деятельности, расположения на лестнице успеха и способа пропитания.
двух девок, вполне симпатичных, даже вроде промытых, но не подходящих к
настроению, требующему уединения. Помреж переглянулся с официантом: мол,
девок удали, задвинь подальше. Официант ринулся наперерез васькиному
курсу, затарахтел в уши с бижутерными серьгами аж до плеч.
подноса пробегающего халдея веточку петрушки, пощекотал кончик носа.
зала, то в другой. Переговоры затягивались. Ваське надоело, пришагал к
столу - хорошо хоть любимый стул свободен - грузно опустился.
глазами.
марки с паровозиками на чистую деревянную поверхность, разложил квадратики
один за другим, залюбовался.
Помрежа, уснащенная не только лошадиными зубами, но и великанскими ушами,
коим и шепот не уловить - непозволительно, оторвалась от марок. Васька
хотел воткнуть колкое, едкое, может, матюком запустить, да кураж весь
вытек, молчаливого взора хватило, чтоб девок сдуло безо всяких резонов и
уговоров.
среднекондиционно, то есть с сыринкой внутри, но чтоб не текла кровища по
губам, будто людоед закусывает. Гул в зале успокаивал, похоже теплая рука
опытного массажиста гладила затылок. Под пиво и мерное движение челюстей
текли размышления: на таком бы паровозике укатить в туманные дали, сидеть
бы на берегу пивного моря, накатывающего на берег из брынзы, где
водорослями - свежая зелень, а в море плавают уже вареные креветки и
прозрачная у плавников вобла скромного засола, и чтоб люди встречались
желательно как на картинках из добрых сказок, улыбчивые, поспешающие на
выручку, неизменно широкие и приветливые.
клиент - не допуская, чтоб перед Васькой торчали порожние кувшины. Третий
кувшин, будто прыгнул на стол сам. Помреж поднял голову, глянул на белый
полотняный пиджак, имя не припоминал, их здесь туча пасется, иные меняются
раз в месяц.
генералом, тут же выложил, что имеется сынишка, хулиганистый, бедовый, но
кумекает дай Бог, ни черта не занимается, а таскает одни файвы. Помреж не
видел своего сынишки лет десять. Всплеснул руками: какие десять!
Тринадцать выходило, сгреб марки на ладонь, протянул официанту.
кланяется на дальних подступах к расчету, чуть шейный позвонок не выбил.
Марки в пакетике нырнули в карман белого пиджака. И тут напомнил о себе
мочевой пузырь. Помреж двинул в туалет, перед дверями со стопками -
основанием вниз - мужик, основанием вверх - дама - на кожаном диванчике
дымили курильщики. Чад - не продраться. Щекоча зеркало волосами, с
сигаретами сидели девицы, изгнанные от заветного стола.
затянулся разок-другой, швырнул сигарету почти некуренную в урну.
протянул пачку.
длинными ресницами.
отлетели.
сладко затягиваясь васькиной сигаретой и давая понять, что недавняя
размолвка канула в безвременье и Васька вполне симпатичный, как говорят
такие девицы, интересный мужчина.
вовремя спохватившись, что перегнул, девок, может, мерседесом и проймешь,
а Бехштейн для них пустое место, - в общем дорогущий рояль, белый-белый, -
присовокупил композитор, - и вот, знаете ли, мелодия врывается в голову, и
я сам не свой, должен ее проиграть и нотными значками записать в
разлинованную тетрадь...
