ную боль. Почти все время мы молчим. Я расстегнул ворот своей куртки и
часто дышу, меня бросило в пот, а лицо у меня вздулось от напряжения.
Несмотря на это, я тороплю Ката, - нужно двигаться дальше, потому что
местность здесь опасная.
рево. Затем я осторожно подхватываю его раненую ногу, он рывком отталки-
вается, и теперь я забираю под мышку колено здоровой ноги Ката.
иду как можно быстрее, потому что кровь из раны Ката уже капает на зем-
лю. Мы почти не можем защищаться от разрывов, - пока мы прячемся в укры-
тие, снаряд уже разорвался.
из моей фляжки. Мы выкуриваем по сигарете.
таться.
время той передряги? Я тогда еще был молоденьким новобранцем, и меня в
первый раз ранило. Я еще тогда плакал. Кат, а ведь с тех пор уже три го-
да прошло.
увезут в лазарет, у меня здесь больше не останется друзей.
ращения и в самом деле заключат мир.
спрашивает он с горечью.
лом.
Кат, с его покатыми плечами и мягкими редкими усиками. Кат, которого я
знаю так, как не знаю никого другого. Кат, с которым я прошел все эти
годы... Я не могу себе представить, что мне, быть может, не суждено
больше увидеться с ним.
я тебе сейчас запишу его.
я себя чувствую уже сейчас, хотя он еще сидит рядом со мной! Не простре-
лить ли мне ступню, чтобы не расставаться с ним, поскорей, пока мы одни?
то-зеленым.
как бегают на большие дистанции, - неторопливо и размеренно, чтобы не
слишком растревожить ему ногу.
но я все бегу, спотыкаясь, стиснув зубы, превозмогая усталость, и нако-
нец добираюсь до медицинского пункта. Колени подгибаются, но еще хватает
сил свалиться так, чтобы Кат упал на здоровую ногу. Через несколько ми-
нут я медленно поднимаюсь с земли. Ноги и руки дрожат частой дрожью, и я
с трудом нахожу свою фляжку, чтобы отхлебнуть чаю. При этом у меня тря-
сутся губы. Но я улыбаюсь, - теперь Кат в безопасности.
ки фраз застревают у меня в ушах.
пот, он течет по векам. Я вытираю его и гляжу на Ката. Он лежит не шеве-
лясь.
сознания.
Тут я чувствую на моих пальцах что-то мокрое. Вытащив руку из-под его
затылка, я вижу, что она в крови. Санитар снова свистит сквозь зубы.
маленькая, должно быть осколок был совсем маленький, залетевший отку-
да-нибудь издалека. Но этого оказалось достаточно. Кат умер.
тар.
родственники.
за, я обвожу ими все вокруг и сам поворачиваюсь вслед за ними, по кругу,
по кругу, пока не останавливаюсь. Все осталось как было. Только рядового
Станислава Катчинското уже нет в живых.
- а их было семеро, - я здесь последний.
разочарованием, они будут сломлены, - слишком уж ярко разгорелись надеж-
ды, их теперь нельзя притушить, не вызвав взрыва. Если не будет мира,
будет революция.
солнышке в небольшом садике. Перемирие скоро будет заключено, теперь я
тоже верю в это. И тогда мы поедем домой.
места. Что влечет меня туда с такой неотразимой силой, что меня там ожи-
дает? Жажда жизни, тоска по дому, голос крови, пьянящее ощущение свободы
и безопасности. Но все это только чувства. Это не цели.
неостывший накал наших впечатлений вызвали бы в мире бурю. Теперь мы
вернемся усталыми, в разладе с собой, опустошенными, вырванными из почвы
и растерявшими надежды. Мы уже не сможем прижиться.
рое, хотя оно провело вместе с нами все эти годы на фронте, уже имело
свой семейный очаг и профессию и теперь снова займет свое место в об-
ществе и забудет о войне, а за ними подрастает поколение, напоминающее
нас, какими мы были раньше; и для него мы будем чужими, оно столкнет нас
с пути. Мы не нужны самим себе, мы будем жить и стариться, - одни прис-
пособятся, другие покорятся судьбе, а многие не найдут себе места. Про-
текут годы, и мы сойдем со сцены.
ем, которые разлетятся во прах, лишь только я вновь приду под тополи,
чтобы послушать шелест их листвы. Не может быть, чтобы все это ушло нав-
сегда, - теплое, нежное дыхание жизни, волновавшее нам кровь, неведомое,
томящее, надвигающееся, тысячи новых лиц в будущем, мелодии снов и книг,
упоительное предчувствие сближения с женщиной. Не может быть, чтобы все
это сгинуло под ураганным огнем, в муках отчаяния и в солдатских борде-
лях.
рдеют алые кисти рябины, белые проселки бегут к горизонту, а в солдатс-
ких столовых шумно, как в улье, от разговоров о мире.
чего у меня не отнимут, они уже ничего не смогут у меня отнять. Я так
одинок и так разучился ожидать чего-либо от жизни, что могу без боязни
смотреть им навстречу. Жизнь, пронесшая меня сквозь эти годы, еще живет
в моих руках и глазах. Я не знаю, преодолел ли я то, что мне довелось
пережить. Но пока я жив, жизнь проложит себе путь, хочет того или не хо-
чет это нечто, живущее во мне и называемое "я".
фронте было так тихо и спокойно, что военные сводки состояли из одной
только фразы: "На Западном фронте без перемен".
стало видно, что он, должно быть, недолго мучился, - на лице у него было
такое спокойное выражение, словно он был даже доволен тем, что все кон-
чилось именно так.
Земляной Андрей
Сертаков Виталий
Мурич Виктор
Куликов Роман
Посняков Андрей
Орловский Гай Юлий