прозвучал первый выстрел, унесший жизнь проводника. Он не впервые попадал в
засаду, и множество раз сам сидел в надежном укрытии, поливая свинцом
мечущихся внутри захлопнувшейся ловушки врагов, так что исход боя не вызывал
у него ни малейших сомнений. Хаттаб будет напрасно ждать подкрепления,
которое состояло из людей, чьи имена были известны по всему Ближнему
Востоку. Мастера внезапных захватов, художники, писавшие свои шедевры с
помощью кривых ножей и пластиковой взрывчатки, профессиональные солдаты, для
которых джихад давно стал единственной возможной формой существования, гибли
один за другим, как жуки в банке с хлороформом. Автоматная пуля ударила
Аль-Фаттаха в прикрытую израильским бронежилетом грудь, и он упал на камни,
выпустив автомат и задрав к небу пыльный клин бороды.
данной ситуации. Если бы была надежда, что кто-то подоспеет на помощь и
прогонит тех, кто сидел в засаде, это могло бы сработать. Но ждать помощи
было неоткуда. Закончив хладнокровный расстрел, люди Судьи спустятся в
ущелье и пройдут его из конца в конец, добивая раненых. Через десять минут
здесь не останется ни одной головы, в которую не всадили бы пулю, и голова
Али Аль-Фаттаха не будет исключением из общего правила. Араб незаметно снял
с пояса гранату, вынул из нее чеку и, зажав гранату в кулаке, обратился
мыслями к Аллаху.
которые лишь слегка щурились, когда пули и осколки ударялись о камни рядом с
его головой. Он вспоминал походы и стычки, пылающие нефтепромыслы и навеки
исчезнувшие с экранов радаров самолеты, он мысленно пересчитывал свои шрамы
и по одному предъявлял их Аллаху, как страницы послужного списка, смиренно
надеясь, что Аллах по достоинству оценит проделанную им тяжелую и грязную
работу.
мыслей и мешая общаться с Аллахом. Аль-Фаттах немного повернул голову.
Теперь перед его глазами был серо-рыжий склон, наполовину заслоненный
торчавшим в паре метров от него скальным выступом, у подножия которого росли
какие-то колючие кусты. Там, за кустами, что-то было - какая-то чернота,
похожая на пролитый мазут или на устье довольно широкой норы. По камням
плясали пыльные фонтанчики, и некоторое время Аль-Фаттах бездумно наблюдал
за этой пляской смерти, но тут до него наконец дошло, что сам Аллах, вняв
его молитвам, посылает ему шанс на спасение.
признавать себя мертвецом, и, воспользовавшись тем, что внимание нападавших
теперь было целиком сосредоточено на этом упрямце, Аль-Фаттах змеей
скользнул в замеченную им нору.
целиком вместе с автоматом и все еще зажатой в онемевшем от напряжения
кулаке ?лимонкой?. Он забился в дальний угол, выставив перед собой автомат.
Теперь все зависело только от Аллаха: если шакалы Судьи заметили, как он
забрался в эту щель, им достаточно будет просто бросить сюда гранату, чтобы
Али Аль-Фаттах превратился в колбасный фарш.
ручной пулемет замолчал. Аль-Фаттах услышал, как постукивают, падая из
поднебесья подброшенные последним взрывом мелкие камешки, и наступила
тишина, после грохота и воя казавшаяся просто оглушительной.
чувствительность. Аль-Фаттах подумал, что, если так пойдет и дальше, людям
Судьи не придется его искать. Все, что им останется, это стоять и смотреть,
как из норы в склоне вылетают клубы дыма пополам с тем, что было когда-то
воином Аллаха Али Аль-Фаттахом. Уже сейчас он не мог с уверенностью сказать,
достаточно ли сильно его пальцы прижимают рычаг запала к ребристому корпусу
гранаты. Суставы пальцев побелели от напряжения, но это ровным счетом ни о
чем не говорило. Стоит, хватке немного ослабнуть, и ничто на свете не сможет
предотвратить взрыв, который последует ровно через четыре секунды после
того, как воспламенится запал.
миллиметру просовывать пальцы левой руки между ладонью правой и корпусом
гранаты. Это оказалось неожиданно трудно - правая рука окостенела, словно
принадлежала покойнику, и ни в какую не желала разжиматься. Арабу пришлось
помочь себе зубами, и наконец граната оказалась зажата в левой руке, в то
время как освободившаяся правая мягко упала на колени, как посторонний
неживой предмет.
его усилия, но вот их кончики вздрогнули, и по ним пробежала колючая волна
восстановившегося кровообращения. Аль-Фаттах засунул в рот конец своей
бороды и изо всех сил стиснул его зубами, чтобы не застонать. Облегчение
было так велико, что оргазм не шел с ним ни в какое сравнение. Араб вознес к
небу безмолвную благодарственную молитву, несколько раз сжал и разжал правую
ладонь и осторожно поднял автомат, чутко прислушиваясь к тому, что
происходило снаружи.
времени раздавался щелчок контрольного выстрела, а один раз Аль-Фаттах
услышал крик, оборвавшийся после того, как кто-то спустил курок, добив
раненого.
гранатами взорвался. Гранат у нас осталось совсем мало.
начала подниматься неконтролируемая ярость, застилая глаза черной
непрозрачной пеленой. Араб словно наяву видел, как выскакивает из своего
убежища и для начала швыряет опостылевшую гранату в первую же шакалью морду,
которая повернется к нему с выражением свинского ужаса. Швыряет, приседает,
чтобы пропустить над головой смертоносный шквал осколков, и начинает от
бедра палить из автомата, срезая одного за другим, одного за другим...
то, что они сделали, и тот, кто имеет наглость называть себя Судьей, не
избежит общей участи, но для этого ему нужно было выжить. Сначала он думал о
том, как расскажет о гибели своего отряда Хаттабу, но потом понял, что
Хаттабу сейчас не до сведения счетов. При мысли об этом Аль-Фаттах улыбнулся
в бороду, обнажив острые, как у собаки, желтоватые клыки. Аллах с ним, с
Хаттабом. Если священной мести суждено свершиться, то лучшего орудия для
нее, чем Али Аль-Фаттах, не найдешь в целом свете. Ему случалось проникать
на территорию израильских военных баз и уходить оттуда целым и невредимым,
оставляя позади ревущее пламя и распластанные на горячем бетоне трупы, так
неужели он не справится с местным придурком, возомнившим о себе лишнее?
времени перекладывая гранату из одной руки в другую, и, только убедившись,
что враги ушли, осторожно выбрался наружу. Первым делом он отыскал чеку от
своей ?лимонки?, все еще валявшуюся там, где он ее бросил, кое-как вставил
на место и разогнул негнущимися, замерзшими пальцами неподатливые
металлические усики. Засунув гранату в карман, он встал лицом к большому
камню и долго мочился, постанывая от наслаждения и глядя в запрокинутое
черное лицо одного из эфиопов, который лежал рядом с камнем. Цинк с
патронами с него сняли, так же как все оружие и даже золотую цепочку,
которую он носил на шее. Карманы мертвеца были вывернуты наизнанку, а
большие темные ступни с более светлыми подошвами и посиневшими от холода
ногтями красноречиво свидетельствовали о том, что обувь эфиопа пришлась как
раз впору кому-то из победителей.
застегнул брюки, поглубже надвинул кепи, поставил торчком меховой воротник
своей стеганой камуфляжной куртки и забросил на плечо ремень автомата. Он
закурил длинную тонкую сигарету с золотым ободком, держа ее огоньком в
ладонь, и двинулся в ту сторону, куда полчаса назад ушли люди Судьи.
неторопливый спуск по склону горы вниз, в долину, где дремлют ничего не
подозревающие людские поселки.
Глава 12
чашке, и он вышел на террасу, которая опоясывала дом, держа чашку в руке и с
удовольствием вдыхая исходивший от нее ароматный пар. Сегодня это была его
первая чашка кофе, и Судья предвкушал наслаждение, с которым сделает самый
первый глоток.
наметился временный застой, и Судья отсыпался за все те недели и месяцы,
когда он спал по полтора-два часа в сутки и мотался по горам на переднем
сиденье тряской ?нивы? в обнимку с автоматом.
случившегося сбоя в работе. Он твердо знал, что, когда Аллах в своей
бесконечной милости создавал время, он сделал его предостаточно. То же самое
можно было сказать о русских: их было столько, что смерть одного или двоих
никак не могла всерьез повлиять на ситуацию. Правда, на днях погиб не один
русский, и даже не двое, а целых четверо, а вместе с ними Аллах забрал к
себе и Аслана, что полностью перекрыло основной канал, по которому Судья
отправлял свою продукцию потребителю, но работа с русскими была делом его
московского партнера, и Судья был спокоен.
по размерам поступавших заказов, это был человек весьма высокого ранга, для
которого наладить новую линию доставки было так же просто, как вывести Судью
из-под удара, когда федеральные войска наконец-то сломят сопротивление
идиотов, которые заварили всю эту кашу. Ни особенным патриотизмом, ни бьющей
в глаза правоверностью Судья не отличался; он считал себя деловым человеком
и все, что мешало ему спокойно вести бизнес, воспринимал в штыки. Вторжение
Ильин Андрей
Конюшевский Владислав
Елманов Валерий
Орлов Алекс
Белогорский Евгений
Володихин Дмитрий