Чтение 42–й страницы книги ~Хорек в мышеловке~

вычислил Резидента. Мак ответил, что намерен изложить свои соображения перед
Тайной Коллегией, как только составит полную картину. Он действительно не
был готов к подведению итогов -- оставалось немало темных мест, и Максим
надеялся прояснить их, получив информацию от коллег из братского ведомства.

Лицо Тарантула оставалось непроницаемым, но Максим без особых усилий
угадывал сомнения, одолевшие заместителя Тахорга. Хотя М.Каммерер правильно
назвал Резидента, сей факт вовсе не освобождал его от подозрений. Не
исключалась достаточно простая интрига: Резидент узнал, что разоблачен, и
поручил своему подручному М.Каммереру сыграть роль дьявольски
проницательного контрпроникновенца. Тем самым М.Каммерер доказывает
собственную благонадежность и непричастность к проискам Странников, а потому
может продолжать тайную деятельность против человечества. Конечно, старина
Мак -- давний функционер Конторы, но ведь общеизвестно: агент ИВУ должен
представляться нам другом и милейшим человеком. В конце концов, и сам
разоблаченный Резидент прежде считался (причем вполне заслуженно!) видным
исследователем космоса и до сих пор остается любимцем публики...

Выстукивая пальцами нервные ритмы -- явно из репертуара "Клетчатой
Панды" -- Тарантул неприлично долго колебался, но все-таки решился:

-- Заседание состоится через два-три дня. Скорее всего на Ружене.

-- Стенограмма подслушки понадобится мне как можно раньше,-- твердо
сказал Максим.

-- Я доложу шефу...-- вице-директор отнюдь не выглядел уверенным в
результате.-- Мак, нам тоже непонятны многие обстоятельства истории с
метагомами.

В этом и заключалась вся прелесть нескоординированных мозговых штурмов:
служба "Т" обратила внимание на факты, ускользнувшие из поля зрения "второй
Комиссии". Действительно, почему людены ограничились пятью сотнями
инициированных? Если пресловутая "третья импульсная" встречается у одного
человека из ста тысяч, то среди 17 миллиардов людей должны жить от ста
пятидесяти до двухсот тысяч потенциальных метагомов. По логике вещей,
Логовенко и его компания должны были, не покладая рук, отыскивать,
инициировать и воспитывать новые орды себе подобных. Но вместо этого...

-- Согласен, их миграцию уход трудно объяснить,-- признал Максим.-- Еще
две недели назад они вовсе не помышляли об уходе. В той же Малой Пеше, к
примеру, спокойно ставили очередные эксперименты по отбору нужных им особей.
Однако вдруг свернули деятельность и, внезапно сорвавшись с места, покинули
Землю, словно разговор в Краславе спугнул их...

Тарантул с готовностью подхватил:

-- Мы полагаем, это мог быть ловкий маневр. Долгоиграющая операция с
единственной целью -- отвести возможные подозрения от Странников или их
резидентуры. В результате достигнута искомая цель: внимание Вышестоящей
Организации переключилось на метагомов, которые якобы являются продуктом
квазинатуральной эволюции.

-- У меня подобных сомнений не возникало,-- сказал Максим.-- Разумнее
допустить, что Логовенко говорил правду. Он почувствовал мощный враждебный
мозг и подал остальным люденам сигнал тревоги.

Разгорелась вялая дискуссия, но известные факты не желали укладываться
в однозначную схему. Слишком много событий происходило, так сказать, "за
кулисами тайного фронта", а потому невозможно было решить загадку логическим
путем. Любая цепочка фактов допускала несколько принципиально различных
трактовок.

-- Ладно, сейчас мы не договоримся,-- сделал вывод Тарантул.--
Поговорим на Коллегии. Куда переслать информацию -- в отдел?

-- Лучше домой, а то меня любимая женщина бросит...-- Помедлив, Максим
спросил: -- Вы установили, кто же такой Наследник Тутти -- сын Малыша,
Гурона? Во всяком случае, в его хромосомах нет никаких намеков на
номинального отца Алекса Бернадота.

-- Он -- сын Резидента,-- Тарантул громко цыкнул зубом.-- Очевидно,
Странники основательно поработали над его генотипом. Поэтому хромосомные
линии Тойво не имеют ничего общего с образцами, которые его папаша в
молодости сдал в генетический банк. Кроме того, достоверно установлено, что
у Резидента была длительная связь с твоей приятельницей-эротоманкой Суок.

-- Откуда такие детали? -- удивился Максим.

-- Наш последний козырь,-- объяснил Тарантул.-- Мы сохранили все досье.
Это неисчерпаемый кладезь информации о каждом, кто родился за последние 200
лет. Кое-кто хорошо знает о нашем архиве, а потому боится и ненавидит нас...

А на прощанье он сказал со странной интонацией, вместившей добрую
зависть пополам с почтением к профессионализму старшего товарища: дескать, у
тебя всегда все получается, не зря сам Терминатор назвал "Большим Взрывом".

-- Смотри ты, и вправду вернулся? -- изобразила удивление Габриэль.

-- Когда это было, чтобы я не сдержал слова? -- изобразил обиду
Максим.-- Ну-с, куда идем?