битые, а вокруг пальца обвести пустяк, и кончат скорее всего скверно, а
может, Помреж и ошибается? Рецептов нет, все случается, лоб в лоб
столкнутся через пяток лет, а черная - жена академика, - а что? Сколько
угодно! - А светлая - под генералом припоминает утехи младой поры. Путано
все кругом, вроде и не с тобой творится, вроде сидишь в первом ряду
театра, наблюдаешь, а в один прекрасный миг - хрясь! Сердце омертвело
частью, или инсультишка шибанул, тренькнул тревожным звонком и попритих,
мол, жди-пожди, вскорости еще навещу. Лучше сразу ра-а-азз!! И отплыл в
царствие теней, отстегнул Харону четвертной за переезд, будто в кабак
загородный сгонял туда-сюда; так еще надо заслужить легкой кончины. И чего
потащило в дремучие стороны? В тягостные раздумья? Помреж ощутил локоть
брюнетки у себя под ребрами, теплая мягкая ладошка, как бы невзначай,
легла Ваське на колено, по-дружески, как меж братом и сестрой. Васька
болтал с девками, а из-за остекления с улицы стогласно зырилась очередь:
время от времени сумеречный человек в швейцарском обмундировании притворял
дверь, образовывалась щелка и по капле отцеживались дождавшиеся своего
часа.
просочились через шашлычную? Тоже знали все ходы-выходы. Двое. Из тех
северян, что унеслись от кирпичной стены на новеньких тачках за минуту до
фердуевских корч. Помреж, похоже, и встречал обоих когда-то давно;
хаживали-то все по одним местам, отдыхали по излюбленным гостиницам,
менялись одними и теми же привязанностями. Вспомнить на удавалось. Васька
затосковал - понял, к нему пришли. А может за ним? Безо всякого инсульта
обслужат ломом по черепу и... конец. А что он? Конечно, фигура к Фердуевой
приближенная, знает малость кой про что, но так просто трепать не станет,
а если круто распорядятся, за себя не поручится: здесь-то найдется кому
прикрыть Помрежа, но не ночевать же в шалмане. Помреж прижал ладошку
брюнетки своей лапищей, зашептал, касаясь губами крохотного, розового,
будто пропитанного духами уха.
меня, чтоб ни случилось, и ко мне вместе закатимся. Возмещу хлопоты
наличманом.
дело ясное, но Помреж щипанул тугое бедро, оскалился, зубы, будто колья
забора, зажелтели слоновой костью.
отваживавший оккупанток заветного стола, удивленно приостановился, Помреж
скомандовал боевой сбор, мол, тащи все, что под руку попадется и гуще
уставляй тарелки, гулять начнем, потянуло вдруг на царский пир. Веселье
заскакало аховыми прыжками, девки дули пиво, будто пожарной помпой качали,
сам Васька тормознул, вмиг, протрезвел еще там в курилке перед клозетом.
Костоломы с севера уселись через несколько столов, разглядывали Помрежа в
упор, не таясь, совещались: видно, секли объект еще на подходах к пивной -
видели, один чешет, и девки в раскладку сил не вписывались.
прикидывая, как бы организовать отход. Через официанта вызвал дружка,
пролил свет на свое дрянное положение, уточнил, нет ли лазеек. Дружок
почернел, даже не глянул на северных, и без того знал, с кем дело имеет, и
отказался охранять проводку конвоя, то бишь Помрежа с девками.
страсть любит кулаками помахать, к тому же дамы вроде в зоне обстрела,
кому ж не охота порыцарствовать? Через шашлычную уходить не получалось,
глупо: узкие коридорчики, иногда десятками метров бредешь и ни души, там
девок отсекут в два счета, и останется Васька один на один с судьбой да со
своей преданностью Фердуевой. Выходит, парадным ходом понадобится
ретироваться и главное, чтоб все время на людях, и девки, чтоб рядом, без
них камнем на дно сиганешь.
липким потом изошел, им что - оплачено!! - То ли лох какой залил мозги до
утопления всякого разума, то ли загульщика не слабого прорвало, им что,
льется хмельное, жрется закусь. Э-эх, прокачу!
просветлело, и сон дурной отлетел: чего он так напружинился? Чего они ему
сделают? Да и хотят ли? Не выдержал. Поднялся, облобызал девок крепко,
будто перед атакой, похоже, для самозавода, для куража - и двинул к столу,
приютившему северян.
вкусом, безмятежно отщипывали креветочные шейки, швыряли колкоусые головки
на тарелку.
волос на обширной лысине, допил пиво, медленно поставил кружку и только