету Мадлены.

- Госпожа Дю Руа дома? - спросил он.

- Да, сударь.

Проходя через столовую, он, к крайнему своему изумлению, заметил на
столе три прибора. Портьера, отделявшая столовую от гостиной, была при-
поднята, и ему было видно Мадлену; как раз в эту минуту она ставила в
вазу на камине букет роз, точь-в-точь такой же, как у него. Ему стало до
того досадно, до того неприятно, словно у него украли идею, лишили удо-
вольствия оказать ей внимание - удовольствия, которое он заранее предв-
кушал.

- Ты разве кого-нибудь пригласила? - спросил он, входя.

- И да и нет, - не оборачиваясь и продолжая возиться с цветами, отве-
тила она - По заведенному обычаю, придет мой старый друг, граф де Вод-
рек: он всегда раньше обедал у нас по понедельникам.

- А! Прекрасно, - пробормотал Жорж.

С букетом в руках он стоял позади нее и не знал, то ли спрятать его,
то ли выбросить.

- Посмотри, я принес тебе розы, - все же сказал он.

Мадлена повернулась к нему лицом и улыбнулась.

- Как это мило с твоей стороны! - воскликнула она и с такой искренней
радостью протянула ему руки и губы, что он сразу успокоился.

Затем взяла цветы, понюхала их и с живостью ребенка, которому доста-
вили огромное удовольствие, поставила в пустую вазу, рядом с первой.

- Как я рада! - любуясь эффектом, прошептала она. - Вот теперь на мой
камин приятно смотреть. - И тут же убежденно добавила: - Ты знаешь, Вод-
рек такой прелестный, вы с ним очень скоро сойдетесь.

Звонок дал знать о приходе графа. Вошел он спокойно, уверенно, словно
к себе домой. Грациозно изогнув стан, он поцеловал Мадлене пальчики, за-
тем повернулся к мужу и, приветливо протянув ему руку, спросил:

- Как поживаете, дорогой Дю Руа?