двигались. Дачки-прицепы стояли вплотную друг к другу, как костяшки
домино. Узкие проезды между ними были забиты маленькими
грузовичками-пикапами, разбитыми и старыми, и проржавевшей садовой
мебелью. Весь квартал казался уставленным битыми, брошенными и - изредка
- еще годными на что-то машинами. По бокам домиков стояли мотоциклы и
велосипеды, и из-под каждого обитаемого прицепа торчали ручки
газонокосилок. Надпись на табличке гласила, что это местечко
называлось ?Уединенный поселок Сан-Педро - полмили от Изумрудного
берега?. Больше всего это походило на трущобы на колесах или на
уставленную вагончиками рабочих стройплощадку.
оказалась узкой и насквозь продуваемой ветром, домики-прицепы были еще
меньше и в худшем состоянии, чем по соседству. Он медленно продвигался
вперед, внимательно всматриваясь в номера домиков и удивляясь про себя
обилию машин из самых разных штатов. Улица была абсолютно пуста, если не
считать мертвых автомобилей.
Чуть больше, чем обыкновенная туристская палатка. Когда-то он был
выкрашен в серебристый цвет, но краска давно растрескалась и начала
осыпаться, отвратительная на вид плесень покрывала крышу и спускалась по
стенкам до окон. Ставенки на окнах отсутствовали. Одно из стекол в
верхней, выступающей вперед части прицепа змеилось трещинами, осколки
удерживались серого цвета изолентой. Перед единственным входом над
землей едва поднималось крошечное крыльцо. Дверь была приоткрыта, и
через неплотную ткань занавески Митч рассмотрел экран небольшого
цветного телевизора и силуэт стоящего мужчины.
встречался со вторым мужем своей матери, и сейчас время для встречи тоже
было неподходящим. Он тронул машину с места, пожалев, что приехал.
Инн?. Отель, видимо, был пуст, но открыт. Убрав машину с проезжей части,
он вошел и зарегистрировался под именем Эдди Ломакса из Дейнсборо, штат
Кентукки. Расплатился наличными за номер с видом на морс.
на Полосе. Он развалился на кровати и набрал первый номер. Молчание.
Набрал второй номер, попросил подозвать к телефону Эву Эйнсворт. Ему
сказали не вешать трубку. Он повесил. Было одиннадцать вечера, значит,
он проспал часа два.
?Холидэй Инн?; шофер тут же ударился в длинные объяснения того, как он
сидел дома, наслаждаясь остатками индейки вместе с женой, детишками и
родственниками, когда ему позвонил диспетчер и выдал заказ, а ведь
сейчас Рождество, и он так надеялся пробыть весь день в семье и хотя бы
раз в году позволить себе не думать о работе. Митч бросил ему на сиденье
двадцатидолларовую бумажку и попросил успокоиться.
водитель.
что-то под нос. Затем прибавил громкости радио, отыскал свою любимую
станцию и стал насвистывать, высовываясь немного из окна. Потом ему это
наскучило, он уставился в зеркальце на своего пассажира и задал новый
вопрос:
смахивавшее на ящик. Внутри - десяток столиков и длинная стойка напротив
гриля, в котором в этом заведении готовилось все. Одна из стен была
почти из сплошного стекла, так что посетители могли любоваться Полосой и
бунгало вдали, ублажая себя вафлями с орехами и беконом. Небольшая
автостоянка рядом едва вместила в себя такси: все места уже были заняты.
принялся изучать посетителей ресторанчика, счетчик в это время тихонько
пощелкивал. Таксист, сползя вниз по сиденью, только качал головой, с
любопытством посматривая на Митча.
расположилась компания жирных туристов - в длинных рубахах, белоногих, в
черных носках. Они пили кофе и говорили все разом, уставясь каждый в
свою карточку меню. Их, по-видимому, руководитель, сидевший в
расстегнутой донизу рубашке, с тяжелой золотой цепью на заросшей
курчавыми волосами груди, длинными серыми баками и в бейсбольной
шапочке, все поглядывал в сторону гриля, пытаясь высмотреть официантку.
лице. Она появилась непонятно откуда и стояла уже у столика с карандашом
и блокнотом в руках. Старший сказал что-то смешное, и толстяки за столом
рассмеялись. Она же даже не улыбнулась, продолжая писать в блокноте.
Выглядела она очень хрупкой и худенькой. А может, даже слишком
худенькой. Ее форменный костюм - белый верх, черный низ - плотно облегал
фигуру, подчеркивая линии маленькой груди. Седые волосы высоко подобраны
и спрятаны под белоснежным беретом с надписью ?Вафельный домик?. Ей был
пятьдесят один год, и на таком расстоянии ей вполне можно было дать этот
возраст, но не больше. Выглядела она очень изящно. Приняв заказ, она
забрала у туристов меню, сказала что-то вежливое, слегка улыбнулась им и
исчезла. Потом вновь появилась, легко двигаясь между столиками, разливая
кофе, подавая бутылочки с кетчупом и передавая заказы на кухню.
в одиночестве мужчине. Он произнес какую-то фразу, она улыбнулась.
Мягкой, изящной улыбкой. Улыбкой, которую он видел тысячи раз, уставясь
в темноте в потолок. Улыбкой его матери.
дворники, каждые десять секунд убиравшие влагу с ветрового стекла. Была
почти полночь. Рождество.
руля. Он еще ниже сполз в кресле, начал вертеть ручку настройки,
разыскивая какую-то мелодию.
меня дома дети, родственники пришли, меня ждет индейка и вино, а я сижу
здесь у этой ?Вафельницы?, жду, пока ты насмотришься на эту уже пожилую
женщину.
ты нашел свою мамочку, тебе же нужно с ней встретиться, не так ли?
пляж.
***
босиком отправился на прогулку по пляжу. Не спеша они продвигались на
восток, туда, где над горизонтом растекалось оранжевое пятно нового дня.
Волны лениво отползали метров на тридцать и так же неторопливо
возвращались. Песок был прохладным и мокрым. Небо уже совершенно
очистилось от облачности, и в воздухе стоял неумолчный гомон
переругивавшихся между собою чаек. Херси мужественно бросался за
откатывающейся волной и со страхом улепетывал, когда к нему приближался
новый вал пены. Бесконечная полоса - граница песка и воды - требовала от
домашнего пса пробуждения его природных инстинктов, манила непреодолимо.
Он на добрую сотню метров опередил хозяина.
Черепнин Владимир
Флинт Эрик
Якубенко Николай
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий