вместе отобрали три десятка совершенно одинаковых поросят, нарекли десятки
италийцами, готами, войском базилевса и заперли в одинаковые хлева. В
назначенный день рекс и пророк открыли дверь: из готского десятка выжили
лишь двое, из войска нашего - умер только один...
вся.
перебиты, как вандалы. Италийская щетинка достанется нам. Следует
наградить иудея.
он бессилен. Поэтому мечтает о бегстве прямо в Священный Палатий. Нас он
опасается. И все же он сорвал свой страх на пророке. Награждать некого.
умеющие заглядывать в будущее. Всем известно, к счастью, что собственное
будущее для них закрыто. Поэтому предсказатели заслуживают презрения как
люди, помогающие всем, кроме себя.
из серо-белых страусовых перьев. Оправленный золотом, укрепленный
пластинками из слоновой кости, почти прозрачными, с многоцветными камнями
на ручке, этот веер когда-то принадлежал Амалафриде, дочери Феодориха и
жене рекса вандалов Тразимунда. Амалафрида, как и ее сестра Амалазунта,
погибла насильственной смертью. Велизарий захватил наследство Амалафриды в
Карфагене. "Наследство Амалазунты ждет своей очереди", - думал Прокопий.
Кровать из особенной древесины, не имевшей названия на эллинском наречии,
с багровыми и черными волокнами, перевитыми, как фитиль, с ложем из
упругой кожи, выделанной каким-то удивительным способом. Легкие тюфяки,
раздутые будто воздухом. Покрывала из странной ткани с вытканными орлами,
аистами и красными фламинго. Все это плыло из Карфагена в Византию, потом
в Италию. Сундуки, обитые бугорчатой кожей крокодилов, и сумки из
пятнистой шкуры змей - добыча Востока. Столики восьмиугольной формы,
кресла с резьбой, повторяющей символ шестиконечной звезды... И сосуды,
служившие некогда культу богов, а ныне употребляемые распутной женщиной
для хранения ароматов, порошков, жирных притираний...
цветов... Прокопий думал о неизменности бытия. Таковы же были палатки
куртизанок, которых таскали с собой какой-нибудь Лукулл, Красс или
почтенный Фабий, уважаемый Сципион и даже высоконравственный Павел
Эмилий*. Прокопий не верил прославленным добродетелям. Он знал, как
пишется история. Уж если таковы кафолические полководцы!..
неподвижного, как камни. Христианский солдат так же насилует и грабит, как
его далекий предшественник. Войны, какие бы пышные слова ни звенели,
всегда затевались для грабежа. Стоило ли пролить столько крови, налгать
выше гор о совести, общем благе, душе, боге, вечном блаженстве, чтобы
сменить легионного орла на знак креста!..
Прокопий, служит вера в Фатум, как в непостижимый закон, определяющий
судьбу людей. Судьба - это равновесие, человек - песчинка на ее весах.
думаю, мы начнем... - она задумалась.
пользуется доверием Феодоры. Прокопий привык работать с Антониной. С ней
легче, она разумнее Велизария. Великий полководец подпишет заготовленное,
так он приучен.
подчеркнула голосом значение этого слова, - в моем письме для Высочайшей
Премудрейшей высказать мысль: предсказание Сивиллы и грядущее падение
арианства. Ведь Мунд был арианствующий. Ему не было дано освободить
Италию. Перст божий! Божественная любит наблюдать за тайными движениями
воли божьей. И о гадании Феодата... Ты, как всегда, найдешь нужные
слова...
громадную голову льва редкой масти, почти черной. В пустых глазницах
сидели красные камни, такие же по цвету, как крашеные ногти женских ног.
нога молодой женщины. Жена полководца и Феодора отлиты из одного металла,
не просто умные, бездушные, лживые и красивые. Они - глубокий символ!
Просилось и ускользало великое обобщение. Церковь, империя, народы...
Прокопий еще найдет объяснение. Оно необходимо. Иначе, сколько ни
утешителен Фатум, нельзя ничего увидеть, ничего ощутить, кроме
бессмысленного топота народов по кругу... По кругу, по кругу, слепо, без
цели, подобно чудовищному животному, прикованному к жернову величиной с
Землю и перемалывающему собственные кости. И эти великие будто бы люди...
Грязная пена на темных волнах.
папируса: буквы сложились в слова, облеченные смыслом.
действительно бежал, чтобы отплыть в Византию. Его догнали. Один из готов
свалил последнего Амала* на землю и зарезал. Он вскрыл его тело способом,
установленным обычаем варваров для принесения кровавой жертвы!
сделала вывод Антонина. И она повторила слова своего мужа: - Проклятый
Неаполь!
известие. Оба вслушались.
сукна, подпоясанном тонким шнуром. Несмотря на холодное время, его руки
были голы по локоть, а ноги - выше колен. Он напоминал борца толстыми
мускулами под гладкой кожей, тщательно очищенной от волос. Не хватало лишь
блеска масла, которым атлеты натираются перед состязанием.
войсками империи. Теми самыми, которые некто назвал сборищем многоязычных
разбойников, ромейских мимов и фигляров, фокусников и проходимцев.
Велизарий умел приказывать и ругаться на тридцати наречьях. Но исаврийской
речью он владел лишь в мере, чтобы развлечься высоким искусством взаимных
оскорблений, которое проявляли Павкарис и Зенон. Причина перебранки
ускользала.
плавания, и в Сицилии, и в походе Индульфу не пришлось близко видеть
полководца. Велизарий запомнился в день избиения на ипподроме, с усталым
лицом, с пустыми глазами.
впечатления укладывались без порядка. Еще не нашелся ключ для двери нового
мира. Необычайное встречалось на каждом шагу. О каком необычайном говорил
Индульф Ратибору на днепровском островке? Тогда ему грезилось иное. С
самого начала своей службы империи он совершал поступки, значения которых
не постигал. Индульф не подчинился базилиссе. А что ему красивая и злая
женщина, которая потребовала от него службу палача! Так же просто Индульф
глядел на большое лицо Велизария, на мускулистые руки с золотыми
браслетами. Сильный мужчина, хотя и отяжелевший.
родине Индульфа люди не позволяли себе кричать в присутствии старших.
Ромеи дики... Сказать им? Нет...
сжались, широкие брови изогнулись. Подвитые концы длинных волос закрывали
уши и шею. На лбу волосы были ровно подстрижены на палец над бровями, и
лицо казалось квадратным. Под круглым подбородком уже наметился второй, но
плотный. Старость еще пряталась, подобно кошке, которая терпеливо ждет
добычу.
приказывая молчать. В шатре полководец не скрыл своего возбуждения.
Павкарису, который попытался опередить своего соотечественника.
солдатам. Выслушивая ответы, он расстегнул на своей руке браслет, другой;
не глядя, откинул крышку ларца, обитого железными полосами.
статеров получил каждый славянин. Не был забыт и Павкарис.
дележе. Через его руки прошли сотни тысяч фунтов золота. Сегодня что ему в
этом ничтожном металле! Впервые он мог вздохнуть. Он безнадежно застрял
под Неаполем - теперь ему указали средство.
вестей о гибели Мунда мне предлагают Неаполь!"
Шилова Юлия
Перумов Ник
Шилова Юлия
Ковальчук Вера
Махров Алексей
Гуль Роман Борисович