он, радиоинженер Пичуев, еще не подумал о самом главном - о том, что не в
институте телевидения, а здесь, на аэродроме, решалась его давнишняя
мечта. Будут люди видеть Москву за тысячи километров - и на Чукотке, и на
Маточкином Шаре, зимовщики, пограничники, колхозники Алтая, трактористы
новых земель, моряки на кораблях, весь советский народ. А может быть, и
люди всего нашего полушария?
успокоиться, понимая, что в таком состоянии, когда говорит волнение
сердца, серьезные мысли тихонько выжидают. Пичуев сознательно и
планомерно, как и всегда в подобных случаях, гасил это лишнее волнение,
для чего придумывал несуществующие технические препятствия. Сейчас он
ограничивал возможности летающего диска, считая высоту его полета
ничтожной, - где уж тут думать о приеме на Чукотке? Подъемная сила тоже
мала: телевизионная станция свинцовым грузом прижмет диск к земле.
представляет себе, что необходимо для телевидения? Разве не знает, с какой
высоты нужно передавать, чтобы получить достаточную дальность? Не знает,
сколько весит аппаратура? "Нет, не зря старик привез меня сюда", - подумал
Вячеслав Акимович и снова ощутил радостное беспокойство.
Пояркова?
- До двухсот.
напомнил он, но тут же заметил, что у Дерябина задрожали от смеха стекла
очков.
студентом.
же подразумеваю километры.
вы решили рассказывать анекдоты. Насколько мне известно, летающие аппараты
легче воздуха не могут подняться выше тридцати километров. А если хотите
забраться выше, то объем их должен быть гигантским, несомненно в десятки
раз больше этого диска.
подтвердил Борис Захарович. - Ну, а что вы скажете насчет ракеты?
и, кроме того, диск приподнимался, как аэростат, он видел это собственными
глазами.
диска. - Нас, метеорологов, да и не только нас, а и многих других
специалистов, интересует телевизионная установка в летающей лаборатории.
наблюдений у телевизора, где на экране видна Земля с высоты двухсот
километров.
из нее вышел невысокий широкоплечий парень в защитной гимнастерке и
сапогах. Вячеслав Акимович узнал в нем провинившегося техника, - его,
бедного, отчитывал строгий начальник Дерябин.
глаз. - Подключил.
указывая на техника, - Тимофей Бабкин. Парень смекалистый, дело знает.
Бабкиным и Багрецовым, капризничал, пришлось с ним много повозиться. В
результате получилась вещь стоящая. Но, несмотря на высокую оценку их
прибора. Бабкин вдруг обратился за. разрешением заменить новую конструкцию
старой - как он говорит, для надежности.
головой. - Можешь не верить девушкам - твое дело, - но в науку верить
обязан.
стоял перед начальником, опустив покорную стриженую голову. Не в первый
раз ему приходилось выслушивать справедливые замечания Бориса Захаровича.
себя обиженным. Можно было отозвать в сторону и там отчитать покрепче, а
не срамить перед гостем. Нет, не понимает начальник всей тонкости
человеческой психологии. Разве Бабкин не верит в науку? Очень даже верит.
Но вот насчет глубины своих знаний и умения ими пользоваться Бабкин сильно
сомневается. И нет тут ничего зазорного. Дожив"т Тимофей до лысой головы,
тогда и разговор будет другой. А пока тычешься носом, как слепой щенок,
все тебе кажется страшным, неуютным, неудачи подстерегают на каждом шагу,
всюду тайны и загадки. Сделаешь аппарат, надеешься на него, веришь. Вдруг
в самый ответственный момент камуфлет получается: он категорически
отказывается работать... Так и сейчас было.
Дерябин объяснял гостю устройство летающей лаборатории, а Бабкин стоял
рядом, ждал приказаний. Это из-за него на полчаса отложили испытания.
соразмеришься, не угодишь. За смелость - выговор, за лишнюю осторожность
тоже по головке не гладят. Вот и найди тут правильную линию... Трудно, ох,
как трудно ее отыскать, когда в двадцать два года тебя считают
специалистом и чуть ли не настоящим изобретателем, а ты еще ничего не
умеешь делать!
он уже познал вечную неудовлетворенность исследователя в поисках
совершенства. Этому его научили старшие товарищи по лаборатории. Никогда
бы он не променял свой видавший виды монтажный стол с впитавшейся в дерево
канифолью, темными пятнами от паяльника, исцарапанный и обшарпанный, на
какой-нибудь другой, с зеркальным стеклом и мраморно-бронзовым письменным
прибором.
капризы техники? История эта обычная, поправимая, и не Тимофею о ней
печалиться. Личные мотивы, не связанные с работой в институте, волновали
Бабкина. Несчастная влюбленность? Разве этого не бывает? Ходил бы, грустил
Тимофей, как миленький. Опять не то. Серьезный, положительный Бабкин
терпеливо ждал назначенного судьбой часа, когда не будет разлучаться со
Стешей Антошечкиной. Жила она далеко, в деревне Девичья Поляна, куда
однажды летом приезжали Бабкин и Багрецов для испытаний радиометеостанции.
Тимофей верил ей, подчас забывая даже науку, в которую верить обязан, и
вовсе ему не совестно. Вот уж ни капельки. Кто знает, не ради ли Стеши
окончит он заочный институт раньше срока...
молчалив и задумчив? Это заметили многие, даже Борис Захарович. Бабкин по
натуре человек спокойный, немногословный, его нельзя упрекнуть в излишней
чувствительности и сентиментальности. Но в эти дни он испытывал странное,
непривычное ему ощущение, будто потерял что-то, чего-то ему не хватает.
командировки всегда посылали их вместе. Вместе они проводили свой отпуск.
Но на этот раз пути разошлись.
ответственные испытания диска, поэтому Дерябин не мог отпустить сразу двух
техников. Тимофей упрашивал Димку подождать до августа - поедут вместе,
куда только ему захочется, пусть в экспедицию, в горы, на море, к черту на
рога. Ничего не вышло. Строптивый друг не мог упустить, как он говорил,
единственного случая в жизни, простился с Тимофеем и исчез.
Димка, Бабкин лишь помогал ему. Зная, что каждый изобретатель считает свое
детище чуть ли не высшим проявлением человеческого гения, Бабкин весьма
критически относился к аппаратам, находя в них все новые и новые
недостатки. В то же время он понимал, что настойчивость и, если хотите,
упрямство совершенно необходимые свойства характера, помогающие
изобретателю в борьбе с равнодушными, мелкими, косными и прочими
себялюбцами, к каким Димка причислял некоего Толь Толича.
радиостанции как остроумную, во всяком случае, интересную конструкцию.
испытывать в горах? - опросили специалисты. - Прекрасное решение! Желаем
удачи".
проверять сам. У него было одно предположение - правда, пока еще не
додуманное, - но и так карманные радиосигнализаторы Багрецова могли бы
принести пользу в экспедиции. "Жду вас с нетерпением", - сказал начальник
и уехал отдыхать.
дураком, если не использует этого случая. Скромная должность радиста не
смущала техника исследовательского института, привыкшего к сложным
испытаниям новых приборов. Уж если Димка что решил, то в лепешку
Володихин Дмитрий
Сертаков Виталий
Херберт Фрэнк
Громыко Ольга
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей