питания. Или кислорода - если это не анаэробы. Вредная среда... Мало ли что.
скажете мне, что у вас там за культуры, я скажу, каким может быть
инкубационный период.
чумы. А также - что, если там окажутся какие-то вирусные культуры. Но
подумал, что пугать без нужды никого не следует.
просмотрели, насколько хватило нашей лингвистической эрудиции, но какие-то
тонкости наверняка ускользнули. Названия там невеселые. Но судя по тому, что
он там пишет, они как раз и занимались тем, чтобы вывести штамм с
минимальным сроком активизации. Так что можно ждать больших неприятностей.
Совершенно ясно, во всяком случае, что проникать туда можно только в
специальном снаряжении, а при возвращении оттуда необходима тщательная
санитарная обработка каждого человека и предмета. На этот счет поговорите с
вашими медиками - думаю, что в их распоряжении такие установки имеются.
систематически уничтожать.
высокой. Порядка тысяч градусов? И давлению в тысячи атмосфер?
известно. Но думаю, что какая-то часть спор может уцелеть. Даже довольно
значительная.
можно точнее перевести эту статью. Может быть, там еще найдется что-нибудь
интересное.
кухни Роттенштейнера вылетит на свет божий, будет очень нехорошо. Так
нехорошо, что просто хуже некуда. Нет, только вскрытие. Понимаешь, полковник
Лид уме, - только вскрыть!
появившееся во мне в последние дни, утекало, как из разбитой бутылки. Именно
из бутылки; дырку в котелке или фляге можно чем-нибудь заткнуть или просто
зажать пальцем, но уж если кокнулась бутылка, тут ничем не поможешь.
осталось никаких вроде бы дел, и целый вечер впереди. А не сходить ли нам,
скажем, в кино? Однако, как ни странно, кино я не люблю. Странно - потому
что для солдат, например, это единственное регулярное развлечение, я в полку
ни одного фильма не пропускал. Но с тех пор времени прошло достаточно, успел
разлюбить; могу еще пойти вместе с кем-нибудь, но один - нет. Может, в
театр? Да что, в самом деле, я из Москвы приехал сюда по театрам ходить? Для
специалистов, может быть, и представляет интерес - сравнить, как ставит одну
и ту же вещь Икс в Москве и Игрек в Риге, или как играет, допустим, Сократа
Джигарханян, и как - Хижняков. Но я не театровед. Тяжелая вещь - свободный
вечер для человека непьющего и одинокого...
дело, что - одинокого. Ты, 'конечно, рад, что избавился от всех нештатных
забот, и совершенная правда, что у тебя и неизбежных, табельных забот
хватает, и очень хорошо, что ты можешь располагать собой, как пожелаешь, ни
от кого не завися и ни с кем своих действий не согласовывая. Только что с
того толку? Признайся честно: -тебе хочется увидеть Ольгу и провести вечер
именно с нею. Но, как человек занудливо-честный, ты не хочешь в собственных
глазах оправдаться необходимостью еще раз поговорить с Семенычем на
специальные темы, и уж заодно пообщаться и с нею: тебе обязательно нужно,
чтобы все было названо своими именами. Нет, Акимов, ты не подарок.
больше. Она - небезынтересный человечек, и поговорить с нею, и немного
(все-таки мужчина в зрелом возрасте) пококетничать - вот то, чего тебе не
хватает для ощущения полноты жизни, вот чего ты хочешь, дорогой
подполковник.
гостиницу, вымоемся, позвоним Семенычу, скажем, что есть надобность
увидеться - все чистая правда. А там - встретим ее. Пригласим куда-нибудь
сходить. Корректно и хорошо.
мне и одного раза в день хватало за глаза. И только после этого подошел к
телефону, снял трубку и набрал номер.
тронуло, так что я позволил себе пару минут поговорить с ней. Впрочем, "пара
минут", когда речь идет о Варваре, разговаривающей по телефону, - выражение,
не имеющее никакого конкретного значения. Я замечал это и у некоторых других
женщин: будучи обычно не слишком разговорчивыми (вежливость требует
употребить именно это слово, хотя другое было бы точнее), ухватившись за
телефонную трубку, они преображаются и могут не выпускать ее из рук просто
часами, не имея для того никакого ощутимого повода. Варвара, к сожалению,
принадлежала именно к таким. Я выслушал все, что касалось погоды, мяса,
сметаны, Семеныча, телевизора, последнего виденного ею фильма (я его не
видел), еще раз Семеныча, тенденций современной моды, Арефьевой (кто это - я
и понятия не имел), предстоящего первенства по фигурному катанию, в третий
раз Семеныча; я терпел, а как только открывал рот, чтобы перебить ее, она
переходила на новую тему с такой энергией, что рот мой сам собой
захлопывался. К счастью, через сколько-то минут она закашлялась, и тут я
смог все-таки начать свою партию.
необходимость поговорить по серьезному делу.
Потом я откашлялся и небрежно спросил:
там, но если тебе нужно мое мнение, могу одобрить. Немного балованная,
конечно, обидчивая, своенравная, с другими не очень считается, но это
молодое поколение все такое. Ты скажи ей...
Семенычем. А пока передай ей привет.
ушла - поблагодарила и сказала, что больше не вернется... Я думала, вы с ней
договорились.
кажется, была очень обижена на тебя, - Варвара произнесла это не без
некоторого удовольствия, - ты ей, наверное, что-то не так сказал, когда вы
прощались.
Никогда не понимал и так и не научился понимать.
злиться. - Ладно, если она у вас снова появится... Хотя я же все равно скоро
приду.
III
капли уверенности в себе и воскресшего было интереса к жизни, а их место
занимает проклятое чувство безнадежности, всегда имеющее своим источником
ощущение собственного бессилия - самое проклятое и унизительное ощущение из
"всех, какие мне доступны.
Когда-то, например, я командовал пулеметным расчетом. Проходили тактические
учения с боевой стрельбой. Мы наступали, я вел расчет ... Показали мишени, я
скомандовал: "Боевая позиция здесь! Пулемет к бою!" - и решил, что стрелять
буду сам, стрелял я хорошо. Упал за пулемет и вдруг понял, что потерял цель,
не вижу ее, и волнение мешает собраться, найти. Ее видели все, кроме меня,
кричали, показывали, но я никак не мог увидеть грудные мишени, затаившиеся в
кустарнике, на склоне холма, в трехстах метрах; и вот тут-то ощущение
беспомощности, едкое и расслабляющее, охватило меня... "Дай я!" - крикнул
ефрейтор из расчета. Я откатился вбок. Оставались считанные секунды для
того, чтобы поразить цель; он открыл огонь, а у меня было такое чувство,
словно он стрелял в меня.
моя репутация хорошего стрелка пошатнулась, и на инспекторской командир роты
Шилова Юлия
Андреев Николай
Сертаков Виталий
Бажанов Олег
Белов Вольф
Плотников Александр