а в том, который в Святой Земле".
голос Снуда зазвучал мерно, чеканно и гулко, точно медный колокол забил:
поведаю вам кое-что об этих проклятых сынах Ваала, которым бог за грехи
дал черную кожу и на веки вечные сделал их слугами белого человека. Открою
я вам и коварный замысел евреев: отдать нас всех под пяту черным выродкам,
о чем даже газеты писать боятся, - вот тогда вас дрожь проймет и волосы у
вас встанут дыбом.
вы, возлюбленные мои братья во Христе, поняли, для чего мы воздвигаем на
высоком месте крест возрождающий, разжигаем огонь очищающий, берем в руки
книгу, в которой заключена мудрость, и кнут и веревку, которые сам господь
обратил против меня во храме, а мы теперь обратим против дьяволов в черном
сатанинском облике, покинувших гостеприимный Юг, чтобы толпами вторгнуться
на наши фабрики, в наши рестораны, даже в наши дома и постели! Факт! Вот
приходите завтра - и вы много чего узнаете!
чтобы наша сегодняшняя речь не нашей силой и красноречием, но твоею
милостью проникла в сердца всего страждущего человечества - господу
помо-о-лимся.
молчала и Пат, сказав только:
умудрился внушить мне симпатию и к коммунистам и к католикам.
точь-в-точь те черномазые шуты-проповедники, про которых всегда
рассказывает Род Олдвик, помните? "Братья, не воруйте арбузов больше, чем
положено воровать черным детям господа бога!"
Вестл, скорее, чем вся мерзость Снуда, могут побудить его навсегда уйти к
"черномазому шуту-проповеднику" Ивену Брустеру.
дожидаться, пока тот вернется из своего почтового отделения. В стареньком
свитере Ивен был похож на обыкновенного рабочего. Он мягко положил Нийлу
руку на плечо и посмотрел на него ласковым, непоколебимо твердым и чуть
безумным взглядом византийского святого.
Сильван-парк и раза два прошелся мимо вашего дома. Видел в садике миссис
Кингсблад и вашу дочурку. Они-то меня, конечно, не заметили. Я был очень
осторожен. Просто видели - идет какой-то негр, наверно, к соседской
кухарке в гости.
ним любовь, зная, что они ваши. И я спросил себя, имею ли я право
совершить нечто такое, что вовлекло бы их в Борьбу Униженных?
может, ваш долг перед этим ребенком и этой милой, красивой, такой
спокойной на вид женщиной больше, чем ваш долг перед нашим народом, - если
вообще есть у вас такой долг. Я даже не могу сказать, что господь вам
укажет путь. Одно из двух: или вы уже верите в это сами, или не поверите
никогда. Нийл! Не говорите, не надо!
закричал:
военные звания! - сказал этот молодой американский ученый-реакционер.
31
повстречал Софи Конкорд на улице, предложил ей позавтракать вместе, и она
согласилась. Он не думал о том, что здесь есть "компрометирующий момент",
пока не услышал собственный нерешительный вопрос:
в сущности, он сказал этой женщине, которая была умней и культурней всех
ему знакомых: "Не забывайте, что вы черномазая девка и не во всякую
низкопробную харчевню впустят такое чудовище. Пожалуй, даже то, что я
пригласил вас, можно рассматривать как завлекательство с вашей стороны".
ресторанчик на Старой Северной Военной Дороге - сейчас же после поворота
от Биг-Игл-ривер. Завтра, хотите? Ровно в час.
предстояла свадьба или виселица. Он был солидный человек, семьянин и
финансист без страха и упрека, и собирался всего только позавтракать в
ресторане с интеллигентной медсестрой из городской больницы. И все-таки
весь день и весь вечер его точила мысль, что он виноват перед Вестл, что,
если кто-нибудь увидит его в негритянском кабаке, его уволят со службы,
что он ничуть не лучше распутного Кертиса Хавока.
женщины, чего бы ты хотел, если бы дело зависело только от твоего
желания?" - но не находил ответа, кроме довольно зыбкого соображения, что,
если он решится открыто признать себя негром, ему нужен будет друг, более
преданный, чем Аш, более мужественный, чем Вестл.
досок, едва прикрытых штукатуркой, и, когда белый человек, поставив у
крыльца свою машину, вошел в зал, старый маленький негр-хозяин, два
здоровенных негра-официанта, пять или шесть негров-посетителей - все
уставились на него с тревогой. В их примитивном представлении "бремя
белого человека" непременно составляют счета, повестки и неприятности.
прежде чем он успел возмутиться этим грубым проявлением расовой
нетерпимости, в зал влетела Софи, запыхавшаяся от спешки, бросила хозяину:
"Хелло, Панти!" - и приветствовала Нийла вполне благопристойным: "Погода
сегодня просто на редкость!"
дальнего конца стойки, где на стене висели портреты негритянских
знаменитостей эстрады и ринга, и спросил уверенным тоном:
Затем, обращаясь к Нийлу: - Ну, как вам нравится эта обжорка?
белые джентльмены завлекают в свои сети бедных шоколадных красоток.
что я пригласил вас позавтракать с э-э...
я, конечно, не об оттенках кожи говорю. В наше время только недоразвитые
кретины верят в этот вздор. Но я трудящаяся женщина и общественная
деятельница, а это хуже всего, - я та самая надоедливая муха, которая все
время жужжит над головой и не дает покоя процветающим персонам вроде вас.
Мы поладить не можем. Все равно как кошка с собакой.
даже спят вместе.
привык гораздо меньше вас. Во мне так мало светского, и я так неотесан,
что мне до сих пор не приходили в голову подобные мысли, даю вам честное
слово. Но, собственно говоря, я не вижу, почему бы мне не влюбиться в вас
и не сделать вам всех гнусных предложений, какие полагается делать
джентльмену. Почему, а?
нестрогие девушки в сомнительных заведениях вроде этого.