первая и единственная обязанность - молчать. Поняли? (нем.)]
развевающийся, длинный, до пят, плащ и лицо со сверкающей полоской мелких
зубов придавали его фигуре нечто трагическое.
каменной аркой со стершейся надписью; на фоне неба она казалась темным
полукругом. Опять свет: Гутка размахивает фонарем, прощается с ними. И
опять мрак.
лесу. Деревьев вокруг становилось все больше, они были все выше. Ноги
утопали в сухих листьях, журчавших, как вода при ходьбе вброд. Шли долго.
откуда видна станция. Но он ничего не сказал. Они шли и шли, спотыкаясь,
чемодан оттягивал руку, а лес вокруг однообразно шумел, и сквозь ветви
изредка призрачно просвечивала ночная туча.
Становилось все темнее.
над голыми кронами деревьев. Посвистывали ветки. И еще один звук,
шелестящее эхо - посыпал дождь, капли секли по лицам.
приземистое строение - не то сарай, не то изба. Деревья расступились, они
вышли из леса.
одиннадцати от городка.
избах - несколько дней назад соседнюю деревню сожгли дотла, людей, всех до
единого, перебили.
голос собака, за ней еще одна, вскоре их сопровождал многоголосый
неумолчный лай, катившийся вслед, словно волна. На околице, на пригорке,
стояла одинокая изба; одно ее оконце тускло краснело.
ходуном. Когда он уже потерял всякую надежду, дверь открыл высокий,
взъерошенный мужик. Лица его было не разглядеть, посверкивали лишь белки.
Под наброшенной на плечи кофтой белела незастегнутая рубаха.
заговорил Стефан, чувствуя, что говорит не так, как надо.
подала голос Носилевская.
кармана бумажник.
пуля положена.
заблудились, хотели на станцию...
мужик, переступив через порог.
перед домом. Дождь припустил сильнее.
соломой сарай. Мужик отбросил слегу и открыл ворота; от запаха лежалого
сена приятно защекотало в носу.
Соломы подстелите. Да снопы не раскидывайте.
- повторил он свое, на этот раз тише.
вообще плохо ориентировался в темноте. Носилевская возилась где-то
невдалеке, сгребала солому. Стефан снял облепивший спину холодный, тяжелый
пиджак, с которого капала вода Ему очень хотелось так же поступить и с
брюками. Он обо что-то споткнулся, кажется, о дышло, чуть не упал, но
ухватился за собственный чемодан и вспомнил, что там у него фонарь.
Нащупал замок. Нашел и фонарь, и плитку шоколада. Положил зажженный фонарь
на землю и полез в карман пиджака за бумагами Секуловского. Девушка
накрыла одеялом набросанную на глиняный пол солому. Стефан уселся на самый
краешек и расправил листки. На первом было написано несколько слов. Буквы
бились в голубых клеточках, словно в сетке. Сверху - фамилия, ниже -
заглавие: "Мой мир". Он перевернул страницу. Она была чиста. И следующая
тоже. Все белые и пустые.
Носилевскую. Она сидела, скрючившись, накинув на себя плед, и выбрасывала
из-под него поочередно кофточку, юбку, белье - все насквозь мокрое.
хрипло простонал.
их за голову.
Секуловский... Это Сташек... это он...
она потрепала его по щеке, как ребенка. И тогда он резко наклонился к ней.
темно, только мутно угасал фонарь, который, закатившись под солому,
отбрасывал перечеркнутый полосками тени свет. Он слышал неспешное,
спокойное биение ее сердца; казалось, кто-то говорит с ним на старом,
хорошо понятном языке. Он все еще видел перед собой лица тех людей, из
больницы, когда она мягко, задержав дыхание, поцеловала его в губы.
была женщина, дарящая ему наслаждение, но не так, как это бывает обычно.
Ни на секунду не теряя самообладания, она владела и собой, и им. И потом,
утомленный, бесстрастно обнимая ее прекрасное тело, бесстрастно, но всей
силой своего отчаяния, он расплакался на ее груди. А успокоившись,
взглянул на нее. Она лежала навзничь, чуть повыше его, и в угасающем свете
фонаря лицо ее было удивительно спокойно. Он не решился спросить, любит ли
она его. Так пожертвовать собою, словно поделиться с незнакомцем последним
куском, - это больше, чем любовь. Значит, и ее он не знал. Стефана вдруг
поразила мысль, что он ведь про Носилевскую вообще ничего не знает, не
помнит даже, как ее зовут. Он еле слышно прошептал:
Кончиком одеяла вытерла ему слезы и нежно поцеловала в щеку.
Стефан на один миг стал чистым, не замаранным ни единым словом - как в
минуту, когда он появился на свет.