вылетит в бремен; его обязаны встретить наши люди; дорога
успокаивает или же, наоборот, доводит до криза; и то и
другое равно выгодно комбинации.
прессу; время, место прибытия Золле и точную дату сообщит
Джильберт, включите автоматический ответчик на телефонном
аппарате, если отлучитесь надолго.)
боишься разжиреть?
официант; склонившись, по- воробьиному повернул голову,
словно рассматривал какую-то невидаль.
считается в Лондоне самым хорошим? - спросил князь.
портье, что-то сказал ему, тот ловко открыл один из двадцати
справочников, лежавших у него под рукой; через три минуты
официант вернулся, принес листок бумаги (весь в тисненых
разводах, герб "Клариджа", шрифт золотой, нет на них,
дьяволов, бумажного голода) с адресами и телефонами
Тринадцати ресторанов.
двухсот китайских заведений, однако мы не считаем возможным
рекомендовать их Вам. Если позволите дать совет, я бы
предпочел ужин В "Пекинз мун" (Родней роуд, шесть), очень
любопытная кухня - не Кантон, те фокусничают, - настоящий
Пекин...
насколько ваш совет был удачным.
сделал рукою факирский жест, сразу же подкатил старомодный
черный "Остии"; Ростопчин назвал адрес; поехали; внезапно
лицо его замерло, осунулось даже.
лобби, выскочили следом и едут за нами... Очень странно...
хорошо... Ты же не воевал, Митя?
сражаются... Послушайте, - ^ обратился он к шоферу. - Я
вам буду очень благодарен, если вы сделаете так, чтобы наша
машина проехала под желтый свет. Следом идет автомобиль с
теми людьми, которых я не хочу более видеть.
по-русски: - Наверное, они не поедут на желтый свет, они же
убеждены, что мы отправились любоваться пекинской луной...
шоферу другой адрес: Холливуд роуд, шесть, ресторан
называть не стал; уроки маки; покачал головою.
анализировать. А эту работу можно делать лишь на трезвую
голову...
поехали в "Пекинз мун".)
зала; официант сразу же принес свечу, зажег ее; подал
тяжелые меню, выслушал заказ и засеменил на кухню. Лоб
Ростопчина был по-прежнему изрезан морщинами; Степанов не
видел его таким никогда еще - маска, а не лицо.
Хорошо бы найти зубастых журналистов. У тебя здесь никого
нет?
Ты действительно никому не платил денег за документы?
Раз. В высшей мере странная истерика... Его, видимо,
кто-то чем-то невероятно обидел, понимаешь? Сказали про
тебя такое, чего он просто не мог вынести... Он очень
чистый, незащищенный человек...
поверил...
в заблуждение.
иначе; рублено, коротко, сухо. - Если бы тебе показали
документы и выложили на стол факты, ты бы поверил. Да, да,
не спорь. Значит, ему тоже выложили факты.
Равеибрюку?! Я же предлагал...
Там были еще двое. И они беседовали с ним на его родном
языке, Митя. Это очень важно, когда с человеком говорят на
его родном языке. Он пережил в "Кларидже" трагедию...
тяжелобольным человеком,
Это происходит незаметно, исподволь, но, если ты засыпаешь с
мыслью о чем-то одном, крайне важном для себя, и с этой же
мыслью просыпаешься, все твое естество постепенно
подчиняется одному, единственному. У меня есть бизнес, сын,
наконец, у тебя журналистика, дочки, кино, а он один.
Совершенно один... Да, да, я вполне серьезно... Если бы ты
распластался перед ним, говорил, как с женою, страдающей
истерией, можно было бы договориться. А - ты...
совершенно неожиданно накануне вылета: мой сын,
оказывается, в безвыходном положении - кто-то хочет
доказать, что он купил землю, часть которой принадлежала
фирме, строящей дороги. Юристы из Буэнос-Айреса говорят
мне, что дело странное, но процесс, если его начинать, может
вылиться в чудовищную сумму, противники моего сына - могучие
люди, перепилят... Включилась стерва... Нервотрепка...
Истерики... Это уже удар против меня. Я должен был
выложить деньги, чтобы спасти сына. Да, да, те деньги,
которые были приготовлены на Врубеля. Пятнадцать тысяч я
сохранил, но не убежден, что нам хватит... То есть
наверняка не хватит... Драка на аукционе будет невероятная,
у "Сотби" умеют нагнетать страсти. Это два. Теперь Розен.
Если он сам к тебе пришел, если имеет бизнес с Россией,
заангажировал себя предложением помочь нам, завязал под это
связи - а он, я убежден, с твоей помощью это сделал - и даже
не позвонить мне... Он ведь не дурак? Нет? Тогда почему
не позвонил? Не знаю. И ты не знаешь. Но это три, Митя,
это три. И последнее. Два молодых человека, которые сидели
рядом с нами в "Кларидже", а потом бросились в машину и
поехали следом. Это четыре. Можешь возразить?..
скрипучий старческий голос; фраза была произнесена
по-русски, без акцента; обернулись резко, будто кто-то
толкнул их; за соседним столиком сидел старик с водянистыми,
чуть навыкате глазами; тонкая пергаментная шея торчала из
Василенко Иван
Лукьяненко Сергей
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий
Каргалов Вадим
Шилова Юлия