тощим телом подался к марабранскому чудотворцу и зашипел ему прямо в лицо;
- Не прикидывайтесь младенцем! Я говорю - исправить, значит, я и имею в
виду - исправить!.. Неужели у вас нет никакой возможности вернуть его в
первоначальное состояние? Ликвидировать как-нибудь?
- Кого ликвидировать? Бога? - едва пошевелил помертвевшими губами
несчастный Куркис Браск.
- Да не бога, а эту вашу дурацкую конкретизацию! - взвизгнул гросс и вдруг
затрясся, задергался, как бесноватый: - Ведеор Браск! Поймите! Нам это
совершенно не нужно! Пришествие - это вопиющий абсурд. Мы хранили доселе
бога единого в наших сердцах! Он был нашим послушным орудием, а волю его
диктовал я, гросс сардунский, его нареченный сын! Поэтому нам не нужно его
воплощение, не нужно его пришествие, не нужно его личное вмешательство в
дела нашей религиозной общины!..
- Ваша святость!..
- Молчите! Молчите, несчастный! Я знаю, что говорю! Это правда, и теперь
не время лицемерить и лгать! Его не было и не должно быть! Уже древние
евреи понимали это, потому они и казнили человека, посмевшего назвать себя
живым богом! То, что случилось, - ошибка! Страшная, роковая ошибка!
Думайте же, думайте, как это исправить! Думайте, пока не поздно! Я готов
на любые жертвы! Я озолочу вас! Я отдам вам половину сокровищ Гроссерии!
- Не могу, ваша святость.. - всхлипнул Куркис Браск, потрясенный страшными
признаниями сына божьего. - Не только за половину, но даже за все
сокровища Гроссерии не могу. Нет у меня такого аппарата, чтобы обратно...
А кроме того, кроме того... ведь он все слышит, все знает, как мы тут с
вами... Увольте, ваша святость, и не говорите больше такое. Мне страшно...
Разрешите мне удалиться...
- Вы правы. Слышит, знает и уже, наверное, принял меры... Все кончено... -
обреченно проговорил гросс, сразу опомнившись. - Значит, все кончено! Вот
он каков, конец мира... Ашем табар! Ашем табар! Ашем табар!..
Откинувшись в кресле и закрыв свое сморщенное личико руками, гросс
затрясся в пароксизме безутешных рыданий. Куркис Браск вскочил и, объятый
ужасом, бросился вон из кабинета.
День по-прежнему голубой и солнечный, толпы восторженных туристов
по-прежнему снуют среди древних дворцов и храмов, но Гроссерия уже
охвачена тайным смертельным недугом и бьется в агонии...
18
В скромном домике слесаря Дуваниса Фроска богу оказали самое сердечное
гостеприимство. Правда, Калия вначале, узнав, что за гость к ней
пожаловал, дичилась его и все норовила грохнуться перед ним на колени. Но
постепенно и она освоилась с присутствием величественного старца, и
чувство мистического страха сменилось в ней восторженным умилением.
Вспомнив эпизоды из священной книги Мадаран, она даже предложила старцу,
что собственноручно совершит традиционное омовение его ног. Но бог лишь
добродушно посмеялся над ней и категорически отказался от столь высокой
чести.
Что же касается Дуваниса, то он еще по дороге к дому успел проникнуться к
богу настоящими дружескими чувствами и теперь держал себя с ним просто и
непринужденно, словно это был его родной дядюшка или старший товарищ по
работе. Он помог богу умыться, почистить сандалии и мантию и затем усадил
его на почетное место. Калия тотчас же принялась подавать на стол.
Перед богом очутилось блюдо с целой горой отварной рыбы и тарелка с
тонкими ломтиками поджаренного хлеба. Бог с аппетитом принялся за еду, а
молодые хозяева последовали его примеру...
После обязательного зеленого чая Дуванис с разрешения бога закурил
сигарету, а Калия, вся зардевшись от смущения, попросила старца, чтобы он
позволил ей расчесать ему волосы. Видя, что молодой женщине это доставит
радость, бог согласился. Калия, вооружившись гребнем и замирая от гордости
и счастья, принялась старательно расчесывать пышные седые кудри старца. Он
жмурился от удовольствия, распустив по лицу широчайшую улыбку, и не спешил
начинать разговор, которого Дуванис ожидал с огромным нетерпением.
Наконец молодой рабочий не выдержал и сам заговорил:
- Вы обещали, ведеор, рассказать о себе. Будьте же столь добры, если вам,
конечно, не трудно...
- Не трудно, голубчик, совсем не трудно! - густо промурлыкал бог, чуть
приподняв веки. - Только куда же ты так спешишь?..
- Да нет, ведеор, я не спешу... А впрочем, почем знать? Может, и спешить
нужно! Каша-то ведь заварилась довольно крутая...
- Ты прав, Дуванис. Дело затеяно нешуточное... Ну, слушай.
И бог, стараясь выбирать выражения попроще и подоходчивее, рассказал
Дуванису про удивительный аппарат ММ-222, про пагубное чудо над полями
Марабранской провинции, про собственное свое возникновение из
крестьянского ментогенного поля.
- Тебе все понятно? - спросил он, закончив рассказ.
- То, что вы толковали, ведеор, мне понятно. Чудно, конечно, но, в общем,
понятно. И все же у меня есть вопрос. Мне интересно знать: откуда у
Куркиса Браска взялся этот аппарат ММ-222? Неужели он сам его смастерил?
- Конечно, не сам. Ему вручили его в готовом виде и с определенной целью.
Но кто вручил и зачем, я пока не знаю. Однако я уверен, что это недолго
будет для меня загадкой... Больше у тебя вопросов нет?
- Есть, только я не знаю, как бы это поудачнее выразиться... - замялся
Дуванис.
Бог ему охотно подсказал:
- Тебе неясно, что я, собственно, собой представляю?
- Да, ведеор. Именно об этом я хотел вас спросить.
- Это проще простого, друг мой... Давеча ты признался мне, что не веришь в
бога. Я похвалил тебя, ибо глупо и унизительно для человека верить в
нечто, реальность чего недоказуема, а сама сущность глубоко абсурдна. Но
ты можешь меня спросить, кто же я таков, если не бог. Ты уже понял, каким
образом я возник именно в таком вот виде - при бороде, при мантии,
усыпанной алмазами, при ременных сандалиях. Я не помню, как я падал с
высоты. Возможно, что я возникал постепенно и спускался вниз вместе со
струями дождя. Но как бы там ни было, осознал я себя уже на земле, среди
мрака и ливня, за четверть часа до того, как ты на меня наткнулся...
- Я, кажется, ударил вас довольно сильно. Уж вы простите меня, ведеор, я
не видел вас!
- Пустяки! Я способен вынести и не такие удары... Но слушай дальше. Значит
ли все это, что я действительно тот бог, в которого по простоте своей
верят эти добрые труженики земли? Нет, не значит. Дело в том, что бог
любой из существующих на Земле религий состоит из сплошных противоречий.
Каких? Как бы тебе объяснить... Известно, что жизнь - это поток, бурлящий,
стремительный и бесконечно разнообразный. А бог - это узел, железный узел,
затянутый намертво и навсегда. Представь себе, что кто-то попытался бы
завязать живой кипучий поток в узел. Абсурд, правда?
- Да, пожалуй...
- Безусловно, абсурд! И поэтому конкретизация бога абсолютно невозможна. Я
знал все это с первым же проблеском моего сознания, ибо добрые крестьяне,
стремившиеся в простодушии своем наделить меня абсурдным божеским
всеведением, дали мне, если можно так выразиться, допустимую долю
себяведения. Я сразу понял, что я не бог и даже не воплощение идеи бога,
ибо как сам бог, так и отвлеченная идея бога противоречат законам природы
и в реальной жизни ни под каким видом недопустимы. Но реально существует
иное; существует извечная мечта народа о прекрасной, счастливой и
полноценной жизни. Эта мечта растет и развивается вместе с человеком, она
неотделима от человека, а следовательно, представляет собой реальнейшую из
реальностей. С понятием бога эта мечта связана лишь по ошибке, так как
мечта эта как раз и является той мощной силой, которая дает потоку
кипучесть и стремительное движение, а бог, как мы уже оказали, всего лишь
мертвый узел. Что же касается моей сущности, то можно сказать, что я
представляю собой некий энергетический сгусток сокровеннейших чаяний и
светлейших представлений твоих бедных односельчан о подлинном призвании и
назначении человека... Теперь тебе все понятно, дорогой мой друг Дуванис?
- Теперь, ведеор, понятно все.
- А тебе, Калия? - обратился бог к молодой женщине, продолжавшей возиться
с его белоснежными локонами.
- Мне тоже все ясно, - нараспев ответила Калия.
- Вон как! Ну а что же тебе все-таки ясно, дочка?
- Мне ясно, ведеор, что вы бог для бедных. Ведь правда?
- Да, в какой-то мере это правда, - улыбнулся бог и, помолчав, добавил: -
Ну, кончай, золотко, страдать над моей прической. Мне ты теперь
понадобишься для более важного дела.
Калия убрала гребень и встала перед богом, глядя на него сияющими,
восхищенными глазами.
- Слушай, Калия! - сказал бог. - Ты пойдешь сейчас к вашему приходскому
священнику.
- К его благочестию абу Бернаду?
- Да, к абу Бернаду. Ты скажешь ему следующее: "Ваше благочестие!
Странствуя по Земле, повелитель вселенной остановился у меня в доме. Он
призывает вас немедленно к себе". Запомнишь?
- Запомню, ведеор!
- Ну, беги! Только смотри не забегай по пути к своим подругам да кумушкам
и никому обо мне не болтай! Я не хочу, чтобы обо мне узнала вся деревня!
Понятно, стрекоза?
- Понятно, ведеор!..
И Калия птицей умчалась прочь, торопясь выполнить поручение самого бога
единого, повелителя вселенной...
Березин Федор
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Андреев Николай
Никитин Юрий
Белов Вольф