Чтение 41–й страницы книги ~Оскал гориллы~

Интервью Мейсона газетным репортерам вызвало мгновенную реакцию.

Сидней Хардвик, как юрист, представлявший интересы Бенджамина Эддикса
при его жизни, и как юрист, представляющий государственное обвинение,
немедленно осудил интервью Мейсона как "чистые домыслы, в которых желаемое
выдается за действительное, попытку заменить суть дела; пылкое
воображение, отчаянно пытающееся найти хоть какую-нибудь лазейку для
своего доведенного до отчаяния клиента".

Окружной прокурор Гамильтон Бергер охарактеризовал его еще более
резко: "Это попытка ускользнуть от ответственности, очернив репутацию
покойной девушки, которая не может больше защитить себя. Это подлая,
презренная попытка, зачатая во лжи, рожденная в отчаянии и не способная, в
конечном итоге, принести клиенту ничего, кроме вреда".

Мейсон, с газетами под мышкой, вошел в здание суда, чтобы
присутствовать на предварительном слушании дела "Народ против Джозефины
Кемптон".

Джеймс Этна придвинулся к нему и тихо проговорил:

- Я думаю, у нас не будет больших проблем, чтобы добиться отсрочки
разбирательства, мистер Мейсон.

- А кто хочет добиться отсрочки? - спросил Мейсон.

- Боже мой, не хотим же мы оказаться на судебном разбирательстве
сейчас, при нынешнем положении вещей, верно?

- Мы, возможно, и не хотим оказаться сейчас на судебном
разбирательстве, - сказал Мейсон, - но я лично хочу услышать, что они
могут предъявить в качестве улик на предварительном слушании.

- Ну что ж, вы - босс, вам виднее, - сказал ему Этна, - но мне
известно, что окружной прокурор собирается отложить разбор дела.
Разумеется, он хочет, чтобы его об этом попросил защитник.

Судья Манди занял свое место на скамье. Суд потребовал внимания.

- "Народ против Джозефины Кемптон", - провозгласил судья.

- Защита готова, - сказал Мейсон.

На лице окружного прокурора Бергера отразилось раздраженное
недоумение:

- Насколько я понял, защитник хотел попросить отсрочки слушания дела,
и обвинение готово согласиться на предоставление отсрочки.

- Я не знаю, почему вы так решили, - сказал Мейсон.

- Мне это стало известно из разговора с человеком, беседовавшим с
Джеймсом Этной, адвокатом, ведущим вместе с вами дело.

- В самом деле? - удивился Мейсон. - А кто был этот человек и что
именно он сказал?

- Я предпочел бы не раскрывать источник моей информации.

- Я не просил о предоставлении отсрочки и совершенно уверен, что
мистер Этна тоже не просил, - возразил Мейсон.

- Я не утверждал, что он просил о предоставлении отсрочки.

- Защита имеет право начать процесс, если у нее нет возражений, -
вмешался судья Манди.

- Мы готовы начать, - мрачно сказал Гамильтон Бергер.

- Очень хорошо, начинайте.

В качестве первого свидетеля Бергер вызвал одного из полицейских,
принявших по рации вызов в Стоунхендж. Полицейский описал обстановку,
которую обнаружил там, рассказал о ночном охраннике, бегавшем вокруг дома
с револьвером, о собаках, загнавших гориллу на дерево, о двух других
гориллах, бродивших беспрепятственно по дому, об открытых клетках, о теле,
обнаруженном в комнате на втором этаже, и о заключительной суматохе,
вызванной попытками загнать в клетки огромных горилл. Наконец с помощью
двух специалистов из зоопарка, напичканных снотворным фруктов и
объединенных усилий полиции и пожарных частей обезьяны были возвращены в
клетки перед самым рассветом.

- Можете начинать перекрестный допрос, - сказал окружной прокурор.

Мейсон улыбнулся.

- У защиты нет вопросов.

Бергер вызвал патрульного полицейского, видевшего Мейсона и миссис
Кемптон, как он выразился, "пытавшихся сбежать по Роуз-стрит". Позднее к
ним присоединилась Делла Стрит. Он заявил им, что они должны быть
доставлены в Управление полиции для допроса.

- Начинайте перекрестный допрос, - сказал Бергер.

