ваюсь перед Аллахом и перед тобой".
говоришь прежде, чем взойдет солнце, я убью тебя! А когда взойдет солн-
це, уходи своей дорогой и не возвращайся в этот дом никогда".
и ногами вверх, и сказал: "Оставайся Здесь, и я буду сторожить тебя до
восхода солнца".
рийского, то он оставил горбуна и ифрита препираться и вошел в дом и сел
за пологом; и вдруг пришла невеста и с нею старуха, которая остановилась
в дверях комнаты и сказала: "О отец стройности, встань, возьми залог Ал-
лаха".
шение (а ее имя было Ситт-аль-Хусн) - я сердце ее было разбито, и она
говорила в душе: "Клянусь Аллахом, я не дам ему овладеть мною, даже если
он убьет меня!" И, войдя за полог, она увидела Бедр-ад-дина и сказала
ему: "Любимый, ты все еще сидишь! Я говорила себе, что ты и горбатый ко-
нюх будете владеть мною сообща". - "А что привело к тебе конюха и где
ему быть моим соучастником относительно тебя?" - сказал Бедрад-дин Ха-
сан. И девушка спросила: "Кто же мой муж: ты или он?" - "О
Ситт-аль-Хусн, - сказал Бедр-ад-дин, - мы сделали это, чтобы посмеяться
над ним: когда прислужницы и певицы и твои родные увидели твою редкост-
ную красоту, твой отец нанял конюха за десять динаров, чтобы отвратить
от тебя дурной глаз, и теперь он ушел".
улыбнулась, и рассмеялась тихим смехом, и сказала: "Клянусь Аллахом, ты
погасил во мне огонь! Ради Аллаха, возьми меня к себе и сожми в объяти-
ях".
ее перед и зад; и когда Бедр-ад-дин увидел это, в нем заволновалась
страсть, и он встал, распустил одежду, а потом он отвязал кошель с золо-
том, куда положил тысячу динаров, взятую у еврея, завернул его в шальва-
ры и спрятал под край матраца, а чалму он снял и положил на скамеечку и
остался в тонкой рубахе (а рубаха была вышита золотом). И тогда
Ситт-аль-Хусн поднялась к нему, притянула его к себе, и Бедр-ад-дин тоже
привлек ее к себе и обнял ее и велел ей охватить себя ногами, а потом он
забил заряд, и пушка выстрелила и разрушила башню, и увидел он, что
Ситт-аль-Хусн несверлеиая жемчужина и не объезженная другим кобылица.
и забил его, а кончив, он повторил это много раз, и она понесла от него.
самое, и они обнялись и заснули, обнявшись, как сказал о них поэт в та-
ких стихах:
ди. Что же касается до ифрита, то оп сказал ифритке: "Подними юношу и
давай отнесем его на место, чтобы утро не застигло нас. Время уже близ-
ко". И тогда ифритка подошла и подняла Хасана, когда он спал, и полетела
с ним (а он был все в том же виде - в рубашке, без одежды); и она лете-
ла, и ифрит рядом с ней, пока утро не застигло их во время пути и муэд-
зины не закричали: "Идите к преуспеянию".
сгорел, а ифритка уцелела. И она опустила Бедр-ад-дина на том месте, где
звезды поразили ифрита, и не полетела с ним дальше, боясь за него, а по
предопределенному велению они достигли Дамаска сирийского, и ифритка по-
ложила Хасана у одних из ворот и улетела. И когда настало утро и раскры-
лись ворота города, люди вышли и увидели красивого юношу, в рубахе и в
ермолке, раздетого, без одежды, и от перенесенной бессонницы он был пог-
ружен в сон.
годня ночью! Что бы ему дотерпеть, пока он оденется!" А кто-то другой
сказал: "Несчастные дети родовитых! Этот молодец сейчас вышел из кабака
по некоторому делу, но хмель осилил его, и он сбился с пути к тому мес-
ту, куда шел, и, дойдя до городских ворот, нашел их запертыми и заснул
здесь".
рубашку над животом, и стал виден живот и плотный пупок и ноги и бедра
его подобные хрусталю, и люди сказали: "Хорошо, клянемся Аллахом!"
него люди, и удивился и воскликнул: "Где я, добрые люди, и почему вы
собрались? Что у меня с вами случилось?" И ему сказали: "Мы увидели тебя
во время утреннего призыва, и ты лежал и спал, и мы не Знаем о твоем де-
ле ничего, кроме этого".