Примерно через час Габи, переодевшись в вечерний костюм от Лурье,
заглянула в кабинет и обнаружила Максима сидящим в прострации перед
киберблоком. Информация из управления "Т" поступила своевременно и оказалась
слишком пикантной. В театр он, конечно, потащился, но весь вечер думал
только делах. Кирпичик к кирпичику выстраивалась логичная картина
катаклизма, захлестнувшего человеческую цивилизацию.

И еще он не мог забыть последнюю фразу Тарантула. За эти годы давние
события на Саракше обросли толстой бахромой мифов и легенд. Даже
профессиональные историки искренне полагали, что единственным землянином,
сумевшим просочиться в Островную Империю, был некто Максим Ростиславский,
последние сведения о котором датированы началом 60-х годов. И никто не
вспоминал злосчастного Льва Абалкина, сумевшего прожить на Архипелаге почти
десятилетие. Вдобавок почему-то сложилось мнение, будто в те времена
незабвенный Кинугаси Ямада, восхищенный блестящим успехом операции "Вирус",
поощрительно нарек исполнителя ласковым прозвищем "Big-Bug".

Ох, не так все было, совсем не так!..

19. Саракш. 11 февраля 59 года.

Огромный город Акубедаб, в недалеком прошлом -- столица Островной
Империи -- подобно перекормленной амебе, распластался по берегам бухты,
втиснувшись в седловину между горами Радматап и Ылдемха. На этой широте
южного полушария стояла осень, и недавний зной сменился приятным
спокойствием резко-морского климата. Мировой Светильник, поднявшись из-за
гребня Ылдемха, залил волнами фотонов морскую гладь и полуразрушенный
мегаполис.

Стоя спиной к восходу на Низарском выступе, невысокий толстенький
патриций со сложным чувством взирал на смертельно раненного исполина. Когда
ракетоплан Тахи Орка сбросил первую бомбу, грибовидное облако взметнулось
над усеченным конусом Радматапа. Затем Крыло Ужаса направил подбитую машину
на запиравший вход в бухту остров Нигран, и там сработали остальные
боеприпасы, испарившие неприступную морскую крепость. Главный порт и арсенал
имперского флота испарился вместе с Адмиралтейством, а ударная волна второго
взрыва погнала стоявший над западной горой грибок радиоактивного дыма и
пепла в глубину страны. Полтора миллиона убитых -- такого эффекта не
приносили даже массированные ракетные атаки прошлой войны.

После той бомбардировки в нижней части столицы чудом уцелели только два
окраинных микрорайона, слегка прикрытые складками рельефа. Там уже
курсировали бронированные бульдозеры и копошились аварийные команды
смертников -- департамент чрезвычайных обстоятельств старался восстановить
основные коммуникации.

А по Ылдемха прошлись две огненные волны, которые смахнули большую
часть панельных построек. Закругленная лысина горы была завалена грудами
битого кирпича и бетона, но одетая сталью рука порядка сюда еще не
добралась. Здесь занимались делом, в лучшем случае, банды мародеров, которые
охотились за немалым барахлишком, уцелевшим под руинами. Патриций же
охотился на мародеров. Похожий на Колобка представитель имперской элиты
ловко пробирался среди развалин, ориентируясь на характерные звуки: стук
топора, треск дерева, звон утвари. Где-то поблизости орудовали в чужих домах
лихие люди. Что и говорить, здесь было чего пограбить -- бедняки в этом
районе не жили...

Дом когда-то был двухэтажным, но взрывная волна снесла крышу и обрушила
добрый кусок стены. Проникнув в холл через пролом, патриций обнаружил троих
оборванцев -- явный Внешний Круг. Подонки деловито набивали мешки добычей и
не пожелали выказать почтения, подобающего рангу нежданного гостя. Самый
могучий (а потому, видать, и самый тупой) из них, носивший на небритой роже
верные признаки дебильности, сверкнув клинком, бросился на патриция.

Он так и не понял, что случилось. Нож пронзил пустоту, а казавшийся
неуклюжим противник, молниеносно оказавшись за спиной бандита, выдал серию
точных и сокрушительных ударов. Грабитель отключился, даже не успев
удивиться, каким образом низенький патриций бил его сверху.

Наступив на промежность бесчувственного подонка, патриций презрительно
осведомился, есть ли еще желающие поиграть в мальчиков для битья. "У меня
кулаки продолжают чесаться,-- сообщил он.-- А как ваши морды?" Оба
преступника благоразумно промолчали.

-- Меня пока не интересует ваш промысел,-- великодушно продолжал
патриций.-- Я ищу крепких ребят, которые хорошо знакомы с этими развалинами.

Мародер пониже ростом выглядел чуть умнее остальных, и патриций показал
ему список, включавший с десяток адресов. Грабитель долго читал эти
полстранички, натужно шевеля губами, после чего сказал, что два дома
находятся в зонах, почти не пострадавших при атомной атаке. Причем один
адрес -- совсем рядом, не больше часа ходьбы.

-- Проводишь меня, если хочешь жить,-- сказал патриций.

К его изумлению, плебейской морде вздумалось заартачиться: как же, мол,
моя добыча. Толстый коротышка строго пояснил, что его эти проблемы мало
тревожат. Чуть позже, когда они карабкались вверх по склону, патриций
заговорил вновь: