a/(`b-k,, - объяснил Витька Трепищеву. - Под видом товара он
должен передать нам необходимую информацию. Где у вас здесь
ближайшая точка нелегальной торговли выпивкой?
сухие губы, ответил писатель.
домами, мы вышли на Неглинную в нескольких метрах от нужного
нам магазина.
метро, кто-то не спеша прохаживался вдоль витрин магазинов,
кто-то покупал мороженое, кто-то приценивался к товарам,
разложенным на лотках. Присмотревшись, я выделил из толпы
двух парней лет двадцати пяти, одетых в сине-зеленые
спортивные костюмы. Один из них делал вид, что рассматривает
книги на лотке, выставленном перед входом в книжный магазин,
но при этом то и дело быстро поглядывал по сторонам. Другой
стоял в стороне, опершись согнутой ногой о стену.
и протянул ко мне руку с открытой ладонью.
бумажник.
праздно гуляющего бездельника направился в сторону парня.
за развитием событий.
чего вместе вошли в магазин.
меня глаза, тихо произнес Трепищев. Я молча, со сдержанным
достоинством кивнул. Не прошло и двух минут, как Витька
вышел из магазина. Но теперь парня в спортивном костюме с
ним не было.
Информацию передадут по дороге к метро.
метро "Кузнецкий мост".
парень с короткой стрижкой, одетый в точно такой же
спортивный костюм, что и пара возле книжного магазина.
Осторожно тронув плечо Витьки указательным пальцем, он
показал ему большую спортивную сумку, такую новенькую, что
от нее еще пахло кожзаменителем и краской.
"молнию" и заглянул внутрь. Удовлетворенно кивнув, он снова
застегнул "молнию" и протянул парню картонную карточку
размером с проездной билет. Парень быстро взглянул на
карточку, сунул ее в карман и отдал Витьке сумку. Ничего не
сказав и даже не кивнув головой на прощание, он повернулся к
- , спиной и в одно мгновение растворился в толпе.
Трепищева Витька. - Моя школа.
Витька закинул ее на плечо. Я был уверен, что при этом из
сумки раздастся предательское звяканье стекла, но, к своему
удивлению, не услышал ни звука.
работы. - Довольно улыбнувшись, Витька посмотрел на
Трепищева. - Веди, Вергилий.
и, пройдя метров сорок, оказались в тихом московском
дворике, которых в последнее время в столице становится все
меньше и меньше. Удивительным было то, что машины здесь не
стояли на газонах, деревянные скамеечки не были с корнем
вывернуты из земли, тротуары были подметены, из мусорных
контейнеров не вываливался протухший мусор, а на детской
площадке с песочницей, выкрашенной в ярко-красный цвет, не
были разбросаны окурки, пивные банки и битые бутылки.
Впрочем, последнее следовало отнести не к заслугам местных
дворников, а к первым положительным итогам тотальной борьбы
за трезвость, которую отчаянно, но, судя по короткой и
результативной встрече возле книжного магазина, безнадежно
вело государство со своими гражданами.
старенького, помнившего лучшие времена четырехэтажного дома
и поднялись на второй этаж. Трепищев достал из кармана
связку ключей, выбрал нужный и вставил его в замочную
скважину.
выпала у него из ладони, и я увидел небольшой темно-
коричневый брелок грушевидной формы. Точно такой же, какой
отобрал у меня Одиссей, только без кнопки на широком конце.
аккуратной двухкомнатной квартирки, обставленной в стиле,
характерном для одиноких пожилых женщин. В прихожей стояла
высокая деревянная вешалка, трехрядная галошница и тумбочка
с облезшей полировкой, покрытая куском старого клетчатого
пледа. В углу громоздилось несколько стопок старых газет и
журналов, аккуратно перевязанных бечевками.
имелся большой круглый стол, покрытый белой накрахмаленной
скатертью, старенький раскладной диван, кресло-кровать и
огромный шкаф, похожий на незаконченное творение безвестного
скульптора-монументалиста. Каким образом шкаф удалось
затащить в квартиру, оставалось только гадать - ни в одну из
дверей он по своим габаритам не проходил. В углу стояла
тумбочка с жутко старым черно-белым телевизором. В другой
комнате уместились только большая кровать с блестящими
металлическими шариками на спинках и книжный шкаф с
открытыми полками.
которую я как раз и рассчитывал здесь увидеть, - Пушкин, все
трое Толстых, Тургенев, Чехов, Мопассан, Флобер, - на полках
стояли также книги совершенно неожиданных, на мой взгляд,
авторов: Кафка, Борхес, Ерофеев, Кундер, Кальвино, Акройд...
Судя по подбору книг, мама Трепищева не только любила
читать, но и отличалась удивительной широтой литературных
интересов. Между толстыми томами Цветаевой и Набокова я
приметил даже тоненькую книжечку Пелевина. Называлась она
"Generation "M", из чего я сделал вывод, что мы по-прежнему
находимся не в том варианте реальности, с которого все
началось.
на полках не обнаружил.
густым ароматом лавандового масла, в который вливался еще и
едва заметный душок нафталина. Но, как ни странно, подобная
неожиданная смесь столь непохожих ароматов вовсе не
раздражала. Напротив, она навевала воспоминания о чем-то
далеком, приятном и одновременно грустном, оставшемся за
порогом детства, что невозможно было обозначить словами, а
можно было лишь вспомнить на уровне ощущений, как вспоминают
вкус первого в жизни леденца, прилипшего к языку.
Благодаря этому даже в самый жаркий День в квартире не
чувствовалось одуряющей духоты.
прошел на кухню.
табурет свою тяжелую сумку.
что татуировка на его руке изменилась. Рисунки остались теми
же, но сделались более грубыми, расплывающимися - их явно
делал любитель, не имеющий большого опыта в работе подобного
рода. На пальцах правой руки Витьки появились цифры,
складывающиеся в число 1984, а на запястье - огромный паук с
растопыренными лапами и мальтийским крестом на спине.
Реальность, в которой мы находились, продолжала медленно,
почти незаметно меняться.
Витьки.
Максимов Альберт
Маркелов Олег
Круз Андрей
Шилова Юлия
Перумов Ник
Вронский Константин