В министерстве иностранных дел германского посла принял новый
министр, господин Того. Он был вежлив, предупредителен, но непреклонен и
решительно отказался выполнить требование генерала Отта.
- Господин посол, - сказал Того, - я огорчен вместе с вами, но это
очень серьезно... Распоряжение об аресте Зорге подписал новый
премьер-министр, генерал Тодзио. Вероятно, это первый документ, который
подписал премьер на новом высоком посту. Доказательства неотвратимы -
Рихард Зорге обвиняется в шпионаже в пользу Советской России... Примите
мои уверения, господин посол...
- Да вы с ума все сошли! - нарушая дипломатический такт, воскликнул
Отт.
- Я полагаю, что господин посол слишком взволнован, допуская такие
выражения... Я охотно его извиняю. - Того, сквозь зубы шумно вдохнув
воздух, поднялся со своего кресла. Министр давал понять, что аудиенция
окончена.
Единственно, чего смог добиться Отт, - согласия на его встречу с
Зорге в тюрьме Сугамо. Того пообещал договориться об этом с полицейскими
властями. Генерал-майор Эйген Отт ни на секунду не мог поверить, что его
лучший друг доктор Зорге, который вытащил его из японской казармы в Нагоя,
работает на советскую разведку. Этого просто не может быть! Отт сам не
новичок в разведке и умеет разбираться в людях. Отт знает Рихарда добрый
десяток лет и в какой-то мере именно ему обязан своим назначением на
должность германского посла в Японии.
Даже потом, через много лет, после того, как генерала Отта убрали с
занимаемого поста в результате этой непостижимой для него истории, Отт так
ни во что и не поверил.
- Зорге - советский разведчик?! Да вы с ума сошли! - восклицал он. -
Этого не могло быть. Я его прекрасно знал.
11. В ТЮРЬМЕ СУГАМО
Германский посол продолжал неистовствовать и возмущаться.
Неудовлетворенный разговором с министром иностранных дел Того, он поехал к
новому премьеру, Тодзио, посетил брата императора, но и там, и здесь Отт
получил отказ.
В Берлин ушла подробная шифрограмма с настоятельной рекомендацией -
оказать дипломатический нажим на Японию, проявить жесткость в требовании
освободить Зорге. Риббентроп ответил, что обо всем доложено Гитлеру,
решение последует позже.
Оберштурмбанфюрер Майзингер не выходил из своего кабинета, грозил
загнать в концлагерь каждого, кто скажет хоть одно дурное слово о
Рихарде.,.. Майзингер трудился над документом из двадцати двух пунктов, по
которому следовало, что Рихард Зорге ни в чем не мог быть виновен. Этот
документ он передаст в кемпейтай, генералу Накамура. Только ему, своему
японскому коллеге, - тот должен понять. Полицейский атташе послал доклады
в имперское управление безопасности в Берлин Гиммлеру, в абвер всесильному
адмиралу Канарису. Он просил шефа гестапо Мюллера подготовить архивную
справку о жизни Зорге в Германии.
Немецкий посол и полицейский атташе были готовы поднять на ноги всю
Германию, но ничего не получалось: японцы стояли на своем.
Через некоторое время после ареста Зорге послу разрешили с ним
встретиться в комнате свиданий тюрьмы. Сугамо. Следователь предупредил -
арестованному можно задать только три вопроса: как он себя чувствует,
считает ли себя виновным и в чем нуждается. И все. Таково категорическое
условие встречи.
Эйген Отт стоял в дверях комнаты свиданий в сопровождении трех
японских чиновников, когда через противоположную дверь ввели Зорге. Всегда
элегантный, подтянутый, тщательно выбритый, он сейчас был в арестантской
одежде, в грубых больших ботинках, заросший густой щетиной. Рихард
держался уверенно, стоял с высоко поднятой головой. Рядом с Зорге
находились три полицейских.
Отт подался к Зорге, но следователь жестом остановил посла.
Разговаривали издали, через комнату. Посол задал первый вопрос:
- Как вы себя чувствуете, Ики?
- Благодарю вас, я ни на что не жалуюсь, - спокойно ответил Рихард.
- Вы считаете себя виновным? Японцы заволновались.
- Мне только что запретили отвечать на этот вопрос, - кивнул на свою
охрану. - Не будем говорить об этом...
Отт растерялся, для него важно было получить ответ именно на этот
вопрос. Он спросил еще:
- Что я могу для вас сделать, Ики?
- Спасибо, мне ничего не надо... Мы едва ли увидимся с вами, господин
посол. Передайте привет вашей семье.
Встреча окончилась. Отт торопливо сказал еще:
- Вот это вам просила передать Хельма.
Один из полицейских подошел к Зорге и отдал сверток. Рихарда увели.
В камере он развернул сверток, там были фрукты и теплое одеяло с
инициалами Хельмы - "X. О." и еще запонки - подарок Отта. "Запонки-то
пожалуй ни к чему", - усмехнулся Зорге, взглянув на свою арестантскую
куртку.
В продолжение многих дней Зорге держал себя вызывающе, требовал
встречи с германским послом, протестовал против незаконного ареста. После
встречи с Оттом Рихарда Зорге снова вызвали на допрос.
Допрос вел государственный прокурор Есикава. Он опять спрашивал,
признает ли Зорге себя виновным в причастности к подпольной организации.
Рихард давал односложные ответы. По наводящим вопросам прокурора он все
больше убеждался, что сидевший перед ним маленький японец уже многое
знает. Теперь главное заключалось в том, чтобы защитить остальных, приняв
всю ответственность на себя. Это решение созрело окончательно, когда через
несколько недель после ареста следователь на очередном допросе вытащил из
письменного стола три германских ежегодника, с помощью которых подпольщики
шифровали свои радиограммы.
- Вы и теперь станете отрицать свою связь с Москвой? - воскликнул
прокурор, потрясая книжками. - Это ваш ежегодник?
- Да, мой, но какое отношение имеет к делу старый немецкий
справочник? - равнодушно спросил Рихард.
- А вот какое! - Есикава раскрыл папку и прочитал последнюю
телеграмму Зорге, посланную в Москву: "Все это означает, что войны в
текущем году не будет..." - Это вы писали? - торжествующе спросил
прокурор. - Вам не к чему отпираться. Ключ шифра в наших руках. Теперь-то
вы признаетесь, что были шпионом Москвы?!.
Упираться было бессмысленно, но Зорге сказал:
- Я никогда не был шпионом! Я только боролся против войны... Я
коммунист и гражданин Советского Союза... Но я хотел бы отложить допрос,
сегодня я слишком утомлен. Позже я сам напишу все, что найду возможным.
- Здесь я решаю, когда вести допрос! - сказал Есикава. - Впрочем,
одну минуту...
Зорге вывели в коридор, государственный прокурор позвонил премьеру
Тодзио и доложил, что Зорге признался в том, что он русский коммунист, и
просил перенести допрос.
- Ни в коем случае! - закричал в трубку премьер-министр. - Ведите
допрос до полного изнеможения арестованного! Иначе вы ничего не
добьетесь...
Генерал Тодзио, бывший начальник военной жандармерии в Квантунской
армии, знал, как надо вести допросы...
Зорге не били, не пытали во время допросов: иностранцев было
приказано не трогать - могли произойти дипломатические осложнения.
Исключение составлял только Бранко Вукелич. Его считали французом,
поскольку он представлял французское телеграфное агентство. А Франция -
поверженная страна, кто с ней станет считаться! Вукелич стойко переносил
самые ухищренные пытки. Избитого, окровавленного, его приводили в комнату
следователя, и он снова молчал. Разъяренный прокурор как-то спросил: "Он
кто: француз или американский индеец, откусивший себе язык?! Заставьте же
его говорить!" Но Вукелича так и не заставили говорить.
Пытали, били бамбуковыми палками и художника Истоку Мияги, и он
мечтал поскорее умереть: его больное тело, снедаемое туберкулезом, не
могло выдержать долгих мучений.
Рихард попросил доставить ему пишущую машинку и пачку бумаги, сказал,
что от руки писать он отвык, а привыкать снова к перу не хочет... Тяжба
арестованного с тюремной администрацией тянулась долго, но победил Зорге.
Прокурор распорядился принести арестованному машинку.
И вот он в одиночной камере наедине с раскрытой машинкой на досчатом
столе. С чего начать и зачем? Нужно ли все это? Нужно!
Рихард понимал: ему наверняка не выбраться из японских застенков. Так
пусть же люди узнают, как он жил, во имя чего боролся, пусть сохранят о
нем добрую память. Он, Рихард Зорге, будет повествовать о прошлом, о том,
что давно отжило и не может уже повлиять на дела, связанные с группой
Рамзая. Начнет он издалека и будет писать не торопясь. Это позволит ему
уйти от текущих допросов. В тюрьме тоже важно выиграть время. И пусть это
будет его завещанием, в котором он изложит свои убеждения, свои взгляды.
Начал Рихард с официальной справки:
"Я, Рихард Зорге, родился 4 октября 1895 года на Южном Кавказе, в
Аджикенде. Отец был инженером немецкой нефтяной компании в Баку. Мать -
русская, из бедной семьи железнодорожного рабочего. Семья имеет
революционные традиции. Дед и , его братья были активными участниками
революции !
1848 года".
Рихард не помнил раннего детства, о нем рассказывала ему мать, Нина
Семеновна, которая все еще жила в Гамбурге, не зная о судьбе сына.
Трехлетним ребенком Зорге очутился в Германии, провел там больше
четверти века, до тех пор, пока не приехал в Советский Союз. Рихард был
Корнев Павел
Суворов Виктор
Круз Андрей
Прозоров Александр
Орлов Алекс
Посняков Андрей