Чтение 41–й страницы книги ~Тени в раю~

- Не могу. [201]

- Не можешь?

- Да, - сказал я. - Проклятая лестница.

- При чем тут лестница?

- Не знаю.

- Что?

- Не могу, вот и все. Прогони меня, если хочешь.

- Из твоей собственной комнаты?

- Тогда смейся надо мной, сколько влезет.

- Почему я должна смеяться?

- Не знаю. Я слышал, что когда с мужчиной такое случается, над ним
смеются.

- Со мной этого еще не бывало.

- Тем более ты должна смеяться.

- Не хочу, - сказала Наташа.

- Почему ты не уходишь?

- Ты хочешь, чтобы я ушла?

- Нет.

До сих пор она лежала неподвижно, а теперь приподнялась на локте,
подперла голову и поглядела на меня.

- Я чувствую себя очень погано, - сказал я.

- А я нет, - сказала она. - Как ты думаешь, чем все это объясняется?

- Не знаю. Меня доконало слово "дорогой".

- А я считаю, во всем виновата лестница.

- И она тоже. А потом еще то, что ты вдруг решила стать моей.

- Лучше, чтобы я этого не решала?

Я беспомощно взглянул на нее.

- Не спрашивай. На меня повлияло все вместе. Это был странный диалог: ни
она, ни я даже не попытались приблизиться друг к другу, голоса наши звучали
монотонно и невыразительно.

- В номере есть ванная? - спросила она.

- Нет. Только в коридоре. Четвертая дверь. Она медленно встала, провела
рукой по волосам и пошла к двери. Поравнявшись со мной, она погладила мена,
глядя куда-то прямо перед собой. Однако, почувствовав ее прикосновение, я
оторвался от стены и обнял ее. Она попыталась высвободиться. Ее тело сквозь
одеж[202] ду было такое молодое и теплое. И такое гибкое, будто я держал в
руках форель... В ту же секунду все снова стало, как раньше. Я крепко
обнимал ее.

- Ты ведь меня вовсе не хочешь, - прошептала она, отвернувшись.

Я поднял ее и понес к кровати. Она оказалась тяжелей, чем я думал.

- Я хочу тебя, - сказал я глухо. - Хочу тебя, только тебя, одну тебя,
хочу тебя больше всего на свете, хочу проникнуть в тебя, слиться с тобой,
хочу проникнуть в тебя!

Ее лицо было совсем рядом, я видел ее глаза, нестерпимо блестящие,
остановившиеся.

- Тогда возьми меня! - пробормотала она сквозь зубы и не закрыла глаз.

...Голос ее становился все тише, она залепетала бессвязные, невнятные
слова, потом перешла на шепот и совсем замолкла.

И вдруг она потянулась, проговорила что-то, закрыла глаза и тут же снова
их открыла.

- Пошел дождь? - спросила она. Я расхохотался.

- Нет еще. Может, пойдет ночью.

- Стало прохладней. Где у тебя ванная?

- Четвертая дверь по коридору.

- Можно я надену твой купальный халат?

Я дал ей халат. Она сняла с себя все, кроме туфель. Раздевалась она
медленно, не глядя на меня. И не казалась смущенной. Она была вовсе не такая
худая, как я предполагал. Уже раньше я чувствовал это, а теперь увидел
своими глазами.

- Ты красивая! - сказал я.

Она подняла голову.

- Не слишком толстая?

- Помилуй Бог. Нет.

- Хорошо, - сказала она. - В таком случае наше будущее рисуется мне в
розовом свете. Я люблю поесть. И всю жизнь голодаю. Из-за того, что работаю
манекенщицей, - добавила она. - Только поэтому.

- Сегодня мы поедим вволю. Закажем все закуски подряд и шикарный десерт.
[203]

- Я слежу за собой, чтоб не стать бочкой. Иначе меня вышвырнут на улицу.
Так что можешь не беспокоиться.

- А я и не беспокоюсь, Наташа.

Взяв мое мыло и свою сумочку, она шутливо отдала мне честь и вышла. Я
лежал и ни о чем не думал. Мне тоже казалось, будто полил дождь. Правда, я
знал, что дождя не было. Тем не менее я подошел к окну и выглянул наружу.
Окно выходило на задний двор; из глубины каменного колодца поднималась
духота и вонь от мусорных ящиков. "Только в нашей комнате стало свежей". -
подумал я. Пошел назад к кровати, снова улегся и устремил взгляд на лампочку
без абажура, свисавшую с потолка. Через некоторое время вернулась Наташа.

