мым простым средством...
Григорий Григорьевич с умыслом хочет поворотить речь на другое, - что в
завещании покойного Степана Кузьмича упоминается, так сказать, о
дарственной записи... по ней следует-с мне...
Никакой дарственной записи дядюшка не делал. Хотя, правда, в завещании и
упоминается о какой-то записи; но где же она? никто не представил ее. Я
вам это говорю потому, что искренно желаю вам добра. Ей-богу, это ложь!
тетушке так только показалось.
- следовательно, обед готов. Пойдемте! - При сем он потащил Ивана Федо-
ровича за руку в комнату, в которой стояла на столе водка и закуски.
чепчике, с двумя барышнями - белокурой и черноволосой. Иван Федорович,
как воспитанный кавалер, подошел сначала к старушкиной ручке, а после к
ручкам обеих барышень.
Григорьевич.
только казалась смотревшею. Впрочем, это была совершенная доброта. Каза-
лось, она так и хотела спросить Ивана Федоровича: сколько вы на зиму на-
соливаете огурцов?
кто ж спрашивает гостя, пил ли он? Вы потчуйте только; а пили ли мы или
нет, это наше дело. Иван Федорович! прошу, золототысячниковой или трохи-
мовской сивушки, какой вы лучше любите? Иван Иванович, а ты что стоишь?
- произнес Григорий Григорьевич, оборотившись назад, и Иван Федорович
увидел подходившего к водке Ивана Ивановича, в долгополом сюртуке с ог-
ромным стоячим воротником, закрывавшим весь его затылок, так что голова
его сидела в воротнике, как будто в бричке.
ку, налил, поднес к свету, вылил разом из рюмки всю водку в рот, но, не
проглатывая, пополоскал ею хорошенько во рту, после чего уже проглотил;
и, закусивши хлебом с солеными опенками, оборотился к Ивану Федоровичу.
рить?
Как же, - продолжал Иван Иванович, - я еще помню вас вот какими! - При
этом поднял он ладонь на аршин от пола. - Покойный батюшка ваш, дай боже
ему царствие небесное, редкий был человек. Арбузы и дыни всегда бывали у
него такие, какие теперь нигде не найдете. Вот хоть бы и тут, - продол-
жал он, отводя его в сторону, - подадут вам за столом дыни. Что это за
дыни? - смотреть не хочется! Верите ли, милостивый государь, что у него
были арбузы, - произнес он с таинственным видом, расставляя руки, как
будто бы хотел обхватить толстое дерево, - ей-богу, вот какие!
ровича за руку.
месте, в конце стола, завесившись огромною салфеткою и походя в этом ви-
де на тех героев, которых рисуют цирюльники на своих вывесках. Иван Фе-
дорович, краснея, сел на указанное ему место против двух барышень; а
Иван Иванович не преминул поместиться возле него, радуясь душевно, что
будет кому сообщать свои познания.
старушка, обратившись к Ивану Федоровичу, которому в это время поднес
блюдо деревенский официант в сером фраке с черною заплатою. - Возьмите
спинку!
Григорьевич. - Будьте уверены, что гость сам знает, что ему взять! Иван
Федорович, возьмите крылышко, вон другое, с пупком! Да что ж вы так мало
взяли? Возьмите стегнушко! Ты что разинул рот с блюдом? Проси! Стано-
вись, подлец, на колени! Говори сейчас: "Иван Федорович, возьмите стег-
нушко!"
официант с блюдом.
пренебрежения, оборотившись к своему соседу. - Такие ли должны быть ин-
дейки! Если бы вы увидели у меня индеек! Я вас уверяю, что жиру в одной
больше, чем в десятке таких, как эти. Верите ли, государь мой, что даже
противно смотреть, когда ходят они у меня по двору, так жирны!..
шись в его речь.
показывая вид, будто бы он не слышал слов Григория Григорьевича, - что
прошлый год, когда я отправлял их в Гадяч, давали по пятидесяти копеек
за штуку. И то еще не хотел брать.
Григорьевич, для лучшей ясности - по складам и громче прежнего.
нему, продолжал так же, но только гораздо тише.
ка...
горий Григорьевич. - Ведь Иван Федорович знает все это лучше тебя и,
верно, не поверит тебе.
индейку, несмотря на то что она не так была жирна, как те, на которые
противно смотреть.
го слышалось высмактывание Григорием Григорьевичем мозгу из бараньей
кости.
высовывая голову из своей брички к Ивану Федоровичу, - книгу "Путешест-
вие Коробейникова ко святым местам"? Истинное услаждение души и сердца!
Теперь таких книг не печатают. Очень сожалетельно, что не посмотрел, ко-
торого году.
бирать себе соусу.
нин прошел все места эти. Более трех тысяч верст, государь мой! Более
трех тысяч верст. Подлинно, его сам господь сподобил побывать в Палести-
не и Иерусалиме.
наслышался о Иерусалиме еще от своего денщика, - был и в Иерусалиме?..
рий Григорьевич.
страны! - сказал Иван Федорович, будучи сердечно доволен тем, что выго-
ворил столь длинную и трудную фразу.
вслушавшись хорошенько, - все врет!
нату, но обыкновению, немножко всхрапнуть; а гости пошли вслед за ста-
рушкою хозяйкою и барышнями в гостиную, где тот самый стол, на котором
оставили они, выходя обедать, водку, как бы превращением какие, покрылся
блюдечками с вареньем разных сортов и блюдами с арбузами, вишнями и ды-
нями.
лась словоохотнее и открывала сама, без просьбы, множество секретов нас-
чет делания пастилы и сушения груш. Даже барышни стали говорить; но бе-
локурая, которая казалась моложе шестью годами своей сестры и которой по
виду было около двадцати пяти лет, была молчаливее.
его теперь никто не собьет и не смешает, он говорил и об огурцах, и о
посеве картофеля, и о том, какие в старину были разумные люди - куда
против теперешних! - и о том, как вс°, чем далее, умнеет и доходит к вы-
думыванию мудрейших вещей. Словом, это был один из числа тех людей, ко-
торые с величайшим удовольствием любят позаняться услаждающим душу раз-
говором и будут говорить обо всем, о чем только можно говорить. Если
разговор касался важных и благочестивых предметов, то Иван Иванович
вздыхал после каждого слова, кивая слегка головою; ежели до хозяйствен-
ных, то высовывал голову из своей брички и делал такие мины, глядя на
которые, кажется, можно было прочитать, как нужно делать грушевый квас,
как велики те дыни, о которых он говорил, и как жирны те гуси, которые
бегают у него по двору.
рощаться; и, несмотря на свою сговорчивость и на то, что его насильно
оставляли ночевать, он устоял-таки в своем намерении ехать, и уехал.
ла Ивана Федоровича тетушка, которая с нетерпением дожидалась его уже
несколько часов на крыльце и не вытерпела наконец, чтоб не выбежать за
ворота.
Сертаков Виталий
Прозоров Александр
Березин Федор
Маккарти Кормак
Сертаков Виталий
Андреев Николай