трепаная-трепаная... Вашей, кстати, библиотеки, институтской. Наверное,
это Глеб ее взял. Ну, я подумала, что вернуть ее надо, только не хотела,
чтобы в таком виде, хотела обернуть хорошей бумагой. Ну и наткнулась.
Знаешь, а ведь обидно очень... Ну, вот что Глеб - он же часто-часто ее в
руки брал, эту книгу, читал, там пометки его везде. А на газету внимания
так и не обратил...
подбородок положила на стиснутые кулачки, пригорюнилась. - Ты возьми,
кстати и сдашь завтра...
пожелтевшая книжица без обложки и трех первых страниц. Виктор рассеянно
открыл ее, полистал. Изветшавшие, затертые до бахромы по краям листы
переворачивались с вялым безразличным шелестом. Этот шелест умирающей
бумаги, на которой, быть может, самые нужные и важные для кого-то мысли
блекли, выцветали, рассыпались нечеткими буквами среди жирных пятен и
следов грязных пальцев, нагонял тоскливое оцепенение. И поэтому Виктор
трижды прочел абзац, подчеркнутый красным карандашом (четкая, будто под
линейку, черта, разборчивая подпись Глеба на полях), прежде, чем понял,
что именно он читает.
Эта формулировка, вероятно, известна читателю, как закон бутерброда, закон
Мэрфи, или, может быть, закон Паркинсона."
далеко не новая информация показалась заслуживающей внимания, если бы
следующий абзац, в котором речь велась совсем уже о другом, не начинался
со слова "равновесие". И это слово Глеб тоже подчеркнул красным.
восемь восклицательных знаков после слова "сволочи". И закон бутерброда.
ладонью. - Я, кажется, понял, зачем мы нужны упырями.
трамвая, а его все нету и нету - стоит только закурить, как он сразу
появится. При чем, если закурить чужую сигарету, которую не жалко, то
никакого эффекта. А вот если свою... Ты подожди, Наташа, ты послушай...
гадость какая-нибудь, то эта гадость непременно случается. Бутерброд, если
упадет, то обязательно маслом вниз... Если один-единственный билет не
подготовил - его на экзамене и вытащишь... Если заранее начинаешь к
поездке готовиться - старательно, с удовольствием, предвкушая - сорвется
поездка... Ну и так далее. Ты, наверное, и сама замечала, правда?
Ты только представь, как далеко мы бы ушли вперед, если бы не этот
закон... Ведь это действительно закон, Наташ, это самая что ни на есть
объективная реальность. Это уже давным-давно замечено и сформулировано не
раз - в основном, конечно, в шутливой форме, потому что уж больно нелепым
кажется на первый взгляд, но... ну, вот еще пример: визит-эффект. Если на
пуск установки, скажем, является высокое начальство, пуск, как правило,
срывается. При чем до прихода начальства все срабатывает отлично, и после
ухода - тоже, а при начальстве - фиг... Это же факт, у меня у самого
сколько раз так бывало! А термин, кстати, инженеры из НАСА придумали...
Понимаешь?
здесь при чем?
- Всякая система может существовать только находясь в состоянии
внутреннего равновесия. Теперь представь себе, что наш мир и мир упырей -
это уравновешенная, сбалансированная система. Система, в которой действуют
законы математической статистики. По этим законам бутерброд должен падать
маслом вниз с вероятностью одна вторая. Но в нашем мире эта вероятность
больше одной второй, то-есть равновесие у нас сдвинуто в сторону наименее
желаемого события. Значит, в мире упырей - наоборот. Понимаешь?
сотворили? Ну, чтобы все время маслом вниз? И это - чтобы в их мире
всегда-всегда случалось благоприятное?..
больше одной второй. А это уже очень много, Наташ. Грубо говоря, им всегда
везет за наш счет. Так что уютно они устроились... На нашей шее.
Потом медленно покачала головой:
что очень-очень везет, ну ненормально просто. Вот хотя бы нам в последнее
время. Толик в пещере оказался как раз тогда, когда замазка отслаиваться
начала... Заметку эту газетную, ну где про Странного... Глеб не нашел, а я
нашла... И еще много-много у нас такого везения было. Так что не выходит
это - про бутерброд...
Главное, что наконец-то нашлось реальное подтверждение догадкам Глеба. Так
как, свистать всех наверх?
гарью и пылью. Эта пыль - душная, едкая, белая - мстительно взвивалась с
шоссе вслед остервенело проносившимся автомобилям, а потом лениво оплывала
на лица, листья, на шелушащуюся ржавчиной жестяную табличку автобусной
остановки; и дальше - на серые тоскливые стены, на тусклые блики оконных
стекол...
и скучный, обыденный до омерзения. Ну, и что теперь?
друга, стараясь не замечать сваленную в кювете поклажу. Рюкзак со
взрывпакетами и смонтированный в чертежном тубусе огнемет - творения
Антона; увесистый прорезиненный футляр и металлоискатель, позаимствованный
Толиком на работе... Смешно все это и глупо, когда вокруг обычные люди
спешат по обычным делам, когда из дверей гастрономчика торчит очередь
старушек, гадающих, достанется ли им сегодня докторская колбаса -
четыреста грамм в одни руки... А в грязных песочницах азартно визжат дети,
а где-то на балконе пронзительный женский голос надсаживается до хрипоты:
"Степа, домой! Степка, кому сказала!.."
собственно, ожидали? Осьминога с пулеметом и плакат: "Землянам вход
воспрещен"? Наташ, доставай кость. Надо сориентироваться.
стараясь определить направление, замерла, ткнула пальцем вдоль казавшегося
бесконечным ряда безобразно одинаковых домов: туда.
Наташу, в руках у которой тихо пищала прикрытая платком кость. Антон,
шедший следом, смотрел больше в спину Наташе, чем под ноги. Он часто
спотыкался, и тогда в тубусе у него что-то булькало, а взрывпакеты в
рюкзаке с силой грохали друг о друга, и от этого грохота спина Виктора
обливалась холодным потом. Галочка и Толик поотстали, о чем-то оживленно
перешептывались на ходу. Кажется, они препирались, кому нести
металлоискатель.
извивалась давленым ужом и в судорожных ее изгибах не прослеживалось и
намека на закономерность. Раз за разом на пути вырастали стены домов,
бесконечные заборы, и приходилось идти то вправо, то влево, то
возвращаться, и казалось, что бредут они куда угодно, только не туда, куда
надо.
асфальт, этот зной, струился над ним лживыми миражами искристых луж,
поднимался обратно к небу переливчатым душным маревом, и крохотные
новорожденные паучки летали, резвились в дрожании горячего воздуха,
путались в волосах невидимыми паутинками, шныряли по распаренным лицам...
заводя себя, он бубнил, что соваться к источнику пеленгуемых сигналов вот
так, нахрапом - верх идиотизма, что в начале надо было толком определить
место, а потом уже тащить сюда огнеметы, взрывпакеты и прочую пиротехнику,
что невозможно придумать глупость нелепее, чем шляться вооруженной толпой
по дворикам и детским садикам у всех на виду, что...
он перешел на полный голос и нечастые прохожие стали оглядываться на него
и на прочих. Галочка старалась унять, дергала за рукав, шептала что-то,
семеня рядом на цыпочках, с трудом дотягиваясь губами до уха будущего
супруга, но, вероятно, это был именно тот случай, когда не в состоянии
помочь даже психолог высокой квалификации. Зато в состоянии помочь
оказался Антон. Он вдруг резко обернулся к Толику, сгреб его за ворот,
рявкнул в лицо:
что касается той околесицы, которую ты порол... Пойми, голова твоя
кочерыжкой: у нас только одна попытка. Не выйдет сразу - хрен тебя упыри
Сертаков Виталий
Василенко Иван
Андреев Николай
Маккэфри Энн
Шилова Юлия
Круз Андрей