"свиномордый павиан", или "чакма"; в Южной Африке он встречается почти во
всех местностях, где только есть высокие скалы с пещерами и гротами,
излюбленным жильем павиана.
безобразны и мордой и складом тела. Кто не испытывал отвращения, глядя на
омерзительного мандрила, дрила, гамадрила или ту же чакму? А все они -
павианы.
видах: североафриканский обыкновенный павиан; бабуин южного и восточного
побережья; гамадрил, или, иначе, тартарэн, встречающийся в Абиссинии;
гвинейские дрил и мандрил; и, наконец, чакма, обитательница Капской земли.
приручить и сделать из него домашнее животное, но он оказывается довольно
опасным другом, так как склонен при малейшем раздражении укусить кормящую
его руку.
павиану удивительную силу, которой он при случае пользуется. Никакая собака
не справится с ним, и даже гиена и леопард часто терпят поражение в схватке
с павианом.
части, никогда его не поедает. Пищу павиана составляют плоды и корнеплоды,
которые он отлично умеет выкапывать из земли острыми когтями своих рук.
его травят, он быстро сам переходит в нападение и превращается в опасного
противника.
Она, говорят, похищает у путешественников пищу, а потом, отбежав на
приличное расстояние, дразнит их, пожирая награбленное у них на глазах.
Туземцы уверяют, что иногда павиан пользуется палкой при ходьбе, при
выкапывании корней, а также для самозащиты. Говорят еще, что, когда молодому
павиану удается отыскать лакомый корешок, другой, постарше и посильней,
увидев это, нередко отбивает у него добычу, а случись молодому уже
проглотить лакомство, забияка хватает его за шею, пригибает ему голову к
земле и трясет нещадно до тех пор, пока тот не изрыгнет проглоченное. Много
подобных рассказов ходит в Капской колонии, и они не совсем лишены
основания, так как павиан, несомненно, в высокой степени одарен способностью
мышления.
имела склонность к умозрительным обобщениям. Но Тотти не любила
философствовать. Просто ее забавляли смешные ухватки обезьян, и она зазвала
Трейи и Яна на дерево, чтобы и дети могли вместе с ней развлечься любопытным
зрелищем. Старшие отправились все на охоту.
последовала примеру брата, и все трое стали рядышком, наблюдая за странными
движениями четвероруких тварей.
но все же своим установленным строем. С правого и левого крыла шли
разведчики, а в авангарде - вожаки. Вожаками шли павианы постарше и
покрупнее остальных. Животные обменивались окриками и сигналами, и смена их
интонаций убедила бы всякого, что между ними ведется настоящий разговор.
Самки и полувзрослые самцы для большей безопасности шли в середине. Матери
несли детенышей за спиной или же на плечах. По временам та или иная мать
останавливалась покормить своего младенца и приглаживала ему волосы, пока он
сосал, а потом галопом бежала вперед, наверстывая потерянное время. Порой
можно было видеть, как иная бьет детеныша в наказание за какую-то
провинность. Нередко две молодые самки затевали ссору из ревности или по
другой причине, и тогда поднимался отчаянный галдеж, не смолкавший, пока
кто-нибудь из вожаков громким, угрожающим лаем не приказывал им угомониться.
только обезьяны.
к своему великому ужасу, что павианы пустились в поход не зря. Целью их
похода была кукуруза.
скрылась из глаз, утонув среди высоких стеблей и широких листьев кукурузы.
Осталось на виду только несколько - и это были старые, рослые павианы; они
встали на страже и непрерывно обменивались сигналами. Остальные уже обрывали
драгоценные метелки.
поле. До самого подножия гор, выстроившись на равных промежутках друг от
друга, тянулась шеренга павианов. Их планомерно оставляли на посту, по мере
того как отряд, пересекая равнину, совершал свой путь к полю. С какой же
целью?