- Я перепутала комнату, - сказала она. - Думала, что твоя дверь
следующая.

- Там кто-нибудь был?

- Никого. Темно. Разве здесь не запирают комнаты?

- Многие не запирают. Вору в них нечем поживиться.

От Наташи пахло мылом и одеколоном. Где она взяла одеколон? Для меня это
было загадкой. Может, он лежал у нее в сумочке? А может, кто-нибудь оставил
одеколон в ванной, и она им воспользовалась.

- Миссис Уимпер, - сказала она, - любит молодых мужчин, но дальше этого
дело не идет. Она с удовольствием беседует с ними. Вот и все. Запомни это
раз и навсегда.

- Хорошо, - сказал я, хотя Наташа не вполне меня убедила.

В голой комнате ярко горела лампа. Наташа расчесывала волосы щеткой перед
жалким зеркальцем над раковиной.

- Муж ее умер от сифилиса. Не исключено, что миссис Уимпер тоже больна, -
добавила она.

- Кроме того, у нее рак и потеют ноги, а летом она моется исключительно
"Мартини" с водкой, - сказал я ей в тон.

Она засмеялась.

- Не веришь? Да и с чего бы ты вдруг мне поверил? [204]

Я встал.

- Как ты отнесешься к такому признанию: стоит мне до тебя дотронуться, и
я уже не владею собой? - спросил я.

- Так было далеко не всегда, - сказала она.

- Зато теперь это так.

Она прильнула ко мне.

- Я убила бы тебя, если б это было иначе, - пробормотала она.

Я снял с нее купальный халат и бросил его на пол.

- Ты самая длинноногая женщина из всех, каких я знаю, - сказал я и
выключил свет. В темноте я видел только ее светлую кожу и черные провалы рта
и глаз.

Мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, и чувствовали, как в темноте на
нас надвигается темная волна, чувствовали, как она перекатывается через нас.
Мы еще долго лежали так, не дыша, и другие, гораздо менее грозные волны
подымались и опадали в нас.

Наташа шевельнулась.

- У тебя есть сигареты?

- Да. - Я дал ей сигарету и поглядел на нее при свете спички. Лицо у нее
было спокойное и невинное. - Хочешь чего-нибудь выпить? - спросил я.

Она кивнула. Я заметил это в темноте по движению горящей сигареты.

- Только не водки.

- У меня нет холодильника, поэтому все теплое. Хочешь, я принесу снизу?

- Разве это не может сделать кто-нибудь другой?

- Внизу никого нет, кроме Меликова.

В темноте я услышал ее смех.

- Он все равно нас увидит, когда мы спустимся, - сказала она.

Я не ответил. Мне еще надо было привыкнуть к этой мысли. Наташа
поцеловала меня.

- Включи свет, - сказала она. - Мы пощадим привитые тебе правила
приличия. К тому же я проголодалась. Давай пойдем в "Морской царь".

- Опять туда? Неужели тебе не хочется пойти в какое-нибудь другое
заведение? [205]

- Ты уже получил комиссионные за миссис Уимпер?

- Нет еще.

- Тогда пойдем в "Морской царь".

Наташа вскочила с постели и щелкнула выключателем. Потом она прошлась
нагишом по комнате и подняла купальный халат.

Я встал и оделся. Потом снова сел на постель и стал ждать ее возвращения.

XVII

- А я ведь благодетель рода человеческого, - заявил Силверс. Закурив
сигару, он благосклонно оглядывал меня.

Мы готовились к визиту миллионера Фреда Лэски. На сей раз мы не
собирались вешать картину в спальне и выдавать ее за личную собственность
госпожи Силверс, с которой она ни за что не расстанется, покуда супруг не
пообещает ей норковую шубку и два туалета от Майнбохера. В конце концов она
все же рассталась с любимыми полотнами, а норковой шубки не было и в помине.
Впрочем, ничего удивительного: на дворе стояло лето! На этот раз речь шла о
том, чтобы сделать из миллионера-плебея светского человека.