Чтение 41–й страницы книги ~Ким~

английском языке! -- Смотрите! Он приобретает форму!-- шептал
Ларган-сахиб. -- Кувшин разбился... да-а... разбился... не
называть этого потуземному, ни в коем случае, но разбился... на
пятьдесят кусков, а дважды три шесть, а трижды три девять, а
четырежды три двенадцать.-- Ким отчаянно цеплялся за это
повторение. Он протер глаза, и неясное очертание рассеялось как
туман.-- Вот разбитые черепки; вот пролитая вода, высыхающая на
солнце, а внизу сквозь щели в полу веранды виднеется белая,
изборожденная трещинами, стена дома... а трижды двенадцать
тридцать шесть!

-- Смотрите! Приобретает он форму?-- спросил
Ларган-сахиб.

-- Но ведь он разбит... разбит...-- задыхаясь, проговорил
Ким.

Ларган-сахиб с полминуты тихо бормотал что-то. Ким
отдернул голову.

-- Декхо (смотрите)! Он такой же разбитый, как и был.

-- Такой же разбитый, как и был,-- повторил Ларган-сахиб,
внимательно следя глазами за Кимом, который растирал себе
шею.-- Но из многих вы первый, видевший все это именно так.--
Он отер широкий лоб.

-- Это тоже было колдовство?-- подозрительно спросил Ким.
Он перестал ощущать покалывание в венах и чувствовал себя
необычайно бодрым.

-- Нет, это не было колдовство. Это было сделано для того
лишь, чтобы узнать, нет ли... в драгоценном камне трещины.
Иногда очень хорошие камни разлетаются на куски, если человек,
понимающий в этом деле, сожмет их в руке. Вот почему надо очень
тщательно их рассмотреть, прежде чем вставлять в оправу.
Скажите, вы видели очертание кувшина?

-- Недолго. Он стал расти из пола, как цветок из земли.

-- И что вы тогда сделали? Я хочу сказать, как именно вы
думали тогда?

-- О-а! Я знал, что он разбит и, должно быть, об этом
думал... Ведь он действительно был разбит!

-- Хм! А что, кто-нибудь прежде так колдовал с вами?

-- Если бы это хоть раз случилось со мной,-- сказал Ким,--
неужели вы думаете, я допустил бы повторение? Я убежал бы.

-- А теперь вам не страшно, а?

-- Теперь нет.

Ларган-сахиб наблюдал за ним все внимательнее. -- Я спрошу
Махбуба Али... Не теперь, когда-нибудь потом,-- пробормотал
он.-- Я доволен вами... и недоволен. Вы первый из всех сумели
спасти себя. Хотел бы я знать, каким образом... Но вы правы.
Вам не следует говорить об этом... даже мне.

Он ушел в сумрачную мглу лавки и, мягко потирая руки, сел
за стол. Тихое глухое всхлипывание послышалось из-за кипы
ковров. Это плакал мальчик-индус, послушно стоявший лицом к
стене; худенькие его плечи вздрагивали от обиды.

-- А! Он ревнует; так ревнует! Пожалуй, он опять
попытается отравить мой завтрак и вторично заставит меня
стряпать.

--К а б х и... кабхи нахин (Никогда... никогда!),--
послышался прерывающийся ответ.

--А другого мальчика он убьет?

-- Кабхи... кабхи нахин!

-- А как вы думаете, что он сделает?-- внезапно обратился
Ларган к Киму.

-- О-а! Не знаю. Отпустите его. пожалуй. Почему он хотел
отравить вас?

-- Потому что он любит меня. Вообразите, что вы
кого-нибудь любите, а потом явится кто-то другой, и человеку,
которого вы любите, он понравится больше, чем вы; как бы вы
тогда поступили?

Ким задумался. Ларган медленно повторил фразу на местном
языке.

-- Я не отравил бы этого человека,-- задумчиво проговорил
Ким,-- но я избил бы того мальчика, если бы тот мальчик любил
человека, которого люблю я. Но сначала я спросил бы у мальчика,
правда ли это.

-- А! Он думает, что меня все любят.

-- Тогда он, по-моему, дурак.

-- Слышишь?-- обратился Ларган-сахиб к дрожавшим плечам.--
Сын сахиба считает тебя дураком. Выходи, и когда в следующий
раз твое сердце встревожится, не возись так открыто с белым
мышьяком. Надо думать, что демон Дасим был сегодня владыкой
нашей скатерти! Я мог бы заболеть, дитя, и тогда чужой человек
пришел бы хранить драгоценности. Иди сюда!

Мальчик с припухшими от обильных слез глазами вылез из-за
тюка и страстно бросился к ногам Ларгана-сахиба, так горячо
предаваясь раскаянию, что это произвело впечатление даже на
Кима.

-- Я буду смотреть в чернильные лужи... Я преданно буду
сторожить драгоценности! О, отец мой и мать моя, отошли его
прочь!-- Он указал на Кима, лягнув его голой пяткой.

-- Не сейчас... не сейчас. Скоро он уйдет. Но теперь он в
школе, в новой Мадрасе... а ты будешь его учителем. Поиграй с
ним в Игру Драгоценностей. Я буду судьей.

Мальчик сейчас же осушил слезы и кинулся в глубину лавки,
откуда вернулс с медным подносом.

-- Дай мне!-- сказал он Ларгану-сахибу.-- Положи их своей
рукой, не то он скажет, что я видел их раньше.

-- Потише... потише...-- ответил Ларган и, вынув из ящика
стола полгорсти звякающих камешков, бросил их на поднос.

-- Ну,-- сказал мальчик, размахивая старой газетой,--
смотри на них сколько хочешь, незнакомец. Считай, а если нужно,
так и пощупай. С меня хватит и одного взгляда,-- он гордо
повернулся спиной. -- Но в чем состоит игра?

-- Когда ты пересчитаешь их, пощупаешь и убедишься в том,
что запомнил все, я накрою их этой бумагой, а ты должен будешь
описать их Ларгану-сахибу. Свое описание я сделаю письменно.

-- О-а!--В груди Кима пробудился инстинкт соревнования. Он
нагнулся над подносом. На нем было только пятнадцать камней.--
Это легко,-- промолвил он через минуту.

Мальчик закрыл бумагой мерцающие драгоценные камни и начал
чтото царапать в туземной счетной книге.

-- Под бумагой пять синих камней... один большой, один
поменьше и три маленьких,-- торопливо говорил Ким.-- Четыре
зеленых камня, один с дырочкой; один желтый камень, прозрачный,
и один похожий на трубочный чубук. Два красных камня и... и...
я насчитал пятнадцать, но два позабыл. Нет! Подождите. Один был
из слоновой кости, маленький и коричневатый; и... и...
сейчас...

-- Раз... два...-- Ларган-сахиб сосчитал до десяти. Ким
покачал головой.

-- Слушай теперь, что я разглядел!-- воскликнул мальчик,
трясясь от смеха.-- Во-первых, там два сапфира с изъяном, один
в две р атии один в четыре, насколько я могу судить. Сапфир в
две рати обколот с краю. Одна туркестанская бирюза, простая, с
черными жилками, и две с надписями -- на одной имя бога
золотом, а другая треснула поперек, потому что она вынута из
старого перстня и надпись на ней я прочесть не могу. Значит,
всего у нас пять синих камней. Четыре поврежденных изумруда,
причем один просверлен в двух местах, а один слегка покрыт
резьбой...

-- Их вес?-- бесстрастно спросил Ларган-сахиб.

-- Три, пять, пять и четыре рати, насколько я могу судить.
Кусок старого зеленоватого янтаря для трубок и граненый топаз

-- Да, когда безумие кончается, обязательно следует
рубин с пороком в две рати. Кусок слоновой кости, выточенный в
виде крысы, сосущей яйцо, китайской работы и, наконец... а-ха!
хрустальный шарик величиной с боб, прикрепленный к золотому
листику.

Он кончил и захлопал в ладоши.

-- Он -- твой учитель,-- промолвил Ларган-сахиб с улыбкой.

-- Ха! Он знал, как называются камни,-- сказал Ким
краснея.-- Попробуем снова! На обыкновенных вещах, которые мы
оба знаем.

Они опять завалили поднос всякой всячиной, собранной в
лавке и даже в кухне, и мальчик всякий раз выигрывал к немалому
удивлению Кима.

-- Завяжи мне глаза... дай мне только разок пощупать вещи
пальцами, и даже в этом случае я обыграю тебя, хотя глаза твои
будут открыты,-- вызывал его мальчик на бой. Мальчик оказался
прав, и Ким в досаде топнул ногой.

-- Будь это люди... или лошади...-- промолвил он,-- я мог
бы себя показать. Но эта возня со щипчиками, ножами и ножницами
слишком ничтожна.

-- Сначала выучись, потом учи,-- сказал Ларган-сахиб.-- Ну
что, учитель он твой или нет?