Чтение 42–й страницы книги ~Сторож брату моему~

- Интересно, - сказал он, - что там?

- Думаю, - сказал я, - что-нибудь знакомое.

- Предполагаешь? Или надеешься?

- Исхожу из того, что эта техника достигла пика в двадцатом - двадцать
первом веках. И потом резко пошла на спад.

- Что ж, дай бог, - и голос его дрогнул. - Дай бог.

- Только как мы это откроем? Тут и уцепиться не за что.

- Это мы откроем, - проговорил он яростно. - Уж это-то мы откроем!..
Сейчас я принесу инструменты.

Он вскоре вернулся с катерным ящиком.

- Что там? - спросил я. - Снаружи?

- Все спят, - сказал он, - кроме дежурного.

- Ага, - сказал я.

- И она спит, - дополнил он.

- Ну, знаешь ли... - сказал я. Это уже переходило всякие границы.

- Виноват, капитан, - сказал он. - Ну, посмотрим, кто кого!

Мы принялись за дело. При катере был хороший набор инструментов, они
уже помогли нам, когда мы вскрывали люк. Правда, его замок, бы не столь
сложен, сколь прочен, здесь же скорее наоборот. Но мы и не заботились о
целости замков. Грохот стоял такой, что я испугался, как бы ребята не
разбежались спросонья, предположив, что начинается землетрясение.

Когда мы раскромсали второй замок, Уве-Йорген сказал:

- А ты думаешь, это сохранилось?

- А что им могло сделаться? Особой сырости нет. А они должны быть на
консервации.

- Ну, посмотрим, - пробормотал Уве-Йорген возбужденно. - Посмотрим...

И третий замок продержался недолго. Правда, нам никто не мешал. На это
замки не были рассчитаны.

Мы сняли железную панель. Она оказалась тяжелой и чуть не отдавила нам
ноги. Мы едва удержали ее.

Они, оказались здесь. Блестя консервационной смазкой, они стояли в
пирамиде, надежно закрепленные. Ниже, в выдвижных ящиках, оказались
патроны.

Уве-Йорген готов был опуститься на колени. Он торопливо схватил автомат
и прижал к себе, как ребенка, не обращая внимания на жирный слой
оружейного сала. Он баюкал автомат и пел песенку. В его глазах было
вдохновение.

А я подумал: "Земля, Земля, мы получили твой привет сквозь столетия,
получили в целости и сохранности. Но до чего же странен этот твой привет,
и, мне не понять сразу, благословение это или же проклятие..."

Уве-Йорген оттянул затвор и громко щелкнул им. Железные переборки глухо
отразили лязг, смешавшийся с нежной, детской песенкой Рыцаря.

Наутро Уве-Йорген сразу же занялся приведением оружия в боевую
готовность. Ребят он заставил помогать.

- Пусть привыкают к оружию! - сказал он мне.

"Пусть привыкают, - подумал я. - Большой беды от этого не будет. Если
выйдет по-нашему и мы эвакуируем планету, то им никогда больше не придется
иметь дела с этими штуками. А если наша затея сорвется - тогда все равно.
Тогда они не успеют..."

Все же мне было не по себе. Но больше медлить я не мог.

- Знаешь, теперь слетаю-ка, поищу этот пресловутый лес, - сказал я
рыцарю.

- Да, - не отвлекаясь, согласился Уве-Йорген. - А где он, ты знаешь?

- Ребята говорили, что они знают направление и знают тот город, где,
вроде бы, начинается тайная тропа.

- Возьми кого-нибудь из них с собой, пусть покажет.

- Нет, - сказал я. - Мы ведь не знаем, что там за обстановка. Может
быть, меня схватят, как и Шувалова. Зачем впутывать ребят?

- Оружие возьмешь?

- Тоже нет. Оно меня сразу демаскирует.

- Разумно, - согласился он.

- Так что пока командуй. И... знаешь, что? - Я запнулся.

- Будь спокоен.

Собравшись, я подошел к Анне. Она с отвращением занималась стряпней.

- Я скоро вернусь.

- Да, - сказала она, словно бы мы сидели дома и я собирался на угол за
сигаретами. - Только не задерживайся.

- Нет, - сказал я. - Туда и обратно.

И я сел в катер и поднял машину в воздух.

13

Выписка из бортового журнала:

"День экспедиции 595-й. Корабельное время: 17:45.

Местонахождение: Прежнее.

Режим: Без изменений. Двигатели приведены в готовность номер один.

Экипаж: Находится на планете Даль-2. Связь осуществляется
систематически. См. журнал радиограмм.

Предпринятые действия: Установка воздействия изготовлена. В батареях
поддерживается полный заряд. Приведена в действие автоматическая система
слежения за целью.

Предполагаемые действия: Наблюдение за звездой и консультации с
доктором Аверовым.

Запись вел: Инженер корабля Гибкая Рука".

- Убийство! - сказал судья. - Покушение на убийство. В моем округе, в
моем городе хотели убить человека! Мало тебе было прежних нарушений
закона!

Судья постарел прямо на глазах. Шувалов смотрел на него и жалел; ученый
и сам чувствовал себя до невозможности скверно, мелкая, подлая дрожь в
руках никак не унималась. Ничто не могло сравниться по отвратительности с
тем, что он сделал. Сейчас ему бы уже не-решиться на это; но так было
нужно, а ради большого дела приходится порой жертвовать своим, личным. Об
этом не раз говорили члены экипажа, а он не понимал их как следует; теперь
понял. И надо довести начатое до конца: раз уж ты преступник, то и вести
себя надо, как надлежит преступнику.

Беда была в том, что ни одного преступника Шувалов никогда не видел -
он, откровенно говоря, не очень об этом задумывался и лишь теперь понял,
что на Земле их, по существу, и не было, - и как должны они вести себя, не
знал.

На всякий случай он, когда прибежали и повели его к судье, взлохматил
волосы, страшно оскалился и пошел, переваливаясь с ноги на ногу: ему
казалось, что преступники должны ходить именно так. Но волосы у него были
мягкие и уже изрядно поредели, так что вряд ли могли вызвать у других
ощущение ужаса, а скалиться все время было неприятно и утомительно.
Поэтому сейчас он лишь хмуро покосился на судью и сказал, сделав над собой
усилие:

- Молчи. Не то я убью и тебя тоже.

Но судья даже не обратил на его слова внимания. Он был слишком
взволнован и слишком занят своими мыслями. И бегал по комнате, размахивая
руками.

- Ты сделал себе очень плохо! - воскликнул он, остановившись перед
Шуваловым. - Ах, как плохо!

Ему было искренне жалко преступника.

- Я могу всех убить! - заявил преступник.

Судья отмахнулся.

- И мне ты сделал плохо, - уныло сказал он. - Что теперь делать?

И в самом деле, какое скверное положение!

Если бы судья отправил преступника в столицу сразу же, когда тот был
уличен в нарушении Уровня, все обошлось бы. Не было бы никакого покушения.

Теперь было поздно. Покушения на убийство не замолчишь.

Если бы он еще оказался по-настоящему сумасшедшим!

Но врачи, столь уверенные прежде, теперь задумчиво покачивали головами.
Да, конечно, есть много причин полагать так, - говорили они. Но есть не
меньше и поводов для сомнений, - говорили они же.

Надо было что-то предпринять, пока негодный старик не натворил еще
чего-нибудь похуже. Хотя что может быть еще хуже, судья не знал и боялся
об этом думать.

Судья категорически потребовал, чтобы врачи вынесли суждение: да или
нет. Спятил преступник или же здоров.

Но врачи хитрили, не договаривали.

Заявили, что не могут взять на себя такой ответственности. Надо
показать в столице.

Это, как понимал судья, означало, что они в глубине души считают
старика здоровым, но не хотят ему зла. Это было естественно, но судье от
этого легче не становилось.

Он едва удержался, чтобы не накричать на них.

В столицу-то можно было и сразу отправить!

И все же самое плохое было в другом.

Самое плохое было вот в чем: врачи, простодушные, поверили, что человек
этот прибыл действительно оттуда, откуда говорил. Издалека. Со звезд.

Поверили потому, что он так рассвирепел.

Почему, ну почему в его округе должны начаться такие несусветные
разговоры?

Судья снова остановился перед преступником.