его к груди, как будто опасалась, что камердинер королевы пришел отобрать
его.
удовольствие поговорить на родном языке. Как известно читателю, Андре знала
немецкий язык с детства, а за десять лет тесного общения с королевой она
стала говорить по-немецки совершенно свободно.
двор и рассталась с королевой, состояла в том, что славный немец лишился
возможности поговорить с ней на родном языке.
надежде, что в результате встречи Андре с королевой произойдет их сближение,
- что Андре ни под каким предлогом не должна уклоняться от назначенного ей
свидания, несколько раз повторив, что королева даже отменила аудиенцию
доктора Жильбера, ради того чтобы весь вечер быть свободной.
словно пытаясь отделаться от посторонних мыслей; овладев собой, она опять
взялась за письмо и продолжала чтение.
известно, и мои молитвы дойдут до Него.
испытывала ни нетерпения, ни страха. Она просто стала ждать назначенного
часа, чтобы отправиться в Тюильри.
не находя себе места от волнения, бродила от павильона Флоры к павильону
Марсан и обратно.
узнать, как принял король маркиза де Фавра.
спасения, королева связала короля значительно большими обязательствами, чем
он сам на себя возложил, и сказала его высочеству, чтобы он продолжал
подготовку к тайному отъезду членов королевской семьи, а когда придет время,
она сама возьмется за это дело.
переговоры с генуэзским банкиром, - мы видели его в его загородном особняке
в Бельвю, - удался, и накануне маркиз де Фавра, посредник в этом деле
передал ему два миллиона; его высочество выделил Фавра из этой суммы всего
сто луидоров, совершенно необходимых Для того, чтобы умаслить двух чудаков,
за которых Фавра поручился; они должны были помогать ему в похищении короля.
однако осторожный принц не только отказался с ними встретиться, но даже не
пожелал узнать их имена.
потому что Фавра был когда-то очень к нему привязан; но что Фавра делал с
этими деньгами - он не знал и знать не желал.
вид, что он не причастен к заговору. Принц роптал на то, что его покинула
семья, а так как его высочеству каким-то образом удалось стать очень
популярным, было вполне вероятно - ведь большинство французов были еще
роялистами, - что, как сказал Людовик XVI графу де Шарни, принц мог быть
назначен регентом.
знает, будет все отрицать или же, имея на руках более полутора миллиона
франков наличными, присоединится в Турине к графу д'Артуа и принцам Конде.
принцессы де Ламбаль. Бедная принцесса, всем сердцем преданная королеве, -
читатели уже имели случай в этом убедиться, - была для Марии-Антуанетты, к
сожалению, всего-навсего крайним прибежищем; она постоянно ее предавала,
перенося свою любовь то на Андре, то на сестер Полиньяк. Но королева хорошо
знала: стоило ей сделать лишь шаг к сближению со своей верной подругой, как
та с распростертыми объятиями и открытой душой бросалась ей на шею.
павильон Флоры, где она создала для Марии-Антуанетты настоящий салон, точно
такой же, какой был в Трианоне у г-жи де Полиньяк. Всякий раз, как королева
переживала большую страсть или испытывала сильное беспокойство, она шла к
принцессе де Ламбаль; это доказывало, что там она ощущала себя по-настоящему
любимой. Ей не нужно было ничего говорить, королеве не приходилось даже
поверять милой молодой женщине свои печали; она лишь склоняла голову к плечу
этого живого воплощения дружбы, и слезы, катившиеся из глаз королевы, сейчас
же мешались со слезами принцессы.
ли источник этой дружбы чист или порочен, если сама история, неумолимая и
страшная, бредя по колено в твоей крови, придет, чтобы рассказать, какой
страшной ценой заплатила ты за эту дружбу?
принцесса Елизавета, принцесса де Ламбаль и дети.
была от другого тайна: королева скрывала от короля дело Фавра, король от
королевы - дело Буйе.
угодно, даже революции, только бы не доверяться иностранным государствам,
королева предпочитала иностранные государства всем другим источникам
спасения.
иностранным государством, для королевы была родиной. Как могла она положить
народ, убивавший солдат, женщин, оскорблявших ее во дворе Версальского
дворца; мужчин, намеревавшихся расправиться с ней в ее покоях; всю эту
толпу, дразнившую ее австриячкой, на одну чашу весов с королями, у которых
она просила помощи: со своим братом Иосифом II, со своим зятем Фердинандом
I, с немецким кузеном короля Карлом IV, состоявшим с королем в более близком
родстве, чем герцоги Орлеанские и принцы Конде?
преступления, в чем ее обвинили впоследствии. Напротив, она видела в нем
единственный способ поддержать королевское достоинство, а в будущем
возвращении с оружием в руках - единственный способ мести за нанесенные ей
оскорбления.
Сердце его отнюдь не принадлежало королеве, как принято было думать, хотя он
был по матери немцем; впрочем, немцы не считают австрийцев немцами.
эмигрантов. Он же наложил вето на декрет, направленный против духовенства.
стерпел двадцать первое января.
мучеником.
недолго. Ей казалось, что раз сердце ее в ту минуту не принадлежало их отцу,
она не имеет права на ласки детей. Только таинственному женскому сердцу,
этому приюту страстей и источнику раскаяния, могут быть знакомы подобные
противоречия.
необходимо написать письма, и поставила Вебера на страже.
событиями внутри страны, бывшими и в самом деле довольно значительными,
угрожавшими судьбе Парижа; он узнал о них от ожидавшего его в кабинете
начальника полиции.
короля, а короля - от Парижа, куда все его члены и последовали вслед за его
величеством.
Национального собрания, будет готово, депутаты избрали местом сбора
архиепископскую залу.
"короля французского и наваррского" на "короля французов".
определенном знании, а также пользуясь полным правом...", заменив ее на
следующую:
государства..." Это лишний раз доказывало, что Национальное собрание, как и
все парламентские учреждения, продолжением и предтечей которых оно являлось,
занималось зачастую вопросами незначительными, в то время как наболевшие
вопросы оставались нерешенными.
накормить Париж, который буквально умирал с голоду.
повлекло за собой ожидаемого результата.
причиной больших беспорядков. Однако чем можно было помочь этим людям?
членам не нужно было стоять в очереди у дверей булочных, а если кому-нибудь
из депутатов случалось проголодаться, он мог быть уверен, что в сотне шагов
от зала заседаний всегда купит свежие булочки у лавочника по имени Франсуа,
проживавшего по улице Марше-Палю в округе Нотр-Дам; он делал в день по