текла кровь. В разных концах поляны лежали два поверженных волосатых
обезьяноподобных существа с разбитыми головами. Одного взгляда было
достаточно, чтобы убедиться, что Ного схватился здесь с
представителями своей породы. Я опять в тупике: зачем Ного проделал со
мною такой длинный путь от морского побережья? Чтобы уложить двух
попавших под его дубину сородичей? Зачем он их убил? Каковы будут
последствия? Чья голова валялась там, на кострище? И почему мы не
бежим сейчас, не спасаемся бегством?
неясный говор. Ного прислушивался, не трогаясь с места. Говор
приближался. На некотором расстоянии от нас в разных местах
шевельнулись ветки, нас окружили шорох и потрескивание веточек на
земле. Мне показалось, что сотни невидимок сжимают вокруг нас кольцо
окружения. Ного напряженным взглядом смотрел в одну точку - он,
кажется, видел тех, кто нас окружал. Я тронул его за руку, он только
сказал: - Стой здесь! Возле меня!
стеной вокруг лужайки, вдруг превратился в бесшумную толпу дикарей. От
непреодолимого страха у меня застучали зубы. Это были, видимо,
сородичи Ного. Но тогда почему они приближались к нам с враждебной
сосредоточенностью? Некоторые держали в волосатых руках камни, у
других были дубинки. И все были готовы немедля пустить свое оружие в
ход. Почти все они были мельче моего Ного. Разве что один, идущий в
центре полукруга, мог сравниться с Ного ростом и массивностью. Рядом с
великаном семенил худой безбровый старик с тонкими, сухими ногами и
острым недобрым взглядом.
нескольких десятков глоток вырвались точно такие же слова. Раньше
такого слова в устах Ного я не слышал. Туземцы приближались, словно
подкрадываясь, их движения приобрели ритмическую стройность, палки и
камни покачивались в их руках над плоскими головами, напряженные глаза
сверкали огнем. Так смотрят на добычу, которой уготована участь жертвы
языческого обряда. Меня одолевало безрассудное желание броситься на
дикарей с криком, разорвать их кольцо и бежать. Удерживало
невозмутимое спокойствие моего спутника. В ритмических движениях и
тягостном молчании дикарей было что-то магическое. Концы их палок уже
касались наших плеч... Незнакомый с обрядами и обычаями дикарей, я
неверно истолковал процедуру встречи. Но пока я понял это, страх чуть
не доконал меня.
верно? - сородичи Ного находились, как и всегда, в состоянии войны с
соседним племенем. Я не знаю, чего они не поделили, - места под
здешним солнцем хватало всем, и дичи в этих угодьях для всех было
достаточно. Их войны, в сущности, были обыкновенными облавами, в
результате которых несколько представителей враждебного рода,
охотников и собирателей, отлучившихся от основной массы сородичей,
попадали в плен и пожирались. Плоскоголовые высоко ценили мясо своих
противников, а случалось, что и соплеменников.
угодья соседнего племени. Костер с головой рассказал моему спутнику о
трапезе, которую устроили извечные враги рода Ного, заполучив
пленника. Понятно теперь, почему Ного так торопился уйти из опасной
зоны. Он, видно, учуял и соглядатаев, которым вражеская сторона
поручила следить за соседями.
сородичей Ного, которые тоже не спускали глаз с лазутчиков. Я также
заподозрил, что отношения Ного с сородичами, точнее, с вождем, с
шаманом и их прилипалами нельзя назвать идеальными. Правда, реальной
опасности пока не было.
использовал дубинку, когда вождь Крири поручил своим телохранителям
отправить Ного к Матери Крокодилов, то есть в мир иной.
рода оказался сильнее страха перед местью вождя. Вдобавок, как я
заметил, сородичи не отличались злопамятством. Ного отдавал себе отчет
именно в этом плане, когда решил возвращаться домой. Наблюдая за Ного,
я видел его неуверенность, которая охватывала его временами, и теперь
я толкую это как тревогу изгнанника, не слишком уверенного в
благополучном исходе задуманного. Думаю, что быстрая расправа
возвращенца с лазутчиками оказала нам немалую услугу в смысле
милостивого прощения Ного. Оценив мясные качества убитых врагов, Крири
и шаман, а, значит, и остальные соплеменники, простили Ного его
прошлый грех и даже то, что он, вернувшись домой, привел с собой
странное безволосое существо с тонкой белой кожей, то есть меня.
