доехав до вокзала. Он шел по улице с рюкзаком за плечами, с брезентовым
чехлом для рыболовных снастей в руках. Накрапывал мелкий дождь, на
тонких губах Глеба Сиверова появлялась и исчезала горькая улыбка. Он шел
к автобусной остановке.
будет срочно исчезнуть из Москвы, и может быть, даже навсегда.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 1
Но предполагать можно всегда. Однако бывают ситуации, которых человек
панически боится и избегает даже думать о них. Это просто какая-то
мистическая боязнь, словно одной только мыслью можно накликать беду. Но
рано или поздно такая ситуация складывается, и тогда тот, кто боялся,
оказывается беспомощным перед ней.
готов встретить и собственную смерть. Однажды уже ему пришлось
расстаться со своей прежней жизнью, со своей прежней внешностью, сменить
имя. Но он не был готов в душе окончательно порвать с прошлым. Всегда
оставалась какая-то, хоть и очень тонкая нить, связывающая его с
прожитыми годами. И вот теперь, когда эта нить оборвалась, пусть даже и
не по его вине, Глеб, понял, что он слаб. Можно бороться с другими,
мобилизуя на это всю свою волю, но невозможно бороться с самим собой -
ведь это достойный противник, ни в чем тебе не уступающий.
Для всех он уже несколько лет как мертв, а единственный человек, знающий
его тайну, теперь уже никому не мог о ней рассказать. Теперь Глеб был не
в силах избавиться от навязчивого воспоминания. Он то и дело воскрешал в
памяти давно забытый разговор со своим последним другом, предавшим его.
Глеб не помнил в точности, где и когда это произошло. Но сама сцена
вставала в мыслях в мельчайших подробностях.
разложенная на нем закуска. Глебу вспоминалось даже то, как были
разложены в тарелке тонко порезанные помидоры, приправленные накрошенным
чесноком и мелко порубленной зеленью. Помнились даже капельки влаги на
запотевшей холодной бутылке водки и недокуренная сигарета в пепельнице,
дым от которой поднимался тонкой струйкой к низкому потолку, обшитому
пластиком. Медленно вращались лопасти большого потолочного вентилятора,
разгоняя по узкой комнате щитового домика горячий воздух.
бросают или... - слова перемежались со смехом. - или убивают. Убийство -
это не предательство. Каждому раньше или позже предстоит умереть, а
помочь другу - святое дело.
фразы возникал новый, иной смысл, чем понятый тогда. Любая фраза с
течением времени, сохраняя слова, приобретает другой смысл в зависимости
от возраста, от настроения. Иногда этот смысл становится совсем
страшным. И нечего было искать для самого себя слова утешения о том, что
я ни в чем не виноват, если бы не я его - то он меня... Слабое утешение
- оправдывать свое существование чужой смертью, пусть этот человек и
хотел тебя убить... Глеб ощущал то, чего не чувствовал уже считай что с
детства, - страх и нерешительность. Его жизнь до этого пусть и полна
была опасностей, но в ней все было предопределено. Он знал, что будет
делать завтра, знал, куда идти, к кому. Когда на душе становилось
невыносимо, он шел к Ирине Быстрицкой.
опасности.
может остаться без последствий. Искать будут очень старательно. А
прожить так, чтобы вообще не оставить никаких следов, - это было не под
силу даже Глебу Сиверову.
спецслужбы имеют такие прозаические подразделения, как бухгалтерия. И
ясно, что деньги, которые он получал, номера всех купюр старательно
занесены в какую-нибудь толстую амбарную книгу.
отслеживать, где и когда они, наконец-то, всплывут. А мне нужно было
убедить всех, что человек по кличке Слепой, портрета которого никто не
знал, - тоже мертв. Значит, все заработанное за последние годы пока что
нельзя использовать, во всяком случае, здесь, в России".
оставалось всего лишь четыре тысячи долларов, которые он называл
"чистыми". В свое время предусмотрительный Сиверов, сдавая валюту,
откладывал все мелкие купюры. Он всегда сдавал суммы, кратные ста
долларам, обычно оставляя для себя двадцатки, пятидесятки, словно бы
предчувствуя то, что с ним случится. Эти деньги он хранил у себя дома.
долларов завязанной на узел резинкой, - зато надежно".
сумку со множеством замков и молний, которой не пользовался уже
достаточно давно и забыл, как она ощущается в руках. А ведь все предметы
Глеб ощущал в первую очередь не взглядом, а руками. Он еще окончательно
не решил, что будет делать, но знал - оставаться далее здесь, на
квартире, не стоит. Если не сегодня, то завтра сюда могут нагрянуть
ребята из спецслужбы. А с теми знаниями, которыми обладал Глеб, долго в
этом мире не живут.
книжек и улыбнулся своей уж совсем невероятной мысли:
висевшее на стене большое зеркало и злорадно ухмыльнулся.
мечтать о том, чтобы узнать, кого же отражало это зеркало. Но нет,
каждое мое отражение бесследно исчезает за этим стеклом, точно так же,
как исчезают дни моей жизни. Они лежат где-то там, в прошлом, как
фотоснимки. Но достать их оттуда в состоянии только я сам, только своей
памятью, и больше никто. Там и Ирина Быстрицкая. И наши с ней встречи, и
долгие часы ожидания в укромных местах с оружием в руках. Нет, ребята,
ни о чем этом вам узнать не доведется".
соседями. Да и сам редко появлялся здесь, предпочитая проводить время в
так называемой "художественной мастерской". Но Глеб не сомневался: если
спецслужбы начнут искать всерьез, то обязательно докопаются и до этого
его укрытия. Москва - город большой, но затеряться в ней невозможно.
Здесь на каждом шагу полно агентов, и Какой-нибудь парень, со скучающим
видом торчащий под фонарным столбом с полуувядшими цветами в руках, то и
дело поглядывающий на часы, - совсем не обязательно безнадежно
влюбленный, и в его бумажнике не фотокарточка любимой девушки, а портрет
разыскиваемого преступника.
страшное слово. Оно потеряло для него изначальный смысл, который
вкладывают все остальные люди. И произносил он его в мыслях не испытывая
при этом никаких эмоций. Да, человек, взявший на себя прерогативу Бога -
отбирать чужие жизни, - не может быть никем другим, как преступником.
отражение в зеркале. - Вам останется только моя кличка "Слепой", и вы
будете слепы, пытаясь разыскать меня.
рубашки.
деньги.
считал эту квартиру своим постоянным прибежищем, скорее всего,
воспринимая ее как гостиничный номер, годный лишь на то, чтобы переспать
в нем ночь, а назавтра, возможно, сменить его на другой. Поэтому
расставался Сиверов со своим жилищем без сожаления.
чуть дрогнула рука, когда он поворачивал ключ в замке зажигания.
воспоминания.
буду помнить звук музыки, плывущий в темноте ночи, и резкие, попадающие
в такт музыке, всполохи от неоновой рекламы на фасаде соседнего здания.
Синее, красное, синее, красное... - словно чередование смерти и жизни".
дорогу.
уже сейчас".
покатил по проезду. Впереди мальчишки играли в футбол, обозначив ворота
на асфальте обломками кирпичей. Белобрысый паренек уже изготовился бить
по воротам, но замешкался, завидев машину. Он явно испугался, что мяч