вглядывался в темно-зеленую массу, гадая, то ли это голый камень, на
который, выбираясь, не раз носом приложишься, то ли крыт он мхом, а плоше
того - непроходимым кустарником, который хуже древесной чащи. Только это его
сейчас и тревожило, а вот что за народ обитает на тихом затуманенном берегу,
его нисколько не занимало - меч с ним, придет время, разберемся. Подгреб бы
только добрый плавун к самому берегу...
огня, точно раскрылись два глаза, и золотые чешуйчатые дорожки побежали по
воде, тронутой легкой зыбью. Плавун, пофыркивая, шел точно посередине.
Громада берегового камня надвинулась почти вплотную, и Харр, подобравшись к
краю спины, изготовился прыгать в воду. Но чудище, не сбавляя скорости,
нырнуло в зеленую темноту, и его седоку пришлось пугливо присесть - что-то
засвистело над головой, вроде живое, Харр даже не успел испугаться, как
несущий его гад вдруг резко притормозил, изогнулся - и его невольный седок,
точно камень из пращи, вылетел куда-то вперед, через голову чудовища.
радуясь сразу трем вещам: во-первых, тому, что он не догадался обнажить меч
- хорош бы он был в этом кувырке с голым клинком на пару! - затем
естественному разрешению проблемы с осклизлыми прибрежными камнями; ко всему
прочему, кажется, и с поиском дороги обошлось - судя по сквознячку, в горе
был проложен прямехонький туннель.
оборачиваясь к невидимому чудовищу и кланяясь в темноту.
доброхота следовало поблагодарить. Плавун не ответил, вероятно, уснул.
означился свод. Ну, значит - вперед.
то никак не мог сообразить, долго ли он брел, нащупывая перед собой твердую
почву. Под ногой мягко зашуршал пористый камень, угадались неширокие
ступени, и он очутился перед спуском во влажную долину, поросшую какими-то
зелеными тычками. Если это были деревья, то странно - как их не сломал
первый же сильный ветер? Уж больно тонки.
косточками, и подивился собственной легкости. С голодухи, что ли, усох? Да
рановато со вчерашнего дня-то. Он глянул влево - и подивился еще больше: над
мягкими купами рыжевато-зеленых кустов подымалось строение, до того легкое в
причудливом совмещении витых столбиков и только означенных дугами куполов,
что первая Мысль была - не люди возвели такое, а кто-то летучий. Навроде
анделисов. И ни камешка, ни бревнышка голого - чистая, свежая позолота. Да,
не Тихри это - такую хоромину на долгую зиму-ночь не оставишь, поляжет под
снегом и льдом. И не Джаспер - там все из тяжкого, неподъемного камня.
уходившей вниз лестницы возникло точно белое облако - откуда-то появился
невиданный зверь, ростом чуть ли не с самого Харра. Белоснежная, с
голубоватыми тенями, шерсть струилась с треугольной головы, увенчанной
позолоченными витыми рогами, раскосые черные глаза глядели, казалось, в
глубину камня, плавная поступь была бесшумной и какой-то обреченной.
Диковинный козерог проплыл мимо, обдав менестреля снежной свежестью, и исчез
в нагромождении добротно отесанных камней.
владения какого-то государя. А где двор, там и стража. Он на всякий случай
спрятал за спину меч, чтобы не приняли за грабителя или, того хуже,
подосланного убивца, и запрыгал вниз по теплым ступеням, стараясь держаться
в тени. Достигнув низа, по проторенной дорожке, теряющейся среди
деревьев-тычков, не пошел, а круто подался вправо, в нешумливую чащу. Сад
или, скорее, лес быстро густел - появился подлесок, мелколиственный и
какой-то лиловатый, пахнущий пряно до одурманивания. Потом пошли и вовсе
колдобины да падучие стволы, и если бы не стародавняя привычка продираться
сквозь чащу так же просто, как и сквозь толпу людскую, Харру пришлось бы
несладко.
указывали на то, что пробирался тут кто-то и до него, но скорее зверь, чем
человек. И ни кострищ, ни мусору побросанного да цветов лесных, бессмысленно
потоптанных, не наблюдалось. Харр пошел потише, приглядывая дерево с
сучьями, чтобы залезть да оглядеться. Но таких не находилось - стволы были
прямы и шершавы на добрых три-четыре роста, а затем сразу одевались щеткой
густой зелени без сучков, длиною в локоть, не более.