толпа утонула в зеленой гуще растений, над нивой замельтешили, перелетая в
сторону шеренги, длинные початки в белесой обертке, словно кидаемые рукой
человека. Павиан, стоявший во главе шеренги, мгновенно подхватывал их и
перебрасывал второму, второй перебрасывал третьему, третий - четвертому, и
так далее, пока сорванный со стебля початок за самый короткий срок не
передавался таким путем прямо в "кладовую" павианов, далеко в горах.
бы удовольствоваться в день сбора довольно скудным урожаем. Павианы считали,
что кукуруза достаточно созрела, и быстро управились бы с жатвой, но тут их
операциям был положен неожиданный конец.
прогнать несметную свору обезьян, вооруженная всего-навсего метлой. Девушка
думала только об убытке, угрожавшем семье, и вот она опрометью сбежала по
лестнице и бросилась прямо к кукурузному полю.
рожи, лаяли, визжали, скалили длинные собачьи зубы, но в ответ получали
только удары метлой, которые щедро посыпались на их безобразные морды. На
крик часовых сбежались другие. Через несколько минут несчастная готтентотка
очутилась одна в кругу разъяренных обезьян, и только метла, управляемая
ловкой рукой, мешала чакмам наброситься на девушку.
была бы растерзана в клочья, если бы в ту минуту не подоспели ей на выручку
четыре всадника верхом на кваггах.
разогнал обезьян и обратил их в бегство. Чакмы с ревом бросились к своим
пещерам. После этого случая ван Блоом бдительно охранял свое поле, пока
кукуруза не дозрела; наконец урожай был собран, снесен в дом и помещен в
такое место, где до него не могли добраться ни птицы, ни гады, ни
четвероногие, ни даже четверорукие воры.
Глава 46
КААМА И ДИКИЕ СОБАКИ
неделю к коллекции прибавлялось по паре бивней, а то и по две и по три пары,
и вскоре у подножия нваны выросла небольшая пирамида слоновой кости.
что пирамида росла бы значительно быстрее, будь у него собаки.
удавалось догнать слона, но столько же раз их большая дичь уходила от них;
и, надо сказать, упустить слона куда легче, чем думают, вероятно,
большинство читателей.
оборот! Правда, собаки не в силах повалить слона или причинить ему хотя бы
малейший вред, но зато они могут следовать за ним повсюду и назойливым лаем
принудить его остановиться.
отвлекают внимание слона от охотника. Четвероногий исполин, приведенный в
ярость, становится, как мы уже видели, крайне опасен. В таких случаях он
кидается на шумливых собак, принимая их за подлинных своих преследователей,
и тут охотник получает возможность спокойно прицелиться, избежав
непосредственной встречи со слоном.
риск. Их квагги не были так увертливы и послушны узде, как лошадь, и это
усугубляло опасность. Не тот, так другой из них мог в недобрый час пасть
жертвой взбешенного животного. Такие мысли не на шутку тревожили ван Блоома.
Он с готовностью выменял бы несколько бивней на собак - по бивню за штуку,
будь то хоть самые последние дворняги. Сказать по правде, порода роли не
играла. Сошла бы любая собака, лишь бы она могла бежать за слоном по пятам и
донимать его лаем.
на сторожевой вышке, устроенной на самой вершине, откуда открывалась взору
вся окрестность. Это было его любимое местечко, так сказать, его
"курительная комната", куда он каждый вечер удалялся пососать на досуге свою
пенковую трубку. Лицо его обращено было к степи, простиравшейся от границы
кустарников в недоступную глазу даль.
странные животные, пасшиеся поодаль в степи. Ему бросилась в глаза яркая
окраска их шерсти.
белая; ноги же с наружной стороны были тронуты черным мазком, вокруг глаз
были белые кольца такого правильного рисунка, точно их нанесла кисть
художника. Рога были у них очень неправильной формы; узловатые, изогнутые,
поднимались они над макушкой угловатой, вытянутой головы, какую, думается,
не увидишь больше ни у одного животного. Телосложение их было далеко не
изящно. Задняя часть туловища шла наклонно вниз, как у жирафа, но не так
Посняков Андрей
Березин Федор
Свержин Владимир
Володихин Дмитрий
Суворов Виктор
Пехов Алексей