- Насколько я понял, - сказал Мейсон, - вы утверждали, что
подзащитная и я пытались сбежать по Роуз-стрит.

- Да, сэр, именно так я и утверждал.

- И вы посадили нас в машину.

- Да, сэр.

- Откуда вы узнали, что мы пытаемся сбежать?

- Ну, по тому, как вы себя вели, шли очень быстрым шагом и все время
оглядывались назад.

- Понятно, - сказал Мейсон, - значит, вскоре после того, как вы
посадили нас в машину, вы сбежали в Управление полиции, не так ли?

- Что я сделал?

- Вы сбежали в полицейское Управление.

- Я доставил вас в полицейское Управление.

- Вы оставили позади ад кромешный, явные признаки опасности. Вы
уехали от дома, где бродили на свободе гориллы, где лаяли собаки, выли
сирены.

- Я сделал так, потому что выполнял приказ.

- Но вы сбежали, не так ли?

- Нет.

- Но вы уехали, оставив позади всю эту суматоху?

- У меня был приказ уехать оттуда, чтобы доставить вас в полицейское
Управление.

- И все же, несмотря на тот факт, что вы не бежали, вы оглянулись
несколько раз назад, через плечо, не так ли?

- Ну, я взглянул два или три раза в зеркало заднего вида и...

- И оглянулись назад, через плечо?

- Ну, может быть, и оглянулся - очень быстро.

- Естественно, очень быстро, - сказал Мейсон, - иначе и быть не
могло, ведь вы вели машину, но все же вы оглянулись несколько раз через
плечо.

- Ну, возможно, и оглянулся. Пожалуй, что да.

- Вы не помните?

- Я не помню наверняка.

- И тем не менее вы утверждаете, если процитировать ваши собственные
слова, "пожалуй, что да".

- Это верно. Тут ваша взяла.

- Вы теперь готовы поклясться, что оглянулись? Вы утверждаете это под
присягой?

- Да! - рявкнул свидетель.

- Ваша Честь, - запротестовал Гамильтон Бергер, обращаясь к судье, -
я полагаю, этот вопрос уже был задан дюжину раз, и на него был дан ответ.

- Я склонен согласиться с вами, - сказал судья.

- Я просто хотел прояснить этот вопрос до конца, - сказал Мейсон. - Я
хотел, чтобы Высокий Суд уяснил себе позицию этого свидетеля. Он не помнит
твердо, оглянулся ли он назад через плечо, но он готов заявить, что он так
сделал, только потому, что он мог так сделать. Теперь он определенно
присягает в том, о чем в действительности не помнит наверняка. Это
наглядно демонстрирует позицию свидетеля.

- Я сказал вам, что, пожалуй, действительно оглянулся и посмотрел
назад через плечо.

- Но наверняка вы не помните, оглядывались или нет.

- Отлично, - воинственно заявил полицейский, - теперь я вспомнил
наверняка, что оглянулся.

- И когда же вы вспомнили наверняка?

- Только что.

- Следовательно, когда вы клятвенно присягнули, что не помните точно,
оглянулись или нет, вы как следует не обдумали это?

- Это точно.

- Таким образом, вы ответили на вопрос не подумав?

- Да.

- Другими словами, вы сначала говорите, а потом думаете?

- Я не знаю.

- А зачем же вы оглядывались, если вы не убегали? - спросил Мейсон.

- Просто из любопытства. Когда вы слышите, что сзади такая суматоха,
вокруг бегают обезьяны, это совершенно естественно - оглянуться и
посмотреть, что там происходит, в то время как ты уезжаешь с места
происшествия.

- Следовательно, как я теперь могу понять ваши показания под
присягой, - сказал Мейсон, - не было ничего, указывающего на то, что
подзащитная и я убегали с места происшествия.

- Я же сказал, что было.

- Что?

- Ну, в том, как вы себя вели, я сказал бы, что-то было не так.

- Вы могли бы догадаться, что что-то происходит не так, когда
подъехали достаточно близко, чтобы услышать сирены, не так ли?

- Да.

- Таким образом, - сказал Мейсон, - вы хотите убедить Высокий Суд в
том, что для вас было совершенно естественно оглядываться и смотреть, что
там происходит, когда вы покидали такого рода место происшествия, в то
время как в случае с моей подзащитной и со мной это было свидетельством