вонзила, выдернула, вонзила, чувствуя, как напрягается тело. Она знала,
у этого ходячего трупа должно быть больное местечко, и била ножом с
такой силой и яростью, что у нее заныла рука, а когда еще раз вцепилась
зомби в лицо, почувствовала, как что-то оторвалось - остатки носа, щеки
или губы.
крик - тонкий, сиплый звук, исторгнутый прогнившим горлом, - и зомби
вскочил, отшвырнув от себя Яну. Нож выскользнул из ее пальцев и
остался торчать в спине живого мертвеца, чуть ниже левой лопатки. Мур
обалдело потряс головой, отполз в сторону и увидел, как кошмарная
тварь рухнула на колени, тщетно пытаясь дотянуться до ножа; мотая
головой, как раненый зверь, она разевала рот, но оттуда не выходило ни
звука. Потом плюхнулась на живот и, часто дыша, корчась и содрогаясь,
поползла к дверям. Комнату наполнило зловоние. Зомби, во весь рост
вытянувшись на полу, одной рукой очень медленно тянулся к дверному
косяку, чтобы выбраться в коридор. Послышалось страшное протяжное
шипение, и тварь замерла, изогнувшись ломаным S, с простертой к двери
рукой, царапая ногтями косяк.
остановиться, хотя эти звуки пугали ее, как будто кричала не она, а кто-
то другой, далеко, все громче, громче, громче, истошнее, истеричнее.
"~Неужели это я?~ - услышала она свой голос. - ~Неужели это я я я
кричуууууууууу...~"
она вдруг умолкла и посмотрела на Мура так, словно не знала ни кто он,
ни где они, ни что произошло. Мур поднес руку к горлу, почувствовал,
что там вспухают следы ногтей, и снова посмотрел на труп. Он поднялся,
подошел к нему, держась за стену, и вытащил нож из мертвых пальцев.
Крови на лезвии не было, не было ее и на полу возле твари. В ней,
высохшей как осенний лист, не осталось ни капли жизненных соков. Он
поддел ее носком ботинка, взялся за лохмотья рубашки и перевернул
навзничь. Алый огонь, горевший в глазницах, погас, осталась лишь тьма
и пустота. Череп скалился ему в лицо - карикатура сразу и на жизнь и на
смерть.
принесла им подводная лодка: мучения душ, заключенных в
разлагающуюся плоть, обреченных на жизнь в смерти. Какая-то
нечестивая сила не давала им отойти в мир иной, схоронила живыми
трупами в железном гробу... а он помог им выбраться из склепа.
мой... Боже мой...
крепко сжимая в руке мясницкий нож, потому что знал - поблизости
могут таиться другие. Они быстрым шагом пересекли крыльцо и
спустились к пикапу. Мур велел Яне сесть в машину и запереть дверцу.
листвы; Яна вскрикнула, он обернулся и увидел, что из чащи, напролом
сквозь заросли кустарника и лиан, на них надвигаются темные мрачные
тени. Мур повернул ключ в зажигании, мотор заурчал, и он до отказа
вдавил акселератор. В ответ грузовичок взревел, из-под колес полетели
комья сырой земли, и машина помчалась по дороге. В боковое зеркало
Мур увидел, как они возвращаются с опушки в джунгли, сжал руль так,
что побелели костяшки пальцев, и тут пикап проскочил взлетную полосу
и понесся в сторону деревни.
наконец настиг ее, и она утратила способность думать и рассуждать.
притаилось ли что в зеленом полумраке по сторонам извилистой дороги;
истинность собственного высказывания лишила его дара речи, а на
висках выступил холодный пот. - Я видел их на лодке... и Кип видел. - Он
коснулся красных отметин у себя на горле. - Не знаю, как это получается
или почему, но знаю, что они живые...
заметил, что джип исчез со своей обычной стоянки перед конторой
Кипа, но долго колотил в дверь в тщетной надежде, что Кип может
оказаться на месте. Повернув от двери, он поднял голову и увидел
клубящиеся в небе густые облака, тускло-серые, ослепительно-белые,
далекие с черной каймой. Он пересек Площадь и обнаружил, что бакалея
заперта, а витрины закрыты щитами; он постучался в хозяйственный
магазин, но никто не ответил. Он оглядел Хай-стрит, магазин за
магазином - везде замки на дверях, тишь, безлюдье: город-призрак. Ветер
доносил от Кисс-Боттома крики чаек, птицы кружили над рифом,
проносились над самой водой и вновь взмывали в небо. Мур смотрел,
как они стаями летят в открытое море, словно решив навсегда покинуть
Кокину.
непременно увидел бы там, а еще из страха перед тем, что она могла
прочесть в его глазах), он завел мотор, включил передачу и поехал через
площадь в гору по Хай-стрит.
хоть и не запер ее. Взвинченный до предела, он сунул разделочный нож
за ремень.
грузовичке и крадучись поднялся на крыльцо; вытаскивая одной рукой
нож, другой потянул на себя дверь-ширму и переступил порог,
прислушиваясь и принюхиваясь чутко, как зверь. Вдруг Мур застыл на
месте, всматриваясь в полумрак комнаты.
руках он держал стеклянное пресс-папье и смотрел на него так, словно
вновь обрел нечто утраченное давным-давно. Мур отпустил ширму, та
громко захлопнулась за ним, и человек торопливо - и неуклюже -
поднялся.
19
Дверь была открыта, и я зашел, чтобы подождать здесь. - Он поднял
пресс-папье. - Прошу вас, скажите... где вы это взяли? - Он опустил глаза
и заметил нож в руке Мура и очень спокойно добавил: - Я... не имел в
виду ничего плохого.
подыскать комнату, но, пока я шел по деревне, я не встретил ни одного
человека...
как же - немецкий! Он по-прежнему осторожно отложил нож на стол.
папье он держал так, точно это был бесценный самоцвет.
спросил:
руку во внутренний карман пиджака и вытащил недорогой коричневый
бумажник. - Деньги у меня есть, - сказал он.
выбрали не самое удачное время для визита.
не развалил гостиницу.
скажите... где вы нашли этот предмет?
спиной у Мура открылась, вошла Яна. Она посмотрела на Мура, потом
на Шиллера, потом опять на Мура. - С вами все в порядке? -
встревоженно спросил он.
Торнтон наверх. - Его заинтриговал этот человек, он гадал, кто это и
откуда.
коридора, в номер, и откинул одеяло на постели. Когда он уже уходил,
Яна вдруг схватила его за руку пониже локтя. Золотистые волосы веером
рассыпались по подушке.
делать...
волосы с ее лба - бережно, как когда-то с другой женщиной.
Василенко Иван
Афанасьев Роман
Сертаков Виталий
Доставалов Александр
Круз Андрей
Афанасьев Роман