постучав в дверь, ввела ее к новому господину.
рабыня старалась сдержать дрожь Теперь надо не сломать ногу, потому что
туфли она не носила с тех пор, как уехала из Пло, а туфли на таких
каблуках - вообще никогда. Она не забыла, что надо покачивать бедрами и
улыбаться краешком глаз, как учила ее Жану. Светлейший Шонсу поднялся ей
навстречу.
платье. Платье было очень странное, оно все состояло из бахромы и бус. Джа
привыкла быть с мужчинами раздетой: это - ее долг перед Богиней и перед
храмом, она делала это каждый вечер, но почему-то в таком платье она
чувствует себя более обнаженной, чем просто без одежды. Она надеялась, что
светлейшему Шонсу платье понравится, но, зная мужчин достаточно хорошо,
сразу же заметила в его взгляде удивление и недовольство. Сердце ее упало.
маслами, волосы завили железными щипцами, с ног срезали мозоли. У нее
дрожали руки, когда ей показывали, как наносить краску на лицо, на веки и
ресницы... Было немножко больно, когда прокололи уши и вдели блестящие
подвески...
рассказывали про все те ужасы, что вытворял с рабынями Хардуджу. Но Джа
все это уже слышала. Они отпускали шуточки насчет огромного роста
светлейшего Шонсу, грозили, что он будет очень груб, но она знала, что он
вовсе не грубый. Они говорили, что воины бьют рабынь своими мечами. Она
попыталась рассказать, что светлейший Шонсу пообещал оставить с ней
Виксини. Они только посмеялись и сказали, что обещание, данное рабу, - это
ничто.
Вся эта большая комната была наполнена удивительным ароматом еды,
струящимся из-под белых салфеток, которые закрывали стоявшие на столе
блюда. Но Джа не чувствовала голода. Она чувствовала лишь досаду. Она
хотела доставить удовольствие своему новому господину, а ему не
понравилось ее платье. Если она не будет ему нравиться, он станет ее бить
или продаст.
краснеет, и не смела посмотреть ему в глаза. Он, должно быть, чувствует ее
дрожь Она попыталась улыбнуться, как ее учила Жану.
сделали?
снял со стола скатерть и стер с ее лица и со своего плеча остатки краски.
попытаюсь представить.
Длинное. С глубоким вырезом.
будешь, как богиня. А что же Жану?
платья не возбуждают.
Сними свой кошмар и надень пока это.
бахрому, бусы и блестки.
Самая великолепная и обворожительная женщина, какую я когда-либо видел!
Тебе не нужны такие вульгарные платья... такое бесстыдство. Иди сюда,
сядь.
прислуживать. Она заставила себя поесть, но и после этого дурнота не
прошла, может быть, потому что ее тело так сильно пахло мускусом и
лепестками роз. Он задавал вопросы. Она пыталась отвечать. С паломниками
не нужно было разговаривать, и она не умела этого.
холодно, что даже дети ходят одетые. Кажется, он ей поверил, хотя ей не
верил никто во всем Ханне. Она рассказала все то немногое, что могла
вспомнить о матери, а об отце она вообще ничего не знала, кроме того, что
он тоже был рабом. Она рассказала ему о ферме, где выращивали рабов. Ей
пришлось объяснить, что это специальные заведения, которые покупают
младенцев-рабов и воспитывают их. Говорить с ним оказалось очень трудно, и
беседа не клеилась.
лодке, приехали в Ханн, а матросы сказали, что мой хозяин - Иона, а он
сказал, что это я - Иона, потому что он раньше уже плавал на лодках. Он
пошел к Богине и попросил, чтобы Она вернула его домой, а меня оставил в
храме как плату.
и она поняла, что делает все не так.
хочет ли она лечь в постель. Она не могла доставить ему удовольствие ни
своей беседой, ни своим новым платьем, но хорошо знала, что любят мужчины
в постели.
те самые вещи, которые, по ее мнению, должны были понравиться ему, во
всяком случае, паломники именно их и требовали. Она старалась изо всех
сил. Он реагировал так же, как и все мужчины, но у нее возникало странное
чувство, что на ласки отвечает только его тело, а душе его это радости не
приносит. И чем больше она старалась, тем выходило хуже.
учили шить? - спросил он утром, когда она надевала на себя покрывало.
удовольствия...
подумать.
помощниц для тебя?
облегающее, вот так обтянуть грудь, здесь свободное, здесь опять
облегающее, внизу открытое.
но при ходьбе будут видны твои прекрасные бедра.
улыбается ему в ответ. Он обнял ее и нежно поцеловал.
духов совсем немного, хорошо? Я скажу Жану, что моих женщин я люблю именно
такими - в натуральном виде! Больше всего ты мне нравишься такая, как
сейчас, а платье, какое бы ты ни сделала, все равно будет лучше, чем
вчерашнее.
возникли проблемы. Нанджи лежал на кровати в первой комнате, все его лицо
было в синяках, нескольких зубов не хватало, на теле красовались самые
разнообразные царапины и ушибы. Его новая желтая юбка, смятая и
окровавленная, валялась на полу.
Джа, иди и скажи Жану, что надо послать за целителем. - Придвинув к
кровати стул, он сел и стал рассматривать то, что осталось от лица Нанджи.
- Кто это сделал?
Вэлли на потеху Хардуджу. Вэлли думал, что они ушли отсюда, но он ошибся.
Мелью после перенесенного унижения остаться не смог, но эти двое все еще
были здесь, тщательно избегая встреч с Седьмым. Нанджи вернулся от
родителей и зашел в салон при казармах, чтобы немного пощеголять и
покрасоваться. В салоне запрещалось драться на мечах, а врукопашную - нет,
возможно, кулачные бои даже поощрялись, чтобы таким образом дать
безопасный выход энергии.
должники, а теперь они еще и нарушили законы гостеприимства.
губы.
зубами. - Они нарушили правила чести! Я объявлю об этом всем и отрежу у
них большие пальцы... Ведь это они нанесли первый удар!
очень мало ласковых и нежных слов. Теперь же он узнал, что оскорблений,
ругательств, брани и непристойностей в нем в избытке. Он в шестнадцати