Чтение 41–й страницы книги ~Узы крови~

-- Что вы тут делаете? -- спросил он.
-- Я уже сказал. У тебя уши заложило? Я здесь для того, чтобы охранять
твою никчемную жизнь.
-- Я стою больше десяти миллионов долларов. Я бы не назвал эту сумму
никчемной!
-- Десять миллионов долларов. Десять миллионов песчинок. Это одно и то же.
Мусор.
-- Сэвидж! -- крикнул Лаваллет в открытое окно "дайнакара".
Полковник Брок Сэвидж услышал крик из комнатки на выходе из гаража, где
сидел с другими наемниками. Он снял винтовку с предохранителя, махнул рукой
своим людям, чтобы они следовали за ним, и подбежал к "дайнакару" со стороны
водителя.
Лаваллет, явно перепуганный, еле выговорил:
-- Он, -- и указал на Чиуна.
-- Окружить машину! -- приказал Сэвидж. -- Ты! Выходи! -- рявкнул он Чиуну
и сунул дуло в окно -- так, чтобы, если придется стрелять, изрешетить
безоружного китайца.
Лаваллет, сообразив, что Сэвидж изрешетит заодно и его, потому что он,
Лаваллет, находится точно на линии огня, завопил:
-- С другой стороны, придурок! Ты же меня пристрелишь!
Сэвидж обежал машину. Там Чиун ткнул в него пальцем:
-- Не вздумай в меня целиться.
-- Выходи, китаеза!
-- И прекрати мне приказывать. Я не подчиняюсь приказам белых, которые
одеваются, как деревья.
-- Идиот, я наемник! Самый высокооплачиваемый наемник в мире. Я --
профессиональный убийца!
-- Нет, -- сказал Чиун. -- Ты -- профессиональный покойник.
С точки зрения Лаваллета, это выглядело так, будто старик просто пролетел
сквозь запертую дверь "дайнакара".
Брок Сэвидж указательным пальцем нажал на курок. Чиун, в свою очередь,
нажал на указательный палец Сэвиджа, и оружие вывалилось у того из рук. Чиун
поднял его и с легкостью переломил ствол надвое.
Сэвидж потянулся за ножом "ниндзя-баттерфляй", который открывается, как
складной метр. Широко взмахнул рукой -- и нож оказался рядом с ружьем, на
полу.
Сэвидж бросил взгляд на сломанное лезвие и, вытянув перед собой руки,
хотел вцепиться Чиуну в горло.
-- Киай-ай! -- выкрикнул он боевой клич, тут же смолкший, так как Сэвидж
под воздействием прижатого к его височной артерии пальца Чиуна рухнул на пол
и потерял сознание.
Чиун повернулся к остальным наемникам.
-- Его увечья не опасны. Я не хочу причинять вам вред. Унесите его и
больше не появляйтесь.
Подбежали двое, подхватили обмякшую тушу Сэвиджа и уволокли ее прочь.
Чиун подтолкнул Лаваллета к двери, ведущей в корпус заводоуправления.
В кабинете Лаваллета Чиун сказал:
-- Тебе повезло, что я здесь. Небезопасно оставаться под защитой этих
частных намордников.
-- Наемников, -- поправил Лаваллет.
-- Только один из нас прав, -- фыркнул Чиун, -- и не думаю, что это ты.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Стрелок заснул на диване, смотря телевизор, а когда проснулся, взглянул на
часы, взял чемоданчик и бесшумно вышел из номера.
Пусть Римо спит. Бесконечные вопросы паренька будут только помехой. Тот
уже и так порядком поднадоел со своей вечной трезвостью, дурацкой рисовой
диетой и припевом:
"Я-не-могу-объяснить-как-у-меня-получаетсято-что-я-делаю".
Покончив с заданием, стрелок уедет, а Римо Уильямса -- к черту. Больно
нужен! Пусть возвращается к своему китайцу.
Охранник у входа на автостоянку "Дайнакар индастриз", похоже, спал в своей
будке. Стрелок планировал припарковаться неподалеку и как-нибудь пробраться
на территорию, но спящий охранник -- подарок небес, а дареному коню в зубы
не смотрят. Он спокойно въехал в ворота и остановился невдалеке от главного
здания.
Он вынул "беретту-олимпик" из кейса, сунул ее в кобуру под мышкой.
Приспособления, превращающие "беретту" в винтовку, он оставил в кейсе. Не
понадобятся.
Он прошел огромным пустым складского типа помещением, посреди которого
одиноко стоял "дайнакар". Тело его было напряжено, все внимание -- на
предстоящей задаче. Странно, что нет охраны. Может, это ловушка?
Однако он не замечал ничего опасного, так же, как не видел Римо.
прятавшегося за спинкой кресла в машине, выскользнувшего из задней двери и
следующего за ним по пятам.
Вообще говоря, спроси его кто, стрелок бы признался в своей растерянности.
До последних минут он считал, что нанял его один из президентов
автокомпаний, которые были перечислены в списке. Однако что получается? Он
убил Мэнгена, и не влезь чокнутый китаец, убил бы Ривелла. Значит,
оставались Миллис и Лаваллет. Теперь, когда Миллис умер, остался один
Лаваллет. И все было бы просто, кабы наниматель не позвонил и не велел
сегодня убить и его тоже.
Так на кого ж он работает?
Вот получит последний гонорар, откроет рывком дверь "дайнакара" и выяснит,
кто там сидит за рулем.
Ну ладно, это -- потом. Сейчас главное -- не вляпаться в западню.
На складе никого не было. В холле высокого управленческого корпуса,
примыкающего с задней стороны к производственному, -- тоже.
Стрелок приостановился, чтобы зажечь сигарету, и почему-то лицо Марии
вдруг встало у него перед глазами. А он ведь не вспоминал о ней с тех самых
пор, как к нему привязался этот Римо.
Он затянулся, потушил сигарету в пепельнице на чьем-то пустом столе и
вошел в лифт, чтобы подняться наверх. Может, и западня. Если так, он к ней
готов.
Чиун был тоже готов. Он сидел на коврике перед входом в кабинет Лаваллета.
Автомобильщику было приказано оставаться внутри, и тот ослушался приказа
только один раз, когда вышел сказать, что поступил анонимный звонок,
предупредивший, что киллер уже в дороге, чтобы его, Лаваллета, убить.-- Он
один? -- поинтересовался Чиун.
-- Не знаю. Этого мой информатор не сказал.
-- Иди назад в кабинет.
-- Он меня прикончит! -- зашипел Лаваллет. -- Полковник Сэвидж и его люди
ушли. Я -- живая мишень!
-- Чтобы убить тебя, ему надо пройти мимо меня, -- сказал Чиун. -- В
кабинет, быстро.
Он запихнул Лаваллета внутрь, закрыл за ним дверь и снова уселся на
коврик, в ожидании глядя на лифт.
Наступал час расплаты.
Римо и сам не знал, зачем выслеживает отца, зачем прятался на заднем
сиденье его машины. Увидев, что человек со шрамом входит в лифт, он нашел
лестницу и, движимый побуждением невнятным, но неодолимым, решительно
направился вверх.
Когда двери лифта распахнулись, стрелок принял боевую стойку: согнул
колени и выставил вперед крепко зажатую в обеих руках "беретту". Ему
казалось, он готов ко всему на свете. Однако открывшееся ему зрелище --
старый китаец, спокойно сидящий на ковре в центре приемной, -- все-таки его
удивило.
-- Опять ты?!
Лицо Чиуна было -- сама суровость.
-- Где мой сын?
-- Уж не о моем ли сыне ты говоришь? А ведь представь, он, похоже, уверен,
что так и есть!
-- А в чем уверен ты сам? -- холодно спросил Чиун.
-- В том, что он -- чокнутый.
Чиун плавно поднялся с пола -- будто вырос из него, как подсолнечник.
-- Кто бы он ни был, Римо -- сын Синанджу. Ты посмел оскорбить Синанджу.
Готовься к смерти.
Стрелок выскочил из кабины лифта, дважды выстрелив на ходу. Одна пуля
ударила в дверь позади Чиуна, но того там уже не было. Каким-то образом
китаеза оказался тремя футами левей. И мерещится это стрелку, или старик и
впрямь уже стоит к нему ближе?
Он опять выстрелил -- Чиун снова таинственным образом очутился совсем в
другом месте, не сделав при этом ни единого видимого телодвижения. Это было
похоже на волшебство: с физиономией мрачной и решительной старый китаец
будто перелетал по комнате.
Теперь их разделяло футов двенадцать, не больше, и стрелок веером выпустил
четыре пули. Однажды ведь он уже достал старика рикошетом. Какого черта это
не удается ему сейчас?
Грохот и вспышки собственных выстрелов заставили стрелка моргнуть, и
крошечной микросекунды, ушедшей на взмах ресниц. Мастеру Синанджу хватило,
чтобы вновь переместиться. Открыв глаза, стрелок увидел, что находится в
просторной приемной в полном одиночестве.
Из-за двери с табличкой "ЛАЙЛ ЛАВАЛЛЕТ, ПРЕЗИДЕНТ", придушенно спросили:
-- Эй, там уже есть кто-нибудь мертвый? Я могу выйти? Э-эй!
Нет, ну это уж слишком. Куда ж он делся? Комната, конечно, большая, но
спрятаться тут негде. Может, старик стал невидимым? Может, у него чтонибудь
вроде шапки-невидимки? Стрелок решил ретироваться и начал было пятиться
назад к лифту, но далеко не продвинулся, застыл, будто его пригвоздило.
Правую руку, в которой он держал "беретту", охватило адским огнем. Он