воскликнул: "Клянусь Аллахом, о люди, я проспал эту ночь в Каире!"
сумасшедший! Ты ночевал в Каире, л утром ты спишь в городе Дамаске!" И
Бедр-ад-дин отвечал: "Клянусь Аллахом, добрые люди, я совсем не лгу вам;
вчера вечером я был в Египте, а вчерашний день находился в Басре". -
"Хорошо!" - сказал кто-то; а другой сказал: "Этот юноша одержимый!" И
над ним стали хлопать в ладоши, и люди заговорили друг с другом и сказа-
ли: "Горе его молодости! Клянемся Аллахом, в его безумии нет никакого
сомнения!" Потом они сказали ему: "Сообрази и приди в разум". И
Бедр-ад-дин сказал: "Я вчера был женихом в Египте". - "Может быть, ты
грезил и видел все, о чем ты говоришь, во сне?" - спросили его; и Хасан
усомнился в самом себе и воскликнул: "Клянусь Аллахом, это не сон, и мне
не привиделись грезы! Я пришел, и невесту открывали передо мной, а ко-
нюх-горбун сидел тут же. О брат мой, это не сон; а если это сон, то где
же кошель с золотом и где мой тюрбан, и мое платье, и одежда?"
люди толпились вокруг него и шли за ним следом, а он вошел в лавку пова-
ра.
раскаянию в воровстве, и он открыл себе харчевню; и все жители Дамаска
боялись его из-за его сильной ярости.
ясь этого повара; а когда повар увидел Бедр-ад-дина Хасана и посмотрел
на его красоту и прелесть, любовь к нему запала ему в сердце, и он спро-
сил: "Откуда ты, молодец? Расскажи мне твою историю, - ты стал мне доро-
же, чем моя душа".
вар сказал: "О господин мой Бедр-ад-дин, Знай, что это удивительное дело
и диковинный рассказ. Но скрывай, дитя мое, что с тобою было, пока Аллах
не пошлет тебе облегчения; живи со мною в этом месте: у меня нет ребен-
ка, и я сделаю тебя своим сыном". - "Хорошо, дядюшка", - сказал
Бедр-ад-дин. И тогда повар пошел на рынок и накупил Бедр-ад-дину роскош-
ных платьев и одел его в них, а потом он отправился с ним к кади [48] и
объявил, что Бедр-ад-дин его сын. И Бедр-аддин Хасан сделался известен в
городе Дамаске как сын повара и стал сидеть у него в лавке и получал
деньги, и положение его у повара таким образом упрочилось.
ется Ситт-аль-Хусн, дочери его дяди, то, когда взошла заря, она просну-
лась и не нашла подле себя Бедр-ад-дина Хасана. Она подумала, что он по-
шел за нуждой, и просидела, ожидая его, некоторое время; и вдруг вошел
ее отец, озабоченный тем, что случилось с ним из-за султана, - как тот
насильно заставил его выдать дочь за своего слугу, за какой-то горбатый
обломок конюха. И он говорил про себя: "Я убью мою дочь, если она дала
этому проклятому овладеть собою!"
ответила: "Я здесь, к твоим услугам, о господин мой!" - и вышла, раска-
чиваясь от радости, и поцеловала перед ним землю, и ее лицо стало еще
светлее и красивее, так как она обнимала того газеленка.
тая, ты радуешься этому конюху!" И она улыбнулась, услышав слова своего
отца, и ответила: "Ради Аллаха, довольно того, что вчера случилось! Люди
смеялись надо мной и корили меня этим конюхом, не стоящим обрезка ногтя
моего мужа. Клянусь Аллахом, я в жизни не знала ночи лучше вчерашней! Не
смейся же надо мной и не напоминай мне про этого горбуна".
он воскликнул: "Горе тебе, что это за слова ты говоришь! Конюх-горбун
ночевал с тобою?" Но Ситт-аль-Хасан сказала: "Заклинаю тебя Аллахом, не
поминай мне его, да проклянет Аллах его отца, и не строй шуток! Конюха
только наняли за десять динаров, и он взял свою плату и ушел, а я зашла
за полог и увидела моего мужа, который сидел там, а раньше меня открыва-
ли для него певицы, и он оделял всех червонным золотом, так что обогатил
бывших здесь бедняков. И я проспала ночь в объятиях моего мужа, ласково-
го нравом, обладателя черных глаз и сходящихся бровей".
его, и он воскликнул: "О нечестивая, что это ты говоришь, где твой ра-