Чтение 41–й страницы книги ~Сочинитель~

у руководителей семинара хотя бы адрес Мадлен и фамилию спросить... Улетел
в Питер, начал ее уже отсюда разыскивать... Пока нашел руководительницу
семинара, пока она дала мне рабочий теле-V фон Мадлен - несколько дней
прошло... Стал в Париж дозваниваться - на "Радио Франции" сообщили, что она
в командировке в Югославии... Я ей сообщение оставлял - но она не
позвонила, как в воду канула... Я снова звонил в Париж, задолбал там
всех... Месяца через три после Амстердама какой-то мужик с "Радио Франции"
сказал мне, что Мадлен уволилась и переехала в Марсель... И все... След ее
окончательно потерялся. Такая вот история...

Андрей умолк, повесив голову, Юля зачарованно смотрела на него... После
небольшой паузы она вдруг встрепенулась и недоуменно свела брови к
переносице:

- А... а причем здесь наша клиентка? Обнорский пожал плечами:

- Вы, может быть, решите, что я совсем головой тронулся, но... Я когда эту
брюнетку увидел, даже испугался - очень она на Мадлен похожа, только
старше... А Мадлен говорила, что у нее есть брат и сестра... Ну, я и
подумал, а вдруг... Смотрел, смотрел на эту вашу клиентку... Пока чухался -
она уже в раздевалку ускакала. Я решил, что в кафе ее перехвачу - а
оказалось, что она раньше ушла... Такие вот пироги... Я понимаю, все это -
глупо, но... Она, действительно, очень похожа на Мадлен... Вдруг она -
все-таки ее сестра? В жизни, говорят, всякое случается... Вы уж помогите
мне, пожалуйста, Юля... Я - правда, не маньяк и не сексуально озабоченный,
не фарцовщик и не валютчик...

На мужика (а особенно на мужика, умеющего мыслить логически) история,
изложенная Обнорским, вряд ли бы произвела большое впечатление - в ней было
очень много "дыр" и неувязок. Но Юля, по счастью, входила в прекраснейшую
часть человечества, в ту, которая руководствовалась по большей части не
логикой, а эмоциями. Серегин делал ставку на то, что русские женщины и
девушки - очень жалостливые, и не ошибся. Его романтическая история,
изложенная в стилистике околдовавших страну телесериалов, нашла отклик в
добром сердце милой девушки Юли - она молча взяла телефонную трубку,
набрала на аппарате трехзначный номер и после короткой паузы спросила:

- Алло, Лен, это ты? Привет, это Юля... Ага... Да ничего... Слушай, у меня
тут клиентка была из триста двадцать пятого... Ага... Да, на номер записать
попросила... Нет, ключ с ней был... Ага... Ты не могла бы посмотреть ее
имя, и откуда она?.. Нет, это мне нужно - похожа она на одну мою старую
знакомую, вернее не мою даже, а мамину... Ага... Ой, спасибо... Ага... Как?
Рахиль Даллет? Израиль? Спасибо... Ну, забегай к нам погреться, когда
минутку выкроишь... Спасибо тебе еще раз.

Юля повесила трубку и с сожалением развела руками:

- Вы говорите, что ваша Мадлен - француженка? Тогда, судя по всему, не
попали вы... Клиентка наша - еврейка из Израиля, Рахиль Даллет... Могла,
конечно, и француженка замуж за еврея выйти, фамилию сменить и в Израиль
уехать... Но - имя? Имя-то у нее тоже еврейское - Рахиль...

- Да,- вздохнул Андрей,- Похоже, вы правы, Юля... Извините, что вас
побеспокоил... Наваждение какое-то, всюду мне моя Мадлен мерещится... Хотя
- какая она моя...

- Ой,- всплеснула руками Юля.- Вы меня совсем не побеспокоили... Я вас,
кстати, уже второй раз у нас вижу - вы тоже живете в отеле?

- Нет,- покачал головой Андрей.- Здесь мои шведы живут, мы с ними вместе
фильм снимаем... Документальный...

- Да? - ахнула Юля.- А про что?

После того, как она помогла узнать имя и номер комнаты зеленоглазой
брюнетки, Андрей был бы последней свиньей, если ушел сразу - пришлось
рассказывать Юле про фильм, про Ларса с Сибиллой, про почти закончившиеся
уже съемки.

Девушке было, видимо, скучно сидеть одной на "посту", или она действительно
прониклась сочувствием к Серегину - по крайней мере, Андрею пришлось еще
выслушать несколько хороших советов, как разыскать француженку Мадлен...

Обнорский смотрел на Юлю с благодарностью, кивал, но слушал в полуха,
повторяя про себя: "Рахиль Даллет, Израиль, триста двадцать пятый номер..."

Выйдя, наконец, из "центра здоровья", Обнорский подавил в себе желание
немедленно отправиться на третий этаж к этой самой Рахиль. Торопливость и
поспешность - известное дело - только при ловле блох и при поносе хороши,
да еще когда от чужой жены огородами бежишь, а за тобой ее муж с дубиной
гонится... Почувствовав тяжелую, чугунную усталость, Андрей заскочил на
минутку к Ларсу, а потом поехал домой - спать...

На следующий день Серегин с утра помчался в редакцию - несмотря на полную
"запарку" со шведским фильмом, от основной работы ведь его никто не
освобождал. Андрей и так переживал, что он очень многие вопросы спихнул на
своего заместителя Мишку Петрова... Полдня пронеслись в какой-то немыслимой
кутерьме, но при этом при всем Обнорского все же не оставляли мысли о
зеленоглазой Рахиль и о ее странном медальоне. Андрей почему-то был почти
уверен, что эта Даллет - на самом деле никакая не еврейка, тип лица не
соответствовал... И фотография Сереги Челищева... Откуда она взялась в
медальоне гражданки Израиля? Лицо второго парня тоже казалось Серегину
знакомым, и, вообще, Андрей буквально чувствовал, что бродит где-то рядом с
ответами на все свои вопросы - еще немного, и он все поймет, но... Но в
редакции у него просто не было ни минуты свободного времени, чтобы спокойно
сесть, "собрать мысли в кучу" и, что называется, определиться с этой
Рахиль...

Серегин не знал, за что хвататься - день выдался "урожайным" на
криминальные новости, а тут еще Вика Тимофеева (судя по всему - после
очередного скандала с мужем) позвонила и уведомила, что на работе не
появится, заболела, мол...

Короче говоря, до пяти часов вечера Обнорский пахал, как папа Карло, а в
пять к нему заявились Цой с Тингсоном и пришлось уехать с ними - надо было
"добить" последние "хвосты" по фильму, потому что на следующий день Ларс и
Сибилла уже улетали в Стокгольм. Спасибо Мишке Петрову - он снова
безропотно согласился дослать в номер материалы и посидеть вместо Андрея на
"летучке" у главного редактора...

К десяти вечера съемочная программа проекта "Русская мафия", наконец, была
выполнена - и даже перевыполнена. Ларс и Сибилла излучали радость и
удовлетворение от собственной работы и рассыпались в благодарностях и
комплиментах своим русским партнерам. Игорь и Андрей вымотались настолько,
что реагировали на приятные слова достаточно вяло... Естественно, Ларс не
захотел расставаться с ребятами без прощального ужина, этот обрусевший швед
и слушать ничего не хотел, когда Цой с Серегиным забормотали, что они, мол,
устали, что у них кусок в горло не полезет. Тингсон приобнял их за плечи и
твердо сказал:

- Друзья мои, "отвальная" - это святое... И кроме того, вы, ребята, забыли
о самом главном - я же вам гонорары еще не выдал!

Игорь с Андреем переглянулись и устало рассмеялись - они, действительно,
"уработались" настолько, что "денежный вопрос" как-то забылся...

За ужином в "Европе" Тингсон преподнес ребятам по конверту и сказал,
улыбаясь:

- Я очень рад, что не ошибся, делая ставку на помощь русских коллег. Если
бы мы работали чисто шведской группой - то, конечно, не получили бы таких
замечательных материалов... Вы, кстати, не знаете, но в Стокгольме не все
из руководства нашего канала были согласны со мной, когда я настаивал на
смешанном составе группы... А я говорил, что без русских работать не
буду...- Тоже мне - русского нашел,- деланно хмуро хмыкнул Серегин, кивнув
на Цоя.- Этот маленький злобный кореец мне всю душу вымотал!

- Ты на себя-то в зеркало посмотри! - принимая игру, тут же забазарил
Игорь.- Можно подумать, тебя кто-то за русского на улице примет! "Урюк"
самый настоящий, чалмы только не хватает!

Ларс захохотал, слушая шутливую перепалку, а Сибилла, недоуменно глядя на
ребят (она русского не знала, только по-английски могла "размовлять"),
стала требовательно дергать своего шведского партнера за рукав - мол,
переведи, чего они сцепились-то... Когда за столом снова воцарились "мир и
спокойствие", Тингсон, поглаживая бороду хитро прищурился:

- Милые мои, я тронут вашей деликатностью, но при этом хочу заметить, что
вы лишили себя маленькой радости...

Говоря о деликатности, Ларс имел в виду то обстоятельство, что Игорь и
Андрей спрятали полученные конверты в карманы, даже не заглянув в них -
во-первых, действительно неудобно было деньги пересчитывать и тем самым как
бы выражать недоверие шведу, во-вторых, не хотелось в "Европе" долларами
"светить", а в-третьих, Андрей, например, не знал, какой гонорар причитался
Цою и не считал приличным этим интересоваться...

- Так вот,- торжественно продолжил Тингсон.- В конвертах вы найдете суммы,
превышающие на пятьсот долларов те, о которых шла речь изначально...
Считайте, что это моя вам персональная премия...

Серегин и Цой переглянулись и шлепнули друг друга ладонями - как хоккеисты
после удачно проведенной атаки. Игорь еще больше сощурил свои и без того
узкие глаза и громким шепотом сказал Обнорскому:

- Андрюха, об этом никто не должен знать!

- Налоги? - понимающе кивнул Андрей, но Цой в ответ усмехнулся:

- Да какие там налоги... Жена! Что, мне пятьсот долларов "заначки"
помешают, что ли? А у баб в этом плане, знаешь, какая разведка? Куда там
налоговой инспекции... Ларс, ты знаешь, что такое "заначка"?

- Обязательно! - кивнул Тингсон.

- Объясни Сибилле! - хором потребовали ребята...

За столом царило веселье, и всем было хорошо - так всегда себя чувствуют
люди, сделавшие большую, трудную и интересную работу. После нескольких
тостов пришло расслабление и умиротворение, Андрея даже потянуло в сон, но
внезапно его словно ледяной волной окатило ощущение опасности - или, может
быть, даже не опасности, а некой смутной тревоги... Обнорский напрягся,
сузил глаза и завертел головой пытаясь понять, что же именно его
насторожило. В этот момент в его чертах протянулось что-то звериное, Цой
даже вздрогнул и, удивленно посмотрев на Серегина, спросил: