Чтение 41–й страницы книги ~Панкрат~

каменистой почве. Продравшись через заросли, они очутились еще в одной
пещере - той, которую Суворин наиболее часто использовал в качестве
убежища на протяжении последнего месяца. Вход в нее был отлично
замаскирован обильной растительностью, и снаружи отыскать его, не зная
особых примет, было совершенно невозможно.

Спецназовцы улеглись прямо на пол. Вытянув гудевшие от усталости
ноги, они почти сразу же заснули - все-таки Череп гнал их всю ночь, а
потом, после утренних событий, выспаться было просто некогда.

Суворин дождался, пока все заснут, и начал ?колдовать? над ноутбуком.
Тщательно ощупав поверхность корпуса, он наконец отыскал едва заметные
выступы, нажав на которые, открыл изготовленный из сверхпрочных
материалов футляр. Жидкокристаллический дисплей засветился призрачным
голубым светом - батареи были полностью заряжены. Панкрат бегло
просмотрел содержимое винчестера - там были лишь файлы с цифровыми
обозначениями количеством шестнадцать штук и папка с названием ?crash?,
в которой содержалась скорее всего программа, нужная для их просмотра.

Что же за информацию мог везти Рашиду курьер Службы? Суворин не
сомневался в том, что, попади этот ноутбук в руки специалистов из
компьютерного отдела, они раскололи бы его защиту так или иначе - с
их-то аппаратурой это не проблема. Его, однако, эта мысль нисколько не
утешала.

Попытавшись запустить программу из папки ?crash?, он получил запрос
на подтверждение доступа. ?Введите код? - замигала на экране надпись,
сделанная готическим шрифтом. Затем появилось сообщение, гласившее, что
при повторной попытке несанкционированного доступа программа
самоуничтожится и сотрет всю информацию, имеющуюся на винчестере
компьютера.

Отключив питание ноутбука, Панкрат закрыл его и погрузился в
размышления. Совершенно ясно, что самому ему эту программу не обойти.
Более того, если он просто попытается запустить ее во второй раз,
останется ни с чем. Так, с бесполезной железкой в руках. Ему нужен тот,
кто знает пароль. Возможно, его знал курьер. Несомненно, он известен
сотрудникам Службы, осуществлявшим сношения с боевиками.

И все эти люди ему недоступны в силу объективных причин. Все, кроме
Рашида. До него, считай, рукой подать. Каких-то три десятка километров
до лагеря боевиков. Взять да и явиться к нему с просьбой: ?Отоприте
ларчик, господин хороший?.

А если попытаться? Действительно... Явиться в лагерь под видом
курьера, а потом...

Нет, этот план не сработает. Наверняка курьера там либо уже знают в
лицо, либо Рашиду сообщили его приметы. К тому же, опоздание на трое
суток - а именно три дня назад Суворин ?сбил? джип - неминуемо вызовет
подозрения. Но без Рашида ему не подобрать ключи к хранящейся в ноутбуке
информации.

Он закурил, продолжая обдумывать ситуацию. Как ни крути, а Рашида
необходимо заполучить. Если, конечно, он хочет узнать, что находится в
этих чертовых файлах.

Сделать это в одиночку... Нет, невозможно.

Стоп! Почему в одиночку?

Есть еще четверо - путь назад для них теперь закрыт как для ненужных
свидетелей. Более того, их могут начать разыскивать, если капитан
каким-то чудом выберется отсюда живым, не имея ни еды, ни оружия. С
простреленной рукой... Вопрос в том, согласятся ли эти ребята помочь
ему. Командовать ими он может лишь с добровольного их согласия - по
званию он, например, ниже, чем Чепрагин или Шумилов.

"Утро вечера мудренее?, - устало подумал Суворин, чувствуя, как от
всех этих мыслей начинает гудеть, словно телеграфный столб, голова. Он
перестал наконец противиться сморившей его усталости и растянулся на
голом камне, широко раскинув руки.

Глава 2

Утром все решилось само собой.

Он проснулся, полежал немного, по очереди напрягая и расслабляя
затекшие мышцы. Стряхнув с себя остатки сна, открыл глаза и первым делом
увидел Чепрагина, сидящего у входа в пещеру. Лейтенант курил, нервно
затягиваясь и обжигая пальцы.

- Доброе утро, - поприветствовал его Панкрат, поднимаясь на ноги. -
Тут недалеко есть ключ, можно умыться и напиться чистой воды. Если кто
желает вымыться, на дне котловины имеется озерцо. Место живописное, даже
осенью...

- Вы прямо как экскурсовод, - лейтенант повернулся к нему и как-то
криво усмехнулся, пуская дым через нос. - Расписываете местные
достопримечательности.

- Красивые места есть везде, - заметил Суворин. - Не согласны?

Было видно, что Чепрагин хочет что-то сказать, но никак не может
решиться. Он снова хмыкнул, потер лоб с отсутствующим видом, помолчал.

Суворин не торопил спецназовца.

Наконец тот произнес полувопросительно:

- Теперь, как я понимаю, мы переходим в ваше распоряжение?

Панкрат, предвидевший нечто подобное, только пожал плечами в ответ.
Почти месяц он в одиночку пакостил боевикам на их территории, и
пополнение было бы ему сейчас кстати. Но...

Чепрагин выжидающе смотрел на него. Похоже было, что сам он уже решил
для себя этот вопрос и ожидал подтверждения от Панкрата.

- Не так однозначно, - выдержав паузу, проговорил тот. - Как боевая
единица, вы вовсе не обязаны мне подчиняться. Лично вы, например, старше
всех, собравшихся здесь, по званию. Если прикажете, я могу вывести вас
отсюда.

Чепрагин понимающе покачал головой и перевел отстраненно-задумчивый
взгляд на дым, исчезающий в серой полутьме, еще не растаявшей под самым
сводом пещеры.

- Кому мы теперь нужны... - пробормотал он. - Не в отдел же
возвращаться.

Непонятно было, сожалеет ли он сейчас о том, что обратный путь в
отдел ему теперь уже точно заказан - особенно если каким-то образом из
этой западни выберется Череп. Если заговорит...

- Вы можете попробовать уйти в Россию, - подсказал Суворин,
уверенный, впрочем, что лейтенант уже размышлял над этим.

Чепрагин поднял на него взгляд, в котором светилось мрачное отчаяние.

- И прятаться до конца своих дней? Приходить к родителям по ночам, к
девчонкам через окна лазить? Романтика, да не та...

Он горько усмехнулся.

- Нет, такая жизнь не по мне, - произнес он тяжело, сминая в пальцах
окурок.

Панкрат молчал, ожидая продолжения. Вытащил из пачки сигарету,
закурил. Чепрагин тоже не торопился. Когда он наконец заговорил снова,
половина сигареты в пальцах Суворина уже превратилась в пепел.

- В общем, я хотел бы остаться, - спокойно произнес он, прямо глядя в
лицо Панкрату. - Здесь. Под вашим командованием - как старшего если не
по званию, то по боевому опыту. А оставлять или нет - тут уж вы решайте
сами.

Суворин, затушив сигарету, зарыл ее в рыхлый серый песок. Окурки он
не выбрасывал - всякий мусор мог случайно выдать расположение его
убежища.

Он попытался представить, что двигало этим молодым парнем (тридцать
два - не возраст), когда он принимал такое решение.

Первое - отчаяние. Это само собой разумеется - что еще ты можешь
чувствовать, когда тебя все предали, и ты остался в чужой стране, где
идет война.

Второе чувство - гордость. Нежелание быть дезертиром и выходить из
дома только по ночам. Прятаться от людей и закончить жизнь бомжем в
колодце теплотрассы.

Ну, и третье... Желание отомстить. Выместить злобу и ненависть к тем,
кто далеко, на тех, кто ближе.

- Не передумаешь? - спросил Панкрат, поднимаясь с камня, на котором
сидел.

- Не передумает, - раздался у него за спиной уверенный голос
Шумилова, который тоже проснулся рано и слышал весь их недолгий
разговор, но не подавал вида.

- Лейтенант такой - он как втемяшит что-нибудь в голову, так пулей не
выбьешь, - резюмировал сержант.

Почувствовав откровенную, но не злую иронию в его словах, Суворин
внимательно посмотрел на него. В утреннем полумраке пещеры невозможно
было разглядеть выражение лица спецназовца, но тот, несмотря на легкость
тона, вроде бы сохранял полную серьезность и невозмутимость. В этом
разбитном парне с первого же взгляда чувствовался несгибаемый стержень
воли, и считать его лишь легкомысленным болтуном мог только человек,
совершенно не разбирающийся в себе подобных.

- А ты, сержант? - спросил Панкрат. - Какие твои мысли?

- Какие у сержанта мысли... - хмыкнул Шумилов. - Наливай да пей, -
заметив, что Суворин все-таки нахмурился, он сменил тон и поднялся с
земли. - Будем бить чеченскую гадину на ее территории, товарищ рядовой
по жизни.

- Ты у меня когда-нибудь допрыгаешься, Шумилов, - мрачно пообещал ему
лейтенант.

- Блаженны прыгающие, ибо допрыгаются, - с непроницаемым лицом
философски заметил тот.

Панкрат, не удержавшись, рассмеялся. Чепрагин некоторое время пытался
сохранять серьезность, но в конце концов тоже не устоял.