нежным яблочным тоном, так и не появлялось из-за облаков. Харру удалось
дважды напиться, встречая красноватые ржавые ручьи, но вот с едой было
хренова-то. Что ж тут, ничто не зреет, никто не бегает? Он с досадой пнул
разлапистый куст, пушистой шапкой разлегшийся на прогалине, и радостно
чмокнул губами: под качнувшейся лапой приоткрылись продолговатые алые ягоды.
Он присел, подымая ножнами меча тяжелые нижние ветви, и, нимало не опасаясь,
начал набивать рот ягодами, сладкими, что бабьи уста. И не услыхал -
почувствовал, что кто-то еще таится поблизости, замирая от страха.
подлиственную глубину - так и есть, бурый комок шерсти, скомканный лютым
страхом, и часто мигающие белесые точечки глаз. У хищной твари око стоячее,
зеленое. Проверенным лесным приемом он выбросил вперед руку с растопыренными
пальцами и, хватанув побольше воздуха, задержал дыхание, перебрасывая между
собой и зверем мысленный мосток. Глазки перестали мигать - жертва замерла,
оцепенев. Для верности Харр издал змеиный шип, обращающий кровь в красную
ледышку - и обед можно было брать голыми руками. Он ухватил зверька за
отвислую шерстку на загривке и потянул из-под куста, ухмыляясь счастливому
случаю. Сейчас костерок...
крик. Да не заячий, нет - детский. Заученным охотничьим движением Харр
подбросил зверька, перехватывая его за задние лапки, шмякнул головой о
древесный ствол - теперь, поди, не убежит! - и как был, с обвисшей тушкой в
одной руке и с невынутым из ножен мечом - в другой, ринулся на вопль.
Продрался с треском через ломкие заросли, вляпался в какую-то лужу - и замер
в удивлении: на прошлогодней листве, возле замшелого пня боролись две девки.
Одна, во всяком случае, прижимала другую к земле.
и отшвыривая в сторону.
легка и пролетела шага три, пока не шлепнулась прямо на четвереньки. Что-то
цапнуло Харра по руке - должно, ногти. Он с удивлением поднял бровь: девка
разогнулась, как пружина, приседая и готовясь к прыжку. Вот только не
хватало ему бабьей потасовки!
злобно сверкали светло-желтые, точно отравный болотный лютик, глаза. Губы
набухшие, с вывертом, поцелуешь - малиновым соком брызнут. Зубы скалятся -
одной ровной костью, неделенные. Страсть!
девка.
придурошных, забот хватает. Сама ж ее чуть не до смерти затискала!
крови порезать. Ишь, жмет в кулаке, то ли шип терновый, то ли
коготь-напалечник...
наставительно, - носи с собой ножик поздоровее. Ты девка дюжая, управишься.
А не управишься - я научу.
это двух таких здоровых девок напугало. - У меня одно дело: костерок
запалить да вертелок соорудить. Поможете?
нем врага и наперебой примутся рассказывать; так он и узнает, куда его
занесла судьба-недоля.
вдруг увидел ЭТО.
зажимать! Третья девка лежала, уставясь в небо выколотыми глазами, и по
всему - по аккуратно взрезанной одежде, прикушенному языку и отсутствию
крови было видно, что ее сначала придушили, а уж потом с безответной, но еще
теплой, тешились.
не перетянуть на себя беду. - Тут и анделис, поди, не поможет...
ножевые еще не получил. Иначе у моего порога сшивался бы, а не беззащитную
посередь леса стерег.
ничего, но расспрашивать сразу не стал: окажешь себя несмышленым - чести не
дождешься. На сапог между тем снова капнуло; видно, жара не давала крови
запечься.
руку. - На-ка, залижи.
обласкали его задубевшую кожу; меленько трепещущий язычок тоже, видно по
всему, знал свое дело отменно. Так. С этой, значит, мы поладим. Ишь, на
Николаев Андрей
Лондон Джек
Конюшевский Владислав
Пехов Алексей
Шилова Юлия
Пехов Алексей