который я считал приготовлением к принесению меня в жертву, на самом
деле означал признание героической заслуги Ного, приравненной к
военной победе.
похожи друг на друга за исключением концовки. Пожирание жертвы
начиналось с удара дубинками по голове, а чествование героя - с легких
прикосновений дубинками к плечам.
что мне известно, накладывается на мой опыт, приобретенный в диком
племени Ного, многое становится понятным. По неписаным законам
первобытных твое только то, что ты можешь удержать. Для дикарей это
само собой разумелось, меня это повергало в недоумение. Когда
волосатые руки во время ритуального танца сорвали с меня те немногие
вещи, которые были оставлены джунглями, я был уверен, что это игра,
потом их вернут. Не вернули. Они перебирали грубыми пальцами мои
длинные волосы, щупали мою голую кожу и при этом недвусмысленно
чавкали. Объектом их основного внимания оставался Ного, который
хвастался своими подвигами. Интересно, он расскажет им, как влип в
асфальт?
лазутчиков, продели между их конечностями длинные шесты и,
сопровождаемые плотоядными восклицаниями, куда-то понесли. Для
плоскоголовых - это добыча. Добыча - это пиршество. Ни о чем другом
дикари не помышляли. Они дружно отправились вслед за носильщиками в
глубь своей территории, в собственные заросли, где можно было пировать
без помех со стороны врагов.
на месте. Через минуту кусты раздвинулись. Ко мне подошел Ного,
вспомнил.
еще сочилась кровь. Рана его не занимала. Он не скрывал радости, что
все обернулось так хорошо. С широкой оскальной улыбкой он схватил меня
за руку и потащил в заросли.
с племенем Ного, и это наложило отпечаток на всю мою жизнь среди
дикарей. Она прошла под знаком вечного, неизбывного страха. В их
глазах я был слабым и безропотным. Второстепенный персонаж на сцене
безжалостной жизни, где будничным фоном, психологической декорацией
служит насилие.
брошенный с берега. Я теперь думаю, чего бы не отдали современные
историки за возможность изучать в естественных условиях жизнь племени
раннего неолита! Впрочем, ранний неолит - это уже довольно развитая
цивилизация. Точнее будет - поздний период нижнего палеолита. Ведь
плоскоголовым было еще ох как далеко до первых неандертальцев!
Четыре года - слишком большая цена за сомнительную честь познания
жизни дикарей...
Нетрудно было предвидеть, что на каждом шагу будут подстерегать все те
же опасности, в окружении которых проходит повседневная жизнь дикарей.
Но я сознательно выбрал неизвестность и просто счастлив, что Ного
согласился разделить мою судьбу. Теперь мы могли полагаться друг на
друга. Только друг на друга и на удачу. Ни от кого больше мы не
зависели. Ни Ного, ни кто-либо другой из его племени здесь никогда не
бывал. Я задумал этот побег, руководствуясь не до конца обдуманными
соображениями. Может быть, все это - одни иллюзии?
быть, чтобы он упустил это озеро, по которому мы плывем шестой день.
Оно такое огромное, что горные кряжи на его берегах с трудом
просматриваются в дымке большого пространства. Плывем почти неделю и,
судя по всему, будем плыть еще столько же, пока не найдем то место,
где река, вытекая из озера, прорывается через горы к морю.
рыбу, к сожалению, можем только сырой. Дрова у нас кончились.
скрылись в дымке как справа, так и слева! Я подумал, что мы вышли в
открытое море. А когда понял свою ошибку, было поздно - течение
отнесло нас далеко от берегов. О том, чтобы причалить куда-нибудь, и
думать нечего. Мы валяемся на плоту, солнце сверкает в мелкой озерной
ряби. Купаемся, чтобы хоть немного охладиться. О крокодилах не думаем
- так далеко от берега они не заплывают. Другие какие-нибудь чудовища
тоже не беспокоят, не возмущают мирную водную гладь.
Корнев Павел
Буркатовский Сергей
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Андреев Николай
Сертаков Виталий