Чтение 41–й страницы книги ~Инструктор спецназа ГРУ~

Что армия, что милиция, что любая спецслужба - это все инструменты вроде
топора или, скажем, скальпеля. Можно опухоль удалить, а можно и горло
перерезать.

- Твоя правда. Приехали, что ли? Сорокин не стал въезжать во двор, чтобы
не привлекать лишнего внимания. Полковники оставили машину у обочины и вышли
в парное тепло летней ночи. На противоположной стороне шоссе стояла белая
"шестерка". У Мещерякова мелькнуло смутное подозрение, но он решил проверить
его после визита к Савельевне.

Поднявшись на третий этаж, они позвонили в дверь. Вскоре послышались
шаркающие шаги, и знакомый Андрею по недавнему телефонному разговору голос
спросил:

- Кто?

- Савельевна, это я, Мещеряков. Дверь немного приоткрылась, и полковники
услышали, как тихо звякнула, натягиваясь, дверная цепочка. В щели появился
старушечий глаз, прикрытый толстой линзой очков.

- Документ покажи.

Мещеряков растерялся. Паспорт он с собой обычно не таскал, а показывать
служебное удостоверение первой встречной бабуле, мягко говоря, не хотелось.

- Савельевна, да вы что? Мы же с вами час назад разговаривали. Я могу
пересказать...

- Пересказать... - передразнила старуха. - Ишь, какой ушлый. Нынче все
грамотные. Может, ты разговор подслушал? Дашь мне по лбу, тут я, дура
старая, и окочурюсь. Нет, милок, или показывай документ, или иди, откель
пришел.

- Я могу показать, - пришел на выручку Сорокин.

- А это еще кто такой? - сурово спросила Савельевна, не глядя на
Сорокина.

- А это еще один полковник, - сказал Мещеряков. Савельевна окинула
полковника Сорокина внимательным взглядом.

- Этот точно милицейский, - решительно заключила она. - Ступайте-ка вы,
ребятки, восвояси.

- Да за что ж вы так милицию не любите? - с трудом сдерживая улыбку,
спросил Сорокин.

- А за что мне вас, соколики, любить? То штраф, то взашей, то на лапу ему
дай...

- Приторговываете, значит?

- А не твое это дело, милок. Будь здоров, не кашляй.

Старуха начала закрывать дверь.

- Подождите, Савельевна, - сказал Мещеряков. - Вот вам документ, читайте.
И он просунул в щель свое служебное удостоверение..

- Главное разведывательное... Ишь ты! Это что же - как Штирлиц?

- Вроде того, - не сдержавшись, рассмеялся Мещеряков.

- А энтого зачем приволок? - сурово спросила старуха, указывая
удостоверением на Сорокина.

- Мы с ним вместе расследуем это дело, - сказал Андрей. - Он из
уголовного розыска и хорошо знает Иллариона.

- Это Забродова твоего, что ли? Которого нынче забрали?

- Его самого -Друг детства, - вставил Сорокин.

- Не похож чего-то, - сказала Савельевна, еще раз критически осмотрев
полковника. - Тот помоложе будет. Ладно, заходите.

Выпив по три стакана чаю с вареньем и трижды выслушав во всех
подробностях историю пленения Забродова, Мещеряков и Сорокин наконец вышли
на улицу.

- Плохо, что пришлось удостоверение показать, - вздохнул Мещеряков. -
Растреплет по всей Москве.

- Брось, Джеймс Бонд, не растреплет. Бабка вроде не глупая. А начнет
болтать, так кто ей поверит? А с этой тетрадочкой, - Сорокин похлопал
ладонью по дневнику Быкова, - мы кой-кому хвост при жмем по всем правилам
науки. И как это твой Забродов исхитрился ее в ящик затолкать? Я вот все
думаю про это и никак ума не приложу. Ну вот скажи - как?

- От Забродова и не такого можно ожидать, - сказал Мещеряков и сразу
помрачнел, вспомнив, что Илларион, скорее всего, действительно погиб.

В молчании они подошли к машине.

- Подожди, - сказал Андрей. - Надо ту машину проверить.

И он указал на припаркованную через дорогу "шестерку".

- Зачем это?

- Сдается мне, что это Забродова машина.

- Так у него же "лендровер".

- Я ему дал на время машину жены. От милиции прятаться.

- Гм... Я бы не рискнул.

- И я бы не рискнул, но ты Забродова не знаешь. Это такой
мозгополоскатель... "Был", - хотел добавить он, но промолчал. Они перешли
шоссе поверху, поскольку движение уже стало не таким интенсивным, как днем,
и приблизились к белым "жигулям".

- Так и есть, - сказал Мещеряков, - моя машина.

Он бесцельно подергал запертую дверцу.

- Ну и что? - спросил Сорокин. - Это лишний раз доказывает, что он здесь
был. Так это мы и без того знаем.

- Надо съездить за ключами и отогнать машину в гараж, пока на запчасти не
разобрали, - вздохнул Мещеряков. - Когда же спать-то?

***

И он снова подергал ручку двери со стороны водителя. Рядом с ними вдруг
затормозил старый, похожий на жука "фольксваген". В открытое окошко
высунулась чья-то голова и грозно спросила:

- Эй, полковники, вы зачем чужую машину лапаете?!

***

Майор Жангалиев мягко, по-кошачьи выпрыгнул из машины на раскисшую
глинистую почву, поросшую редкой щетинистой травой. Под ногами чавкнуло. "Не
лето а сплошное дерьмо", - подумал он, привычно разглаживая густые усы
согнутым указательным пальцем. Козлов и Свирцев, цепляясь автоматами,
неторопливо вылезли наружу и присоединились к нему.

- Выводи, - скомандовал майор.

Свирцев понимающе ухмыльнулся, кивнул Козлову, и оба омоновца неторопливо
зашагали к заднему борту, оскальзываясь в грязи. Водитель, высунув голову в
окошко, тоскливо проныл: "Опять по пуду грязи в машину натащите. Сколько
можно... И когда погода наладится?"

Жангалиев коротко глянул в его сторону, и голова водителя исчезла в
машине.

В полукилометре шумело шоссе, обозначенное темной полоской деревьев
ветрозащитной полосы. Шум долетал порывами, когда стихал дувший в сторону
шоссе ветер. До самой дороги расстилался унылый глинистый пустырь, на
котором даже сорная трава росла неохотно. Когда-то он был весь изрезан
глубокими колеями тяжелых самосвалов, но дожди, снега и жара за несколько
лет разгладили шрамы, оставив на их месте лишь легкие неровности, похожие на
небольшие волны.

В сторону шоссе от заброшенного карьера вела, неизвестно зачем грязная
дорога с разбитыми, полными мутной глинистой воды колеями. После сражения с
этой, с позволения сказать, дорогой борта "уазика" были до половины
забрызганы грязью, а колеса превратились в бесформенные комья глины.

Поодаль, накренившись и до половины уйдя в уже поросший бурьяном глиняный
бугор, ржавел всеми забытый остов бульдозера. Кабина смотрела слепыми
бельмами разбитых окошек. Из переднего окошка высовывался чахлый стебель
бурьяна.

Проселочная дорога, петляя, убегала куда-то в поля, прочь от шоссе. Майор
Жанталиев никогда не интересовался, куда она может вести, - вся эта буколика
навевала на него беспредельную глухую тоску. Хотелось побыстрее закончить
дело и вернуться в город. Он напомнил себе, что сначала надо будет заставить
водителя вымыть машину.

Тем временем Козлов и Свирцев вывели из машины задержанного. Этот человек
больше был не нужен хозяину, и его предстояло вычеркнуть из списков.
Жангалиев зевнул, прикрывая рот ладонью, и снова разгладил усы. Слишком
близко они к нему стоят, подумал он лениво, как бы чего не вышло. Парень,
видать по всему, бывалый, недаром хозяин на него глаз положил. Н-да, и среди
бывалых встречаются дураки. Против лома нет приема...

Илларион вышел из заднего отсека машины под серенькое небо. Два омоновца
маячили по бокам, тыча в спину стволы. Усатый майор стоял поодаль, зевая и
обозревая ландшафт, словно выбирал местечко для пикника. Судя по всему, это
была конечная станция. Дальше его везти не собирались. Само собой, раз
надобность в нем теперь отпала. Нашли, значит, другого исполнителя... А
упрямцу, который слишком много знает, одна дорога - на кладбище. Да и
исполнителю, наверное, тоже. Это ж сколько хлопот: заплати ему, а потом всю
жизнь бойся, что его поймают и расколют. Проще уж убрать от греха подальше.
Эх, жалко, что майор далеко...

Он наступил Козлову на ногу, сильно толкнул его плечом и тут же
возвратным движением двинул Свирцева локтем, целясь в солнечное сплетение.
Там, к сожалению, оказался бронежилет, но омоновец все равно отлетел в
сторону и, поскользнувшись на глине, боком грохнулся в грязь. Илларион
метнулся за машину, чтобы та хотя бы на несколько секунд прикрыла его от
пуль. Майор почему-то молчал. Как видно, ситуация его развлекала. В самом
деле, кругом чистое поле, а у них три автомата. Это, если не считать
водителя.

Илларион в три огромных прыжка домчался до бульдозера и нырнул за него в
тот самый миг, когда по ржавой кабине с грохотом и лязгом ударила первая
очередь. Наручники мешали безумно, но это была объективная реальность, с
которой пока приходилось мириться. В конце концов, омоновцы мешали сильнее.

Бульдозер защищал от пуль на все сто процентов, но те трое тоже не стояли