в лучшую сторону. "Принц датский" облегченно вздохнул. Мысленно
попрощавшись с Терезой, опустил пару пятнашек в монетоприемник. Сверкнула
вспышка, и кабинка опустела. С некоторым запозданием из прорези
фотографического автомата выполз глянцевый квадратик. Он был абсолютно
черен, никакого носатого пассажира запечатлеть фотографическому роботу не
удалось.
вышло так, что все собрались у Александра. Какой-то неведомый магнит свел
коллег вместе. Сам хозяин вел себя далеко не по-хозяйски: не суетился, не
расспрашивал гостей о пустяках, не бегал на кухню с подносом и чайником.
Да в этом и не было нужды. Сослуживцы бродили по комнате потерянным
стадом, рассеянно изучали вид из окна, бессмысленно перекладывали вещи с
места на место. Те, кто сидел на диване, разговаривали о странном. А
больше все-таки молчали. Поделившись очередной новостью, сверлили взором
стены, прикашливали в кулаки. О работе никто не вспоминал. Схватка с
меченосцами и события у гостиницы могли ошарашить кого угодно, но то, что
произошло утром, окончательно выбило людей из седла. Когда сшиваемая
материя рвется и рвется вновь, руки поневоле опускаются, душа переживает
кризис, к власти приходит ее величество королева Апатия...
череда. Со страхом и изумлением проснувшиеся горожане обнаружили, что за
ночь произошло нечто необъяснимое. Город переменился, и перемены эти
включали в себя разрушенные дома и сломанные двери, покалеченные трамваи и
перевернутые машины, пулевые пробоины в стенах, в беспорядке разбросанное
по улицам имущество граждан. К этому следовало прибавить серию загадочных
пожаров, которые непонятным образом уже прекратились и даже пепелища
успели остыть, но удивительное заключалось в том, что никто этих пожаров
не видел, никто этих пожаров не тушил. Они были и прошли, как проходят по
посудной лавке слоны-невидимки. Целые и невредимые, люди просыпались
посреди обугленных квартир на останках диванов и кроватей, немедленно
приходя к выводу, что они сошли с ума.
попаданием артиллерийского снаряда разнесен вдребезги памятник одному из
революционеров - не то Парвусу, не то кому-то еще, что во всем городе не
найдется ни одного магазина, в котором уцелели бы витрины. Смерч
разрушений пронесся по улицам и квартирам, не потревожив жителей. Все, что
им оставалось, это созерцать результат и в бессилии пожимать плечами.
Впрочем, многие лихорадочно искали выход закипающему гневу. Лавина
телефонных звонков обрушилась на государственные учреждения, возле зданий
милиции, прокуратуры и административного начальства выстраивались бурлящие
очереди. Заводы стояли, магазины не работали, обезумевшие пожарные, плюнув
на все, попрятались по домам. Наэлектризованность населения давала о себе
знать ежеминутно. Многочисленные молнии громыхали, проверяя на прочность
чиновничество общественных институтов. Впрочем, и сами институты
постепенно оправлялись от первого потрясения, занимая круговую оборону,
все более вникая в необычность ситуации. Зато и во всю ширь развернулась
народная фантазия. Болтали о необъявленной войне и американском оружии, о
марсианах, посетивших Уткинск, о боевых учениях, по ошибке проведенных на
территории района ночью. Пережевывая услышанное, Александр хмуро наблюдал
за коллегами. Он догадывался, почему они встретились здесь, а не в отделе.
Внутренняя неподготовленность гнала людей в тень, подсказывая, что на
работе начнется неописуемое. Обилие необъяснимого требует аналогичного
обилия усилий. Никто из них готов к этому не был. Первыми приняв на себя
удар, они и первыми выбыли из строя. Они знали истинное лицо
действительности, а потому боялись ее вдвойне. Состояние контузии - так
можно было назвать их сегодняшнее состояние. Время адаптации еще не
завершилось, и сообщи им сейчас о ядерном ударе, о том, что солнце
погасло, а на космическую станцию-спутник заявились косматые селениты, они
и тогда бы не удивились. Подтверждением тому была реакция на внезапное
появление Борейко. Когда майор вошел в комнату, обросший и загорелый, в
нелепом твидовом пиджаке, это приняли с полнейшим спокойствием. Под мышкой
майор держал пухлую папку с золотистой обложкой, из нагрудного кармана
торчало штук семь или восемь авторучек. Пожав всем руки, он пристроился на
стуле в уголке и, послушав о чем беседуют другие, скромно вставил:
поинтересовался.
звонка. Чуток не свихнулся. Спасибо стихам - спасли.
разозлился и не рассмеялся. Новость приняли к сведению, пронумеровали и
без излишних подробностей уложили на свободную полочку в памяти. И только
Челентано, похлопав майора по плечу, с нервным смешком сказал.
прости. Было за что...
гражданском мешковатом одеянии, с окладистой бородой, он мало чем
напоминал прежнего боевого майора. Его можно было бы принять за журналиста
или за геолога, вернувшегося из экспедиции.
забыли. А потом, вероятно, совершенно закономерно появились две
зеленоватых бутыли, и, повинуясь неслышимой команде, Александр принес из
кухни трехлитровую банку маринованных помидоров. Тостов не произносили, но
уже через каких-нибудь полчаса люди расслабились, подобрев, потянулись
друг к другу, как встретившиеся после долгой разлуки братья. Стало шумно и
почти весело.
задержался, услышав торжественный речитатив Борейко. Развернув на коленях
принесенную папку, майор с выражением читал стихи собственного сочинения.
- он стал писать стихи! Заметьте - не читать, что тоже было бы крайне
удивительно, а сочинять и вполне самостоятельно. У Александра возникла
странная уверенность, что к оперативной работе Борейко больше не вернется.
ванную комнатку приоткрылась. Переступив деревянный порожек, Александр
шумно вздохнул. Сердце гулко заколотилось. Чего-то подобного он ждал весь
сегодняшний день...
сорочку и фрачную пару, заботливо прикрыл за вошедшим дверь, заговорщицки
подмигнул. Усатый Панкратило нехотя привстал с кресла и приподнял шляпу.
Разумеется, Александр стоял не у себя в ванной, а в просторном кабинете
главного администратора гостиницы "Центральная". Чолхан Марат Каримович
восседал все за тем же двухтумбовым столом, и могучий вентилятор овевал
лицо магистра электрическим ветром. По-гоголевски зачесанные волосы
трепетали, на бледном лице хозяина кабинета мерцала усталая улыбка.
нас прервали. Сегодня можете быть спокойны, этого не произойдет.
приник к стеклу. Обернувшись, загадочно доложил.
Занзибаре. - Голос его рокотал и срывался. Роль придворного давалась
Панкратило с трудом. Тем не менее старался он до чрезвычайности. -
Приакарт мечет икру. Он еще с бумагами не разобрался. А в общем... Тишины
еще нет, но мир уже припудрен пылью.
Громбальд. - Примета верная. А еще верней, когда закат. Или луна с солнцем
одновременно...
Свержин Владимир
Круз Андрей
Шилова Юлия
Смоленский Вадим
Майер